--Тыкхы, тыкхы! Поднимайся. Соня знает, что так только вора будят. Вот и пошел. Однако, плохо сделал, но я все верну. Одну шкурку только Тинун подарю.
Когда Петр ушел, Соня сочувственно сказала:
--Совсем Петр плохой стал. Надо будет с Тинун поговорить.
* * *
Уже к вечеру в день отъезда жены Николай почувствовал себя одиноко. За что бы ни брался, все валилось с рук. Достал с холодильника бутылку водки, но пить не стал. Побоялся, что станет только хуже. Еще с времен плавания в море знал по личному опыту - одиночество выпивкой не лечится. Оделся, пошел осматривать квадроцикл. Твердо решил утром отправиться поохотиться на морзверя, если погода не подведет. С транспортом все было в порядке. Надежной оказалось машина, хоть и отечественной сборки. Он уже лег спать, как раздался звонок. Звонила Сонина тетя Татьяна Леонидовна. Она сообщила, что Соня благополучно улетела и даже уже отзвонилась из Анадыря. Их делегация вся в сборе, и они завтра вылетают чартарным рейсом сначала до Тюмени, а потом полетят в Тобольск. Спросила, не нуждается ли он в чем. И Николай неожиданно для самого себя спросил:
--А Влада можно к телефону позвать?
Было слышно, как Татьяна Леонидовна шумно задышала, а потом сдавленным голосом, как будто ей перехватило чем-то связки, сказала:
--Конечно, можно, Коля. Твой сын стоит рядом со мной.
В следующее несколько секунд трубка молчала, а потом до Николая донесся звонкий голос:
--Алё, здравствуй, папа!
Целый вихрь новых ощущений привнесли в жизнь Белова эти три слова. Он не сразу смог преодолеть комок, подкативший к горлу, и собраться с силами, чтобы сказать:
--Здравствуй, сын! Как твои дела?
--Папа, у меня все хорошо. Ты лучше расскажи, как тебе удалось подстрелить нерпу?
--А кто тебе про нерпу сказал?
--Мама. А еще она сказала, что ты уже в этом году обойдешь многих старых охотников. Я приеду на зимние каникулы и обязательно помогу тебе в охоте. Ты же меня научишь?
--Конечно, сынок.
Больше он говорить не смог. Горло перехватило, глаза затуманили слезы. Сославшись на плохую связь, он замолчал. А сын продолжал еще какое-то время рассказывать про учебу, про увлечения, пока тетя не взяла у него трубку. Она, видимо, догадалась про состояние Николая, потому что, прежде чем отключить телефон, сказала:
--Не волнуйся за нас. Береги себя. Мы еще позвоним.
Череда одиноких дней угнетала Николая. И чем больше времени проходило со дня отъезда Сони, тем сильнее чувство одиночества разъедало душу. В надежде избежать его, Белов надолго уезжал в тундру. Теперь он не торопился осмотреть все капканы сразу. Заворачивал в балок, готовил нехитрую пищу, чай. Слушал радио, в надежде поймать новость о фестивале. Но федеральные радиостанции упорно игнорировали фестиваль народов Крайнего Севера, Сибири и Дальнего Востока. И вообще складывалось впечатление, что их вообще ничего, что дальше Урала, не интересует. Разве только что новости по добыче нефти и газа. Да, пожалуй, еще погода, и то если вдруг в ней проявилось что-то аномальное. Подолгу отдыхал. И только потом снова отправлялся в тундру.
Редко какой объезд охотничьих угодий и осмотр капканов не приносил удачи. И тогда он снова решил испытать себя в охоте на морского зверя. Но на этот раз удача отвернулась от него. На прежних местах полыньи покрылись крепким льдом, а новых отыскать не удалось. Видимо, штормы давно не беспокоили море. Свежие трещины во льду, если и попадались, но никак не гарантировали образования полыньи.
Возвращался домой не в лучшем расположении духа. И был очень удивлен, когда в одном из окон дома увидел свет. Сердце радостно забилось от ожидания встречи с Соней. Он быстро загнал транспорт в сарай, покидал тут же шкурки двух песцов и поспешил в дом.
На кухне хозяйничала Тинун. Судя по тому, что на столе стояла початая бутылка водки, она уже изрядно приложилась к спиртному. Увидев Николая, бросилась ему на шею. Осыпая поцелуями, шептала:
--Не гони меня. Люблю тебя и больше не могу без тебя жить. Я пропаду без тебя.
Тонкая, легкая, изящная, она не просто висела на нем. Вся слилась с ним. У Николая только хватило сил сказать:
--Мне надо раздеться.
Тинун быстро помогла ему снять кухлянку, унты, меховые штаны, а затем также ловко стала помогать снимать все остальное белье. Сама отвела в ванну, включила душ.
В постели они не произнесли ни слова. Наслаждались друг другом молча. Только томные вздохи свидетельствовали о том великом блаженстве, которое испытывали оба.
Потом, когда сидели за столом, Николай спросил:
--А как ты попала в дом?
--Я давно знаю все привычки Сони, куда она кладет ключи от дома. Мы же почти сестры. Но ты, наверное, об этом не знаешь?
--А ты расскажи. Мы же никуда не торопимся?
--Дело в том, что Сонин отец сначала ухаживал за Татьяной Леонидовной. Она была намного моложе Сониной мамы. Работала в краеведческом музее, интересная, начитанная девушка. Любовь у них была крепкая. Татьяна вскоре забеременела, а Володя ушел в очередное плавание. Суда гидробазы в то время ходили по всем морям мирового океана, иногда дома не бывали по восемь-десять месяцев. Уж не знаю, что там случилось на самом деле, но Татьяне пришла телеграмма: Володя попал в аварию и находится в тяжелом состоянии.
Татьяна сильно переживала, и у нее случился выкидыш. Потом вышла замуж. Быстро развелась, когда узнала, что Владимир вернулся живым и здоровым. Но он не смог простить измены. Перед тем, как познакомиться с Сониной мамой, у него была короткая связь с ее двоюродной сестрой, которая меня и родила.
--Так вы и есть самые что ни есть родственницы!-- воскликнул Николай.
--Все может быть. Только у сестры в это лето одновременно было несколько любовников. В парк "Беренгия" нагрянула большая этнографическая экспедиция. Мужчины все красивые, рослые, ну как тут устоять романтичной чукотской девушке! Кто мой настоящий отец - так и осталось тайной за семью печатями. Но нас с Соней все время называли сестричками. А Татьяна Леонидовна сильно любила Володю и надеялась, видимо, до последнего, что он вернется к ней. И даже, когда регистрировали рождение Сони, Татьяна как-то ухитрилась записать ее на свою фамилию - Ачиргина. С тех пор она любит Соню как родную дочь. Фактически она и воспитывала ее, как теперь воспитывает ее сына. Считает его своим внуком, требует называть себя бабушкой.
Николай почти не слушал Тинун. Он смотрел в ее неповторимые, излучающие притягательную энергию большие глаза под длинными ресницами, и думал, как в этом забытом богом уголке земли могло родиться такое изящество, сотканное из теплой, светлой, жизнеутверждающей плоти? Он едва сдерживал себя, чтобы не наброситься на нее прямо здесь , за столом. Тиун, похоже, испытывала такое же сильное влечение. Они, не говоря ни слова, взялись за руки и снова направились в спальню.
Утром их разбудил телефонный звонок. Легкая Тинун подхватилась первой. Николай еще сладко потягивался, когда услышал радостное восклицание:
--Тетушка ТаньЛеонидовна, здравствуйте!
Потом наступило долгое молчание. Когда возобновился разговор, в словах Тинун радости уже не было.
--Да я только на минутку забежала. Узнать, может, помощь какая нужна.
Вернулась в спальню удрученная. В глазах блестели слезы.
--Что она тебе сказала?- взволнованно спросил Николай.
--Ругалась сильно. Обзывалась. Грозилась, что если не перестану разрушать семью, горько пожалею об этом. А в чем я виновата, полюбив тебя?
Слезы катились из глаз женщины крупными горошинами одна за другой. Николай обнял ее, поглаживая рукой голову.
--Не обращай внимания.
Всхлипывая, Тинун продолжала:
--Да, я легкомысленная. Но я никогда никого так не любила, как тебя. И мне ни с кем другим не было так хорошо, как с тобой. Почему же я была такой дурой, что уступила тебя сестричке?- Тинун уже рыдала, не сдерживаясь.
Снова зазвонил телефон. К нему на этот раз поспешил Николай. Звонила Сонина тетя. Не успел Николай произнести чукотское приветствие "Етти", как Татьяна Леонидовна разразилась площадной бранью. Потом, немного успокоившись, спросила:
--Эта шлюшка еще у тебя?
Николаю не хотелось обидеть Тинун, которая пришла в комнату следом и прислушивалась к их разговору, ответил утвердительно и добавил:
--Не надо в ее адрес говорить плохих слов.
Лучше бы этого он не говорил. Только распалил больше. Николай даже не подозревал, что у бывшего музейного работника, а ныне влиятельного работника российско-американской ассоциации народов Крайнего Севера, такой богатый вне словарный запас фразеологизмов. Выплеснув его в уши собеседника, Татьяна Леонидовна примирительно сказала:
--Если ты послушаешь меня и немедленно избавишься от этой всеядной высокохудожественной шлюхи, я закрою глаза на все твои поступки исключительно ради Сони и твоего сына.
Тут уж взыграло самолюбие самого Николая.
--А если я не сделаю так, как вы хотите,то что?- с вызовом спросил он.
--Буду лечить.
Эти два слова были сказаны спокойно, но так жестко, что Николаю послышалась в них угроза.
--Сами сначала вылечитесь, а потом будете указывать другим, как поступать,- с вызовом крикнул в трубку Николай и отключил телефон.
Настроение было вконец испорчено. Николай достал из Сониных запасов бутылку вина и прямо с горлышка отпил изрядное количество. Потом спохватился, предложил Тинун. Но она отказалась.
--Я пойду. Тетя Таня наверняка сейчас позвонит Петру и скажет, где меня искать. И он прибежит и затеет скандал.
Николай пожал плечами: