--Да, дорогая! Я дома и с нетерпением жду.
Нежный баритон теплыми волнами отозвался во всем теле девушки. Вот только, к ее сожалению, он предназначался другой. Подобный тон говорил лишь о том, что у Верховцева высветился номер Валентины. Странно, она даже не шифровалась от мужа! Верила, что он не полезет в ее телефон.
--Боюсь, сильно разочарую вас, Алексей Степанович, но вас побеспокоила Соня Козлова. Надеюсь, помните такую?
В трубке было молчание. И Соня решила продолжить:
-- Валя несколько перебрала и уснула за столом. Я была вам очень признательна, если бы вы помогли доставить ее к себе на квартиру. Это рядом, если вы не знаете. Всего через лестничную площадку.
На этот раз трубка ответила сухим баритоном:
--А почему бы мужу не забрать ее?
--Муж бросил Валентину,- сказала Соня, и, не удержавшись, с ехидцей в голосе добавила: - Из-за вас, между прочим.
В трубке установилось молчание. Потом собеседник нехотя сухо ответил:
--Сейчас поднимусь.
Весь облик Верховцева говорил, что звонок застал его в момент, когда он готовился лечь спать. Мужчина лишь наспех натянул на себя спортивные брюки. Без лишних слов прошел вслед за хозяйкой на кухню и сразу же стал поднимать из-за стола безвольное тело Валентины. Соня, которая рассчитывала совсем на иную встречу, обескураженно спросила:
--Даже не выпьете со мной чашку чая? Или, может, чего покрепче ?
--Сначала дело,- буркнул Алексей. Взял Валентину в охапку и легко понес к выходу.- Вы только двери помогите открыть.
Уложив бесчувственное тело женщины в постель, Алексей закрыл входную дверь и ключ протянул Соне.
--Утром разбудите. Ей к девяти на работу.
Алексей уже начал спускаться на свой этаж, как Соня тихо проговорила:
--Мне очень плохо. Может, зайдете? Представьте, я даже не знаю, где Валентина работает. Столько времени общаемся, а я так и не удосужилась спросить.
Она стояла, пошатываясь, и просительно ожидающим взглядом смотрела на мужчину. В ее облике была какая-то трогательная и в то же время притягательная незащищенность. И Алексей вернулся.
--Ваша соседка, Соня, между прочим, работает менеджером в отделе логистики на нашем предприятии,- подойдя сказал он.- И знакомы мы с ней очень давно.
Обняв девушку за плечи, продолжил:
--Ну, что ж, веди меня на чай, куколка.
Однако до чая в эту ночь дело так и не дошло. Они много занимались любовью. Потом, утомившись, много разговаривали. Соня с жаром рассказывала про свою жизнь. В отдельные моменты ее рассказы были похожи на исповедь. Только исповедь эта была какой-то странной. Всегда и во всем считала виноватыми в негативных моментах и поступках исключительно других. Она и сама, несмотря на туманящий голову хмель, понимала, что далека от искренности, но ей было хорошо в объятиях Алексея, и хотелось, чтобы он верил и сочувствовал ей. Все еще испытывая обиду за унизительный тон Валерия по поводу ее ночи с негром, она, посмеиваясь, рассказала, как обманула всех с темнокожим клиентом.
-- Он был и без того сильно пьян, а я дома подпоила еще снотворным,- уверяла она.- Веришь, спал всю ночь без задних ног. Храпел только сильно. В Африке, наверно, слышно было.
--Верю, верю,- ободряюще проговорил Алексей, чем еще больше вдохновил девушку.
- -Иногда мне кажется, - продолжила она, - что мной постоянно управляют. Даже когда я в квартире, мне кажется, что за мной следят.
--А с чего ты это взяла?- подремывая и набираясь сил, из вежливости поинтересовался мужчина.
--Посуди сам. Утром, когда Печерский со мной разговаривает, постоянно возникает ощущение, что он знает в подробностях, что происходило накануне.
Девушка подняла голову от подушки и вопросительно посмотрела на Алексея:
-- Тебе не кажется странным это?
Мужчина привлек девушку к себе:
--Успокойся! Он просто хорошо изучил тебя за эти годы.
С первыми проблесками рассвета девушка угомонилась. Выговорившись, она чувствовала себя умиротворённой и спокойной. Прижавшись плотнее к сильному телу мужчины, безмятежно уснула.
* * *
Проснулась Соня ближе к обеду. Когда уходил Алексей, она не слышала. Поискав, убедилась, что он не оставил даже записки. Впрочем, это не сильно огорчило девушку. Ею все больше овладевала мысль съездить на несколько дней в родной городок. Отхлебывая неторопливо кофе, она обдумывала как поэффективнее обставить свою поездку.
В этот момент в квартиру буквально ворвался Эмиль Леонидович. Гремя связкой ключей, еще с порога закричал:
--Ты что себе позволяешь, дорогуша? Служебную квартиру превратила в личный притон! Кем ты себя возомнила?
Подскочив к девушке, он влепил ей пощечину. Чашка выпала с рук девушки на стол, расплескав кофе вокруг. Яркие капли густой сеткой проявились на костюме, туфлях и даже на галстуке директора, вызвав у него еще большую ярость. Ругательства сыпались одно другого грязнее.
Выговорившись, Печерский зло пригрозил Соне:
--Ты сегодня же вылижешь языком костюм. И если замечу хоть одно пятнышко, уедешь с голой задницей в свою тьмутаракань.
Не понимая ничего, Соня, держась за покрасневшую щеку, со страхом слушала директора. Таким она видела его первый раз. Только и нашлась тихо спросить:
--Что я сделала не так, Эмиль Леонидович?
--Что сделала? Да лучше бы ты ничего не делала. Или в самом деле, как говорила своему ночному дружку, напоила бы Эммерсона снотворным.
Печерский устало опустился на стул. Впился взглядом в Соню.
--Ты похоронила репутацию нашей фирмы. Вот что ты сделала. Наградила важного зарубежного гостя грязной болезнью. Пришлось отложить отъезд Эммерсона на родину до выяснения источника заражения. Мне сообщили, что начато расследование инцидента. Еще не хватало, чтобы он расторг все соглашения. Тогда нам вообще хана.
Наступила тягостная тишина. Продолжалась она, впрочем, недолго.
--Ты чего колом стоишь?- снова загорячился директор.- Собирайся, поедем к врачам освидетельствоваться. И не дай бог, если твоя вина подтвердится! Одна надежда, что он приехал к нам уже с болезнью.
--Но как теперь узнать кто от кого заразился?- подала голос Соня.
--Не твоего это ума дело. Врачи умеют определить.
Уже в машине до девушки дошло, что она, не желая того, возможно, заразила и Алексея. Хотела посоветоваться с директором, но тот, словно прочитав ее мысли, объявил:
--Кстати, твоего ночного гостя уже повезли на обследование.
Это сообщение стало последней каплей в череде оглушительных, страшных новостей. Соня впала в состояние угнетенного безразличия. Мозг отказывался воспринимать действительность.
Всю вторую половину дня ее возили из одной клиники в другую, водили от одного врача к другому. Просвечивали разными новомодными аппаратами, брали анализы, кололи какими-то лекарствами. Когда вся эта суета закончилась, Печерский подвез Соню к дому. В квартиру не стал заходить. На прощанье сказал:
--Будь дома. Никуда не отлучайся, будем ждать результат.
Устало поднимаясь по лестнице, встретилась с Валерием Шестуновым. Он приходил за вещами, но Валентина уже успела сменить замки на входной двери, и он уходил ни с чем. Мрачно съязвил:
--Вижу, тяжелым оказался подарок африканского гостя. Еле плетешься.
Сил реагировать у Сони не было, и она молча прошла мимо.
Долго плескалась в ванной. Потом, накинув халат, приступила к уборке. Заканчивала мытье посуды, когда в голову пришла простая мысль: ее мог заразить только Шестунов, но он не выглядел виноватым! Неплохо бы его проверить. С этой мыслью она схватилась за телефон.
В офисе Эмиля Леонидовича не оказалось. Ответила давнишняя подруга директора секретарь Аллочка Панфилова. Всегда веселая, любительница беззлобно позлословить и пошутить, она сравнительно недавно окончательно пережила мысль, что некогда очень теплые отношения с директором не перерастут в нечто большее, из чего можно было бы свить семейное гнездышко. Но привязанность к своему шефу сохранила. Не отказывала себе в удовольствии оказать Эмилю по его желанию и прежние внеслужебные услуги. Нынче же только всхлипывала в трубку. Из всего ее сбивчивого рассказа Соня поняла, что с Печерским случилась беда.
Кое-как успокоив Аллочку, с трудом удалось узнать, что к директору в офис проникли какие-то люди в масках и сильно избили его. Сейчас он в больнице.
--Хорошо, я сумочку забыла, когда уходила! А там у меня деньги, косметика, документы,- немного успокоившись и собравшись с мыслями, внятно заговорила секретарь. - Пришлось возвращаться от самой остановки. Захожу к себе, а дверь в кабинет директора открыта. Заглянула из чисто женского любопытства, а там на полу лежит Эмиль весь в крови. Вызвала скорую. И знаешь, что врачи сказали? Полежал бы еще часа два и могли лишиться нашего шефа. Я чуть не умерла со страха от одной этой мысли.
Соня сделала попытку узнать адрес больницы, намереваясь тут же отправиться навестить больного. Но Аллочка поторопилась предупредить:
--Эмиль в реанимации, к нему никого не пускают. Меня тоже отправили домой, сказали, навестить можно не раньше завтрашнего утра...
Тяжело и горестно вздохнув, со слезами в голосе, продолжила:
--И то, если придет в себя.
Передохнув, тут же живо поинтересовалась:
--Соня, а это правда, о чем все говорят?
--Что ты имеешь в виду?
--От меня могла бы и не шифроваться,- обиженно фыркнула в трубку Аллочка.- Все только и говорят о твоём курьёзе с негром. Кстати, он как мужчина? Наши девчата разное про чернокожих рассказывают.
Соню такой поворот разговора не на шутку разозлил. Но с Панфиловой ссориться не было резона, и она решила отшутиться:
-- Обыкновенный мужик. Только очень черный и жирный.
--Да ну тебя!- секретарь, похоже, обиделась.- Я тебя о другом спрашиваю, и серьезно.