На столе были торт, халва, конфеты, сгущёнка, зефир, мармелад, пастила, шоколад, вафли и банка варенья.
Саша потоптался. Потом всё-таки отставил чемодан и принялся выкрикивать:
– Так вот! Как ты ездишь! В командировки!..
– Я тебе сейчас всё объясню, – неожиданно кокетливо отозвалась Таня.
– Не надо! – одновременно крикнули Саша с клиенткой.
Клиентка посмотрела на Сашу с отвращением.
Он потоптался ещё – и сел.
Стал барабанить пальцами по столу.
– Мужчины грубы и ленивы, – злобно сказала клиентка.
– Это некорректное обобщение, – сказал Саша.
– Что!.. – сказала клиентка с чувством. – Что может женщине дать мужчина?..
– Пойдём от противного, – возразил Саша. – Что ей может дать женщина?
– У-у!.. – клиентка закатила глаза.
– Допустим. – Саша старался удерживать диспут в академическом русле. – Но всё равно ведь всё-таки нужен мужчина.
– Это фольклор, – отрезала клиентка. – Народный обычай.
– Ну, почему? Это – природа, – рассуждал Саша. – Природа так распорядилась…
– И это, по-твоему, хорошо? Удачное распоряжение?
Вопрос был задан с такой силой, что Саша оробел. Посмотрел на Таню.
Она – за спиной клиентки – утвердительно прикрыла глаза.
– Удачное, – ответил Саша клиентке и машинально тоже прикрыл глаза.
– Я полюблю её так… – заговорила клиентка протяжно, – как ты никогда не сумеешь… Что б ты вообще понимал в женщинах?..
– Я её муж, – сказал Саша с достоинством.
– Разведись, – сказала клиентка Тане.
У Саши задвигались ноздри.
– Что значит «разведись»?.. – он вскочил. – Что все это значит?.. Что происходит? тут?.. Это что такое?.. Я сейчас милицию позову!.. В администрацию позвоню!..
– И в конституцию напиши, – прогудела клиентка.
– Я приехал… к жене! навестить!.. А тут… трансцендентная регрессия!.. Хватит! Всё!.. – ударил кулаком по столу. Подумал, ударил ещё раз. – Всё, я сказал!.. Я – вас – выгоняю.
Клиентка молчала. Потом повела головой:
– Упёртый он у тебя… Эх…
Встала. На спинке её стула оказался френч. Подала его Тане.
Таня помогла ей его надеть. Клиентка громко вздыхала.
Пошла к двери.
Обернувшись, сказала внятно:
– Чтоб ты сдох.
И вышла.
– У вас сегодня женский день? – спросил Саша.
– У нас сегодня сладкий стол, – ответила Таня.
Саша снял куртку.
– Как вам это удалось?
– Ну… захотелось сладкого. – Взгляд Тани был невозмутим.
Саша посмотрел на стол.
– Так… Вафли будем макать в варенье и заедать халвой.
– Вприкуску с мёдом и мармеладом.
– Это ужин для Гиннесса.
– Нет. Это ужин для нас. Только я сначала переоденусь.
Саша рывком отвернулся.
Таня, помедлив, начала снимать блузку.
Саша напряжённо смотрел перед собой.
– Вы успели вчера? – спросила Таня.
– Куда? – Саша повернулся. – Ой!.. – отвернулся. – Куда?..
– К вам там что-то пришло… и вы боялись – оно уйдёт.
Саша вздохнул.
– Успел… Но – бесполезно.
Таня аккуратно складывала блузку.
– Почему?
– Понимаете… – опять повернулся к Тане. – Ой! – отвернулся. – В целом всё было правильно, но… недостаточно смело. И потому неправильно. Знаете, в науке нужна смелость.
– И не только в науке…
– Да. Но я верю…
– И я. Я верю, что вы, наконец, осмелеете…
– Да… – он покивал. – Хорошо бы…
– Саша… – сказала Таня.
– Что?
– Там мой пуловер…
– Где? А, вижу.
– Дайте мне его.
Саша взял пуловер и, стараясь не оборачиваться, протянул его за спину.
– Берите…
– Большое спасибо, – поблагодарила Таня.
Взяла пуловер. Надела.
– А как… Красноикрянский?
– Можете повернуться.
Саша повернулся.
– Я на него написала анонимку. – Прошла мимо Саши.
– Вы?.. – поразился Саша.
– Мне так посоветовали, – объяснила Таня в ванной. – И даже продиктовали. И прежде чем отправлять, покажут ему.
– А ему – зачем?.. Смысл?
– Чтоб быстрее подействовало. А то пока дойдёт… Пока там будут изучать…
Ваткой очищала лицо.
Послышался звук: что-то упало. И Сашин голос:
– Ч-чёрт!..
– Что такое? – Таня выглянула из ванной.
Саша ползал у стола среди стеклянных осколков, собирая с пола варенье – носовым платком.
Таня ахнула:
– Что вы делаете?..
– Простите меня…
Он стоял перед ней на коленях, с приподнятыми руками.
Формально, в линиях, картина была классической.
– Оставьте! Что вы! Я сама!..
– Нет… Это я сам… – он вновь принялся вытирать.
– Нет, я сама… Ну, что вы…
Саша отталкивал её:
– Нет… Нет…
Она попыталась поднять Сашу с колен:
– Ну что вы… Ну… ну…
Он сопротивлялся – одной рукой; а другой, сжимая платок, торопливо тёр пол.
– Давайте… – тянула Таня.
– Пустите… – упирался он.
Они убеждённо боролись. Некоторое время слышалось лишь прерывистое дыханье.
– Ой! – вдруг отпрянула Таня.
– Что?.. – испугался Саша.
Она смотрела на его руку. Это было уже не варенье: по пальцам струилась кровь!
Саша стал её стряхивать. Брызги полетели во все стороны.
– Прекратите жестикулировать, – попросила Таня.
Саша принялся вытирать пальцы. Но кровь продолжала течь.
Таня молча и неожиданно стремительно потащила его в ванную.
Белизна раковины покрылась алыми струйками крови и бурыми комками варенья.
– Сейчас, сейчас… – приговаривала успокаивающе.
Нашёлся бинт; забинтовала.
– Вы как медсестра, – удивился Саша. – Как-то у вас это всё… умело.
– С вами можно многому научиться, – ответила она очень серьёзно. Настолько серьёзно, что он засомневался в её серьёзности. Но уточнять не решился.
Сели за стол. Забинтованная рука Саши висела на перевязи.
Привычно приступили к делу.
– Пастила, – через какое-то время подсказала Таня.
Однорукий Саша попробовал пастилу.
– Классно.
И посоветовал сам:
– Со сгущенкой её.
– Да, неплохо… А это, кстати, настоящий шоколад. Я уверена, что вы его не ели. Или ели так давно, что уже не помните.
– Это когда же?
– В детстве.
– Не помню… Ну-ка… О-о… Действительно… Здорово! Но почему.. весь шоколад не такой?
– Потому, что его уже не найти.
Саша перестал жевать.
– Если его не найти – то как же он на нашем столе?
– Любовь способна творить чудеса. Вы этого не знали?
– Ну… теоретически. Но тогда получается, что если бы эта женщина вас не полюбила, то есть если бы не чудо любви… как вы говорите… то я – никогда? не узнал бы настоящего шоколада?
– Сегодня точно нет. Но давайте о ваших делах. Мне очень любопытно: как там поживает ваше двадцатидевятимерное в одиннадцатимерном?
Саша поморщился.
– Наоборот: одиннадцати- в двадцатидевяти-.
– Простите. Никак не запомню.
– Вам нужно больше есть сладкого, – наставительно сказал Саша. – Халву закусывать тортом. Очень рекомендую.
– А вы, я вижу… сладкоежка.
– Никому об этом не говорите.
– Хорошо, хорошо. Конечно. Но почему? Это такая страшная тайна?
– Ну, я же не девушка. И не ребёнок.
– Ну, да. Ну, и что?
– Ну, как… Неловко.
– А передо мной – не неловко?
Саша на секунду замер – и отрицательно мотнул головой.
– Почему?
Саша надолго задумался. И ответил:
– Не знаю.
Они смотрели друг на друга: Таня – внимательно-пристально, а Саша – обеспокоенно-растерянно.
Вошёл в свой полутёмный номер.
Негромко бубнил телевизор, громко храпел сосед.
И чемодан, и наброшенная на плечи длинная куртка, и белеющая перевязь делали Сашу очень похожим на вернувшегося с фронта.
10.
Был конец дня.
Город жил обычной своей жизнью. По улицам шли прохожие. И по переулкам. Двигался транспорт. Дождя не было, даже напротив: жизнь украшалась мягким предвечерним солнышком.
С разных сторон к гостинице приближались Таня и Саша.
На их лицах лежала та же печать застывшей заботы, что и на всех других лицах. Они были частью всех.
Они сближались.
Они увидели друг друга.
И лица их вмиг изменились, озарились, заиграли; и они перестали быть частью всех, они стали противоположны всем.
– Привет!.. – Саша взмахнул перебинтованной ладонью.
– Привет!..
Остановились в шаге друг от друга. Показалось: обнимутся… Нет.
– Как-то непривычно… – сказал Саша.
– Что?
– Видеть вас при дневном свете.
– И вас…
– Вы не торопитесь?
Таня отрицательно качнула головой.
Они медленно шли по улице. Они – гуляли. У них был свободный час.
Навстречу им вдруг потекла толпа – из кинотеатра, – и было логично, что Таня взяла Сашу под руку.
Они шли – а на пути попадались хот-доги… мороженое… и прямо на глазах жарились и убийственно вкусно пахли пирожки с картошкой…
– Что-то вы сегодня молчаливый, – сказала Таня.
– Да…
– Это неправильно. Вы обязаны занимать даму беседой.
– Честно сказать… ничего не приходит в голову.
– И даже двадцатимерное?
– Да… даже оно.
– Сильные внешние раздражители, – вопросительно-утвердительно сказала Таня.
– Да, это точная формулировка… – Спохватился: – А вы? На вас как? пирожки не действуют?
– Ещё как действуют! Захотелось поскорее на работу.
– Но вы же… только что оттуда!
– «Работать» – так называется то, чем я теперь занимаюсь… по вечерам.
– Понимаю вас, – Саша важно кивнул.
– Наверно, это нетрудно.
И оба не сдержали улыбок. Да собственно, зачем было сдерживать?
На город опускалась ночь.
Опустилась. Зажглись фонари и фары. В небе одиноко и тревожно висел молодой месяц.
Остановились невдалеке от гостиницы.
– Сначала вы, – сказал Саша.
– Да. Ну… до встречи.
– Ага.
Чуть задержались… и Таня направилась к ярко освещённому входу.
Громко храпел сосед, негромко работал телевизор.
Показывали женский кик-боксинг. Но Саша не смотрел. Он собирался.
Надел куртку. Завязал пояс. Поиграл плечами.
И сел ждать. Взял со стола блокнот.
Сразу углубился. Писал. Зачёркивал. Думал. Снова писал.
Затарахтел телефон. Саша схватил трубку.
– Да! Да! Почему?.. Понял! Иду!..
Бумажки на столе дежурной приподнялись и опустились: это Саша пронёсся мимо. Без чемодана.
Дежурная, прищурившись, смотрела ему вслед.
Не сбавляя скорости, Саша обрушился на дверь.
В номере было пусто.
И стол был пуст.
Закрутился; крикнул сдавленным голосом:
– Таня!
Тишина.
– Таня!.. – заорал.
Скрипнула дверь за его спиной. Он обернулся…
Таня выглядывала из ванной.
– Сейчас, подожди, – сказала спокойно.
Скрылась и появилась вновь – в халатике. В руках несла свою боевую блузку.
Саша сел. Он враз обессилел.
– Что случилось?..
Таня тоже села. В пальцах возникла иголка с ниткой.
Блузка была разорвана пополам.
– Что случилось?..
– Предупреждение случилось.
Он моргал, не понимая.
– От девушек, – пояснила Таня.
– Каких девушек?..
– Проституток.
– Та-ак… – не сразу отозвался Саша. – Пожалуйста, подробней.
– Сказали, что если ещё с мужиком увидят – я стану калекой.
– Вот так и сформулировали?
– Да. Я цитирую.
Продолжала зашивать.
– Может, они – просто пугают?..
– Да, – подтвердила Таня. – Пока только блузку порвали.
Саша помолчал. Потом спросил:
– Страшно было?
– Нет, не очень. Это всё быстро было.
– Та-ак… – повторил Саша.
– Что будем делать?
– Не знаю, – признался Саша. – У вас есть предложения?
– Как математик – вы должны рассчитать… выигрышную тактику.
– Стратегию, – поправил Саша. – В математике это – стратегия.
– Хорошо. Рассчитайте стратегию. При условии, что пространство у нас трёхмерное. А объекты довольно злобные.
– Сейчас. Сейчас…
Сбросил куртку, выхватил ручку и свой блокнот, быстро принялся в нём чёркать.
– Рисуем дерево графов… Два варианта. Первый: прекращаем наше дело. Риск перейти в калеку равен нулю, но вероятность голодной смерти… Ого… Второй вариант: продолжаем. Здесь два варианта. Проигрыш – нападение проституток. Выигрыш – отсутствие нападения. Второй не рассматриваем за очевидностью; первый имеет два варианта… Из них первый… Так…
Замолк, погрузившись.
Таня шила. Было спокойно, тихо. Могло показаться: семейная пара, вечером, дома…
– Есть! – объявил Саша.
– Ну? – Таня отложила блузку.
– Оптимальная стратегия такова. Связи с клиентами – не терять. Проституткам нанести контрудар в виде ответной угрозы, превосходящей по модулю их угрозу, а в случае их не-испуга – вывести их за скобки.
– Каким образом?
Саша потёр лоб.
– Я получил только схему.
Таня перекусила нитку.
– Вам нужно что-нибудь постирать?
Саша растерялся.
– А…
– У меня сегодня стирка. Давайте ваше заодно. Вам сейчас трудно, одной рукой…
– Да в общем… ну… э-э… Спасибо. Нет. – И головой замотал.
– Вам рубашку пора поменять, – мягко сказала Таня.
– Зачем?.. Я к ней привык.
Теперь растерялась Таня:
– Ну…
– Да… – рассеянно сказал Саша. Он уже думал о чём-то.
Начал ходить по номеру. Вдруг взорвался:
– Какое свинство!.. Два бедных человека… не могут себя прокормить… а они на них одежду рвут!..
Ещё походил и сел.
– Что же нам делать? – Таня была серьёзна.
– Да что тут делать… Ясно, что делать…
– Что?
– Всё. Ничего. Это конец.
– Вы так… действительно думаете?
– Возник аргумент с отрицательным знаком, имеющий тенденцию к росту по экспоненте… Допустим, я им – угрожу. Не представляю, чем. А они не испугаются… и действительно вас покалечат. И как я тогда… посмотрю вам в глаза?
Таня молчала.
– А почему они, собственно… – он опять завёлся. – Как вы – одна! – могли им всем помешать?..
Таня пожала плечами.
– Совсем проститутки ни к чёрту!.. – сказал он в сердцах.
– Ну может, не так плохи они…
– А… да, – сообразил Саша. – Конечно. Извините.
Невольно посмотрел на Таню.
– Не хочется сдаваться, – сказала Таня.
– Да.
– Может – не обратим внимания?
– Значит, вы не допускаете, что станете калекой?
– Нет, почему же. Допускаю.
Помолчали.
– Мы – это двое простых незащищённых граждан, – думал Саша вслух. – Всего лишь двое. А их много. Большинство. И они не простые. Они нас – могут. А мы их – нет.
Опять наступила тишина. Отчётливо было слышно, как Саша скребёт ногтем пепельницу.
– Нас не двое, – меланхолично сказала Таня.
– А сколько? – глуповато спросил Саша.
– Они не знают, сколько, – отвечала Таня словно бы в трансе.
– Ну, не знают. Ну, и что?
– Саша! – теперь она смотрела на него ясно и твёрдо. – Нас – много. Нас больше, чем проституток. Примерно в два раза.
Саша не находил слов.
– Да?..
– Да. Это во-первых. А во-вторых – мы их тоже можем.
Саша так силился понять, что даже задвигал бровями.
– Саша! – её голос возвысился. – Объективную силу имеет не то, что объективно, а то, что субъективно. В восприятии этих девушек я – такая же, как они. Это значит, что для них я – тоже не одна. Что я тоже защищена. Значит, мы можем с ними говорить на равных. То есть – с позиции силы!
Она сидела прямо, серьёзна и горда.
Саша встал:
– Гениально!..
– Поруганная вами философия… – сказала Таня с удовольствием, – затмила в данном случае вашу хвалёную математику.
Конец ознакомительного фрагмента.