Кажется, Пейшенс наконец-то начала понимать, с чего вдруг сэру Джорджу понадобилась гувернантка непременно из числа знакомых. И откуда вдруг взялось такое высокое жалованье, если она ни дня в жизни не работала гувернанткой…
В юности они с сестрами смеялись над матерью Джорджа. Сейчас же Пейшенс смеяться не тянуло. Теперь она считала, что эта женщина заслуживает уважения. Миссис Уорлегган, по слухам, дочь простого мельника, превосходно вышла замуж. Куда удачнее, чем многие знакомые ей леди.
И встретила старость в роскоши. Муж и сын обеспечили ей все самое лучшее.
Через два дня после приезда Пейшенс миссис Уорлегган умерла.
Урсула почти не видела отца. Для нее он был незнакомцем, интересным и загадочным незнакомцем. Она знала, что у отца много дел, что он очень, очень важный и могущественный человек. Бабушка им гордилась и говорила ей с самого детства, что она тоже должна гордиться.
Их большой дом оживал с его приездом. Но отец не так часто здесь бывал. Дела в Лондоне, дела в Труро, обо всем Урсула и не знала. Отец редко с ней разговаривал.
Отец был ею недоволен, вот только непонятно почему. Но все-таки ей было не на что жаловаться. Насчет себя она сомневалась, а старшего брата отец явно не любил и не трудился это скрывать. Это было очевидно каждому, кто их знал.
Урсула любила слушать историю про деда и бабушку, сына кузнеца и дочку мельника.
— Я знала, что у меня будет хороший муж. Было в нем что-то эдакое... чего ни в ком больше не было. У нас была мельница, что оставил мне отец, и кузница твоего деда. Но Николас все продал. И сказал, что мы переезжаем. Туда, где никто из моей родни отродясь не был…
Она страшно боялась уезжать и продавать мельницу боялась, хоть и верила деду.
— Мой Николас стал важным человеком, которого слушали благородные люди. И стал богаче тех, кто давно здесь живет. Они с братом такие умные. И хитрые. Они всегда видели, где деньги зарыты. И умели их достать. Джордж такой же. Я никогда не могла понять, о чем они говорят. И считают так быстро. Ой, он меня привел, как сейчас помню… я такого большого дома отродясь не видывала. «А мы не разоримся, Николас? — спросила я. – В таком доме только богачам и жить». «Мэри, мы теперь богачи. А наш сын женится на леди, которая знает, как обращаться с таким домом. Которая привыкла к такому дому».
Урсула немного помнила деда, он всегда на ее памяти был нездоров и редко покидал поместье. И свои комнаты тоже.
— И мы переехали сюда. Помню, Джордж сказал: «Мама, это самое большое поместье из тех, что продается. Мы будем самыми богатыми в графстве». Твой дед был осторожнее. Такая громадина стоит, наверное, кучу денег. Прямо как дворец. А сколько надо нанять людей… Но Джордж сказал, что мы можем себе это позволить. И с таким домом станем еще богаче. Мой Николас. Мой Джордж. Муж и сын — такие умные и ловкие, гинеи к ним сами льнут.
— И дядя?
— И Кэрри тоже.
Почему-то дядя часто выпадал из бабушкиной истории. На самом деле он Урсуле не дядя, конечно же, у отца нет братьев и сестер. Брат ее деда, в отличие от деда жутко тощий, но при этом куда более энергичный и здоровый.
Звучало все это как сказка. Они нашли близ кузницы клад и разбогатели? Может, им кобольды помогли?
— Для меня это было чудом, — призналась бабушка.
Из уст бабушки это звучит как колдовство какое-то. Были простые кузнецы и вдруг разбогатели. Няня рассказывала Урсуле сказки про людей, которые заключили сделки с волшебными существами. С феями и кобольдами. И еще с эльфами. Ничем хорошим обычно это не кончалось. Может, и ее семья такая же?
Ей хотелось понять, как именно они разбогатели. А вдруг все богатство исчезнет, они проснутся в жалкой лачуге и снова будут кузнецами?
Люди в няниных сказах умирали или разорялись. Или отдавали детей в обмен на богатство. А вдруг отец ее тоже отдаст? Он ей недоволен, точно отдаст. И Валентина тоже отдаст не задумываясь.
— Ты почему не спишь?
— А бабушка хоть и выглядит медленной и сонной, но на самом деле все замечает.
— Мне страшно.
— Чего тебе бояться?
— А если нам снова придется жить в кузнице, как во времена деда? И у нас совсем не станет денег?
— С чего бы вдруг нашему богатству исчезнуть?
— А вдруг папа сговорился с нечистой силой, чтоб еще больше разбогатеть, и меня им отдаст? И Валентина?
— Нет, никто тебя не отдаст. Как и моего внука.
— Я хочу понять, как мы разбогатели.
— Вырастешь и узнаешь.
— Вырасту и узнаю.
Бабушка поклялась, что никто из Уорлегганов отродясь не знался с нечистой силой. Няню тут же рассчитали. А новая таких сказок не знала. Отец снова нанял дочку священника, которая и с его братом нянчилась...
— Никаких сказок. Нечего забивать моей дочери голову всякой дрянью. Лучше занимайтесь с ней математикой и музыкой. Научите ее играть что-нибудь милое и легкое. Научите ее вышивать.
Эта девица сделает все в точности, как он сказал. На Полли Оджерс вполне можно положиться…
Сэр Джордж редко снисходил до детской. А когда там появлялся, то угодить ему было непросто. Отец Полли, даже став викарием, все так же трясся как желе, услышав имя хозяина Кардью. И она тоже боялась банкира…
По словам бабушки, отец был слишком уж влюблен в мать Урсулы. И слишком уж убивался, когда она умерла.
— Мама из-за меня умерла? Отец так думает?
— Что ты, что ты. Это с каждой может случиться. Я говорила Джорджу, что надо брать жену покрепче и помоложе. И отец говорил. Но разве он кого станет слушать? Если ему что в голову втемяшится — то все, нипочем не переубедишь.
— Я на нее похожа?
— И хорошо, что не похожа. Нет, ты похожа на Джорджа.
Бабушка ее любит. Но ничего не знает о делах отца. Бабушка не разбирается в делах. В хозяйстве - да. Но в папиных и дядиных делах — нет.
Урсула расспрашивала, чем так занят отец. Бабушку, слуг, даже Танкарду доставалось.
Больше всех ей рассказывал дядя Кэрри. Долго и с цифрами. Но он не так часто бывал в Кардью...
Вот Пейшенс и живет в Кардью, куда так стремилась. Рядом с Джорджем Уорлегганом. Но не как его жена, а как гувернантка его дочери.
— Расскажите мне про отца, — попросила Урсула. — Слуги говорят, вы давно его знаете. У меня есть деньги. Я вам заплачу.
Как же она похожа на Джорджа! Отцовская порода, точнее, ее отсутствие лезла вовсю. Его кровь оказалась сильнее воспитания. Пейшенс стало смешно. Дочь сэра Джорджа с крестьянским напором торговалась о цене на масло. Вот она, кровь Уорлегганов, никуда ее не спрячешь. Все равно вылезет, несмотря на дорогое платье и дорогое образование. А Уорлегганы и были богатыми и безжалостными торгашами, купившими вначале поместье, потом должности и, наконец, титул.
— Я вам заплачу. Вы купите себе новое платье.
— Я не буду брать у вас деньги.
— Потому что отец заплатил за свои секреты больше? Я могу достать больше денег...
— Если у вашего отца и есть какие-то страшные тайны, то я о них ничего не знаю. И мы давно с ним не виделись. Здесь раньше устраивали балы. Приемы. Я здесь танцевала…
— И с папой тоже танцевали, да? С тех пор как умерла мама, отец почти ничего не устраивает. Я видела здесь гостей только дважды. Я была совсем маленькая, ибабушка разрешила мне посмотреть. Она сказала, что папа не любит, когда ее видят гости, почему-то принимают ее за экономку...
Пейшенс рассказывала про Джорджа, девочка внимательно слушала. С годами он обрел несокрушимую уверенность в своем могуществе и власти. Может, поэтому Пейшенс с таким удовольствием откровенничала с его дочерью? Урсула умная девочка и ее не выдаст.
— А моя мама? Вы ее знали? Я только портреты ее и видела. А бабушка ее не любила.
— Немного. Мы не были подругами. У нее было много поклонников, но твой отец оказался самым настойчивым. И самым богатым.
— Мама вышла за него из-за денег?
— Вряд ли только из-за денег. Твой отец много лет за ней ухаживал. Никто не верил, что она за него выйдет. Но она вышла.
— Отец любит музыку. Мама вот на арфе играла. А у меня не выходит.
— У меня четыре сестры, и только одна из них сносно играет. Не уверена насчет музыки. Думаю, что ему просто нравилась твоя мать с арфой. Она была очень красива, а с арфой выглядела как ангел. И без арфы тоже.
— Отец женился на ней из-за красоты?
— Из-за родословной. Чайноветы — самый древний род в графстве. Но ее семья никогда не была богата или могущественна.
— Отцу это помогло заработать еще больше денег?
Странный вопрос для дочери Элизабет. Но вполне логичный для дочери Джорджа.
— Этого я не знаю.
Джордж и нося траур по матери оставался важным и надменным. Но это соответствовало его натуре. Пейшенс подозревала, что он вовсе не по доброте душевной пригласил ее на это место. Но сэр Джордж Уорлегган предложил ей недурное жалованье в обмен на ее репутацию. А какая разница? Все равно она никогда уже не выйдет замуж. А тогда, в далекой юности, была слишком проста для него, слишком доступна. Не то что Элизабет. А так Пейшенс хотя бы оденется получше, позволит себе мелкие радости вроде нового пианино, фруктов и хорошего вина.
Было несколько непривычно называть его «сэр», но она справилась. Джордж предпочитал делать вид, что они едва знакомы. Но она уже ни на что и не надеялась.
— Моя дочь вас слушается, мисс Тиг?
— У вас приятная дочь, сэр. И так на вас похожа.
Довольно двусмысленное замечание. В тоне гувернантки ему почудилась издевка. Должно быть, он стал слишком мнителен. Наверное, показалось. Пейшенс Тиг не стала бы рисковать хорошим местом...
Пейшенс находила мрачную иронию в том, что сэру Джорджу не нравятся собственные черты, повторенные в дочери. И с каждым годом они будут становиться все заметнее.
Урсула буквально выпотрошила свою гувернантку. Про отца в молодости слушать было интересно. А эта дама могла бы стать ее матерью. Бабушка так говорила.
Урсула показала ей парк. Оранжерею. Лебедей на озере и кроликов.
— Иногда мы их едим. Иначе они слишком уж расплодятся и начнут вредить.
— У вас и косули есть?
Пейшенс видела их только в книге на картинке. Вот бы привести сюда детей Рут! Они были бы в восторге. Но Джордж на это никогда не согласится.
— Ручные совсем. Вы можете их погладить. Они давно здесь живут, еще с тех пор когда дед с отцом купили поместье. Парк остался от прежних хозяев, а руины дома снесли и построили наш особняк. Папа говорит, что он— самый большой во всем графстве.
Этот особняк и парк слишком велики для него и девочки. У семьи Пейшенс нет ни титула, ни денег, Джордж вряд ли захочет, чтобы Урсула знакомилась с ее родней знакомилась, не то чтобы позвала в гости кого-то из Тигов. Жаль, но похоже, для сэра Джорджа теперь все соседи по графству одинаково нехороши, не только Полдарки.
Рут была недовольна, часто писала, вскоре после отъезда Пейшенс выяснилось, что с детьми сестры лучше всех управлялась именно она. Но возвращаться Пейшенс не собиралась. Хватит с нее родственников, надо и для себя пожить. Вот скопит денег и, может быть, купит себе домик. Небольшой. Но с садом.
Она вежливо и почтительно расспросила мистера Танкарда, куда лучше вложить свое жалованье. И подробнейшим образом все записала. Он должен хорошо разбираться в делах, иначе Джордж давно бы его выгнал.
Про себя она так и называла хозяина — «Джордж». Привычки юности оказались куда сильнее, чем их теперешняя разница в положении.
«Джордж едва не разорился... выставил себя дураком, пока ухлестывал за герцогской дочкой». Слова дяди не давали Урсуле покоя. А отец как будто постарел на несколько лет всего за пару месяцев. Они с дядей что, поссорились?
— Мой отец плохо выглядит, мистер Танкард. У него какие-то неприятности в делах? — выловила она Танкарда и попыталась расспросить.
— Мисс, вам следует спросить у вашего отца, — замялся поверенный.
Напористая дочка сэра Джорджа весьма походила на его хозяина. Не станет он ей ничего рассказывать. Так можно и места лишиться.
— Отец мне ничего не рассказывает. А дяди здесь нет. А вы точно знаете, что происходит.
В него впился тот же самый взгляд, интонации тоже были отцовские. Танкард поежился. В юной леди все это выглядело особенно неприятно. Не уверен он насчет леди. Вот — ее гувернантка – настоящая леди. Тихая, вежливая и никогда не повышает голоса.
Поверенный размышлял, как бы отделаться от назойливой дочки хозяина. Повежливее и побыстрее. И гувернантка неожиданно пришла ему на помощь. Подопечная ее слушалась, но Танкард подозревал, что причиной этого был все тот же интерес к делам отца. К сердечным делам. Дочь совершенно очевидно утомляла сэра Джорджа, и тут Танкард понимал хозяина.
— Леди не говорят то, что думают. И не пристают к поверенным отца с расспросами.
— А к гувернантке можно?
Танкард поспешно сбежал. Нет уж, пусть хозяин сам рассказывает. Или не рассказывает. В семейные дела сэра Джорджа ему лезть вовсе не улыбалось. Дела эти были темны и запутанны настолько, что он, глядя на патрона, всегда радовался, что у него нет ни жены, ни детей.
— Леди говорят о погоде, о моде.
— О вышивании и музыке, — скривилась Урсула.
Пейшенс стало смешно. Вышивание воспитанницы она видела. О нем и впрямь лучше не говорить. Как и о музыкальных талантах дочери Джорджа. Точнее, об их отсутствии.
— Я хочу узнать все о папиных делах. Дядя мне рассказывает. Жаль, он редко здесь бывает.
— Ваш дядя... вашего дядю нельзя назвать джентльменом, — ответила Пейшенс.
«Ростовщик»вот самое мягкое, как называли в обществе Кэрри Уорлеггана. А она слышала прозвища и похуже.
Урсуле стало боязно, что семья может растерять состояние, но у Танкарда ничего узнать не удастся. Он не хуже цепного пса хранит отцовские секреты. Отца Урсула подкараулила в парке. Он казался полностью погруженным в свои мысли. И судя по лицу, они вовсе не были радостными.
— А мы и вправду разорены? Придется продать дом и рассчитать слуг?
Дочь застала Джорджа врасплох. По счастью, рядом больше никого не было. Неужели у него и впрямь все на лице написано? Ему следует лучше владеть собой.
— Нет. Я совершил ошибку. Очень дорогую. Но меня она не разорит. Никогда больше об этом не говори. Ни с кем. Ты меня поняла?
Отец со злостью ее тряхнул, так что она едва не упала.
— Поняла.
Значит, они все-таки разорились. Ясно, что отец больше ничего ей не скажет. Папе она не поверила. Может, потому что он подбирал слова еще осторожнее обычного? И сразу же после прогулки уехал в Лондон, даже ужинать не стал. Дядя скажет ей больше.
— А мы можем поехать в Труро? – спросила она гувернантку.
Пейшенс прекрасно понимала, что откажись она — и подопечная просто улизнет без нее. Ездить верхом Урсула умеет. Тогда Джордж точно выгонит нерадивую гувернантку. А в Кардью ей нравилось. У нее появились деньги, и никакой домашней работы. С сестрами было приятно увидеться. Иногда. А вот по детям Рут она и вовсе не скучала.
Все ясно. Урсула хочет в банк и к дяде. Съездить вдвоем все же приличнее. Пейшенс сходит в лавку, оставит Уорлегганов наедине. Ни к чему ей знать секреты Джорджа. Да при ней и не скажут ничего важного.
— Не стоит говорить сэру Джорджу то, что вы услышите от дяди, -предупредила она воспитанницу.
Может быть… если бы не Элизабет, это была бы ее дочь.
Племянник очень глупо женился, считал Кэрри.
Он не стал бы попусту терять время на девчонку, но увидел жадный интерес. И поразительное сходство с Джорджем, который с детства тянулся к деньгам и изобретал разные способы их заработать.
И сейчас Кэрри видел перед собой не дочку этой бледной малохольной вдовы Полдарка, которая не принесла им ни гроша. Ни связей. Одни расходы. И вдобавок родила на редкость никчемного и распутного сына, который только зря тратил время и деньги, как и все Чайноветы.
Глупости племянник Кэрри делал только из-за женщин. И выгоду упускал из-за них же.