– Как он меня зае…ал! – сквозь зубы произносит офицер с погонами поручика. Слева на груди рдеет нашивка за тяжелое ранение, справа два ряда орденских планок, чуть ниже расположена нашивка с именем и фамилией – Валерий Знаменский. Взгляд поручика холоден и жесток, пальцы правой руки в черной перчатке судорожно сжимаются, словно затягивают веревочную петлю на шее оратора. Женщина с переднего ряда оборачивается, глаза пылают благородным возмущением, лицо брезгливо кривится.
– Сдержите эмоции, поручик! – шипит она сквозь зубы. – Выступает председатель Совета Федераций, ваш главнокомандующий.
– По-вашему, главком не может зае…ать? – сдержанно рычит в ответ поручик.
– А вона знае, шо це таке? - спрашивает капитан справа от поручика. – Воны ж тильки языком.
– Это тоже надо уметь! – оживает от дремы пожилой майор слева. – Вот моему зампотеху оторвало. Срезало осколком начисто. Казалось бы, конец личной жизни – напротив! Такой затейник оказался!
Интеллигентная дама немедленно отсаживается подальше от грубых солдафонов. Однако брезгливое выражение лицо становится задумчивым, набегает тень легкого смущения, появляются искорки любопытства.
Бульканье прекращается, нежно звенит стакан, соприкоснувшись с блюдцем. Господин председатель глубоко вздыхает, отеческий взгляд скользит по залу плавно и широк, ни на мгновение не задерживаясь на лицах.
– Долгие годы Федерация ведет войну. Наши народы страдают от террористических актов, совершаемых по всей территории Федерации. Мигранты проникают на территорию любого субъекта, умело маскируясь под людей. На приграничных территориях до сих пор вспыхивают локальные конфликты. Это – провокации! Недальновидные командиры поддаются, подливают масло в огонь. Мудрые руководители крепят бдительность, повышают обороноспособность и боевую готовность войск приграничных территорий!
– У тебя таблеток от головной боли не осталось? – спрашивает поручик капитана. – Этот мудак постоянно произносит слово “территория”, у меня голова раскалывается на части.
– Прости, сам сожрал. Мне дурно от одной мысли, что я здесь, – признается капитан. – Бери пример с майора – уже работает языком.
Поручик оборачивается, жесткое выражение лица смягчается, губы растягиваются в слабой улыбке. Пожилой майор уже сидит рядом с либеральной дамой и что-то шепчет на ухо. Дама внимательно слушает, бросая отсутствующий взгляд на оратора.
– Нам с тобой еще многому надо учиться! – подытоживает капитан.
- Армия Российской Федерации – армия мира, миротворцы! Враг должен понимать, что любое агрессивное поползновение будет жестко пресечено. Наше стремление к миру мы подтверждаем стремлением к переговорам. Переговорный процесс длителен и сложен, накопилось много взаимных подозрений и обид. Руководитель миграционного движения, господин Мордерер, разделяет нашу точку зрения, охотно идет на контакт. Он понимает ...
Председатель Совфеда умолкает, взгляд безмятежен и чист, как у полного идиота или сектанта – держит паузу перед заключительным словом. Оно, естественно, будет емким и запоминающимся, как рыцарский девиз.
– ... человечество едино! – провозглашает господин председательствующий и вал аплодисментов накрывает зал, словно рухнувшая куча мусора.
– Идем отсюда, хочу воздухом подышать, – говорит поручик. - Нет сил терпеть урода. Ладно, при входе оружие заставили сдать. Как этакие мудаки пролезают во власть?
- Эта гнида в свое время разбогатела на откатах. Брал ценными бумагами и золотом в слитках какого-то американского банка. Сейчас вроде бы собираются восстанавливать здание Совета Федерации, объявлен конкурс среди подрядчиков. Представляю, сколько хапнет - произносит капитан.
- Почему он до сих пор жив?
- Не жадный, делится, - пояснил капитан. - А фраеров всегда губит жадность.
Здание Совета Федерации построено еще в прошлом веке в традиционном для подобных сооружений стиле. Фальшивые колонны, ненужные бордюры и выступы по краям межэтажных перекрытий создавали впечатление значительности, этакой сакральности и непостижимости для простых людей. О том, что т.н. члены Совфеда еще проще простых людей, в самом худшем смысле этого слова, люди не знали, ибо не имели “чести” общаться лично с теми подонками и мерзавцами, которыми обычно являются представители власти. Любой.
Крышу здания когда-то венчал купол из цветного стекла, этакая шапка Мономаха на коллективном челе. Война уничтожала города, обстрелам подвергались в первую очередь крупные здания и правительственные сооружения. Что чрезвычайно глупо, ибо у всех правительственных сооружений имеются дублеры, спрятанные под толщей земли и бетона. Пустая трата недешевых боеприпасов и времени! Увы, воюют люди, а начинают и руководят войнами дураки и негодяи. Они же, как правило, остаются в живых.
Совет Федерации разбомбили одним из первых, уцелел только первый этаж. Потолки укрепили, убрали мусор из помещений и продолжили заседания, благо со спутников здание выглядит как полностью разрушенным. Какие-то шутники – а, может, из самых благих побуждений! – сверху установили крест, полумесяц и что-то буддистское. Получилось как на кладбище.
Люди выходили на улицу, по привычке смотрели в небо, ожидая сообщений о приближающихся спутниках. На этот раз повезло, спутники летели по другим маршрутам. Возможно, солнечная буря испортила навигационные приборы или электронные мозги решили внести разнообразие в монотонные будни – точно узнать невозможно, военные спутники давно вышли из повиновения и жили своей собственной жизнью. Люди подставляли бледные лица солнцу, глаза щурились от яркого света, снег скрипел под ногами и морозный ветер стелил поземку. Уничтоженный город не выглядел зловещим, как обычно, а похож на старое тихое кладбище, засыпанное снегом и тишиной. И никто не обратил внимания на лист бумаги, который плавно опускался на крышу бывшего дворца Совета Федераций. Листок падает на снег, ветер хватает вместе с горстью снега и подбрасывает невидимой рукой. Листок скользит вместе с поземкой, сила ветра иссякает и в снежной пелене листок приникает к основанию креста. Словно фотография похороненного.
… поражает мозг. Изменения в организме человека начинаются с мозга. Именно там происходит главная мутация. Тело меняется в самую последнюю очередь. Человечество мутирует постоянно, каждое новое поколение отличается от предыдущего. Однако есть мутации взрывные, возникающие в результате длительного отрицательного воздействия, под влиянием патогенных внешних факторов. Хотели как лучше – вот оправдание всех “гениев”, стремившихся усовершенствовать своими кривыми ручками то, что создано Богом или природой. Чудовище выращивает себе подобных, считая себя и выкормышей новой ступенью эволюции. Ты не результат эволюции, а всего лишь отброс, итог неудачного опыта!
Воет сирена воздушной тревоги. Приученные за годы войны люди опрометью бросаются к ближайшим убежищам. Самое надежное – подвал Совета Федерации. Сибирские города изначально строились крепко, любой дом делался на века и Тобольск не исключение. Но кто мог предположить, что бомбить будут вакуумными бомбами?
- Что за черт? – бормочет поручик, вглядываясь в безоблачное небо. Ветер разогнал облака, голубые небеса смотрят на припорошенную снегом грязь удивленно и сострадательно. Далеко, на грани видимости, появилась точка. Поручик живо надевает очки дополненной реальности (ОДР) армейского образца. Автоматический зум увеличивает изображение, опознание цели занимает долю секунды.
- Бродячий робот бомбардировщик, дьявол! – сквозь зубы произносит поручик. – И откуда эта дрянь вылазит?
На улице еще оставались люди. Они с недоверием поглядывали в небо, некоторые с сомнением качали головами – столица России надежно защищена средствами ПВО. Да и какая ракета или самолет сумеет долететь до центра Сибири незамеченными?
– Все в убежище! – срывая голос, кричит поручик. – Это робот бомбардировщик!
Люди начинают расходиться. Небольшая группа старших и высших офицеров презрительно оглядывается на поручика – негоже, мол, так суетиться офицеру. Впрочем, парень еще молод, не нюхал настоящего пороха – поручик он и есть поручик, чего там! Какой-то усатый полковник не спеша достает из нагрудного кармана трубку, крупно нарезанный табак хрустит под толстым пальцем, уминаясь до предела. Вспыхивает тусклое пламя зажигалки, облако табачного дыма веселым клубком устремляется ввысь. Седые усы воинственно топорщатся острыми кончиками, что делает их обладателя похожим на кайзера Вильгельма. Шлема с шишаком на макушке не хватает.
– Лучше быть живым поручиком, чем мертвым дураком. Хоть и полковником, – вполголоса говорит поручик, быстро шагая прочь от здания Совфеда к ближайшему подвалу.
…воздух на высоте двадцать тысяч метров холоден, словно неподалеку расположился девятый круг Ада. Потоки арктического мороза неспешно перемещаются по своим неземным делам, нисколько не интересуясь людьми. Копошатся там, внизу, почву удобряют… Вечную тишину холодных небес нарушает ровный гул турбин самолета. М-17 “Стратосфера” создавался в середине прошлого века для поиска и уничтожения аэростатов и дирижаблей в стратосфере. Двухбалочная конструкция делала похожим его на катамаран. Если смотреть снизу, то рама с крыльями. Машина в серию не пошла, проект забросили. Единственный рабочий экземпляр доживал срок на вечной стоянке в музее авиации. Технологии изменили авиацию, появились дроны – небольшие летательные аппараты, управляемые дистанционно оператором или полностью автономные. Огромные потери в войне заставили вспомнить о тех проектах, которые считались провальными или неудачными. Рамная или двухбалочная конструкция самолета обладает завидной длительностью полета и устойчивостью, что обеспечивает подъем на такую высоту, которая недостижима для аппаратов другой схемы. Был создан М-117, стратосферный бомбардировщик робот. Размах крыла сто метров, шесть турбин, солнечные батареи на фюзеляже и крыльях, полимерная броня на жизненно важных узлах. Самолет полностью автоматизирован, самостоятельно осуществлял взлет, полет до цели, бомбардировку и возвращение на базу. Дозаправка, загрузка бомб на внешнюю подвеску, пополнение боезапаса автоматических пушек и ракет тоже происходило без участия человека. Подразделения таких бомбардировщиков назывались автоматическими, небольшие команды техников контролировали процесс. На борту самолета был только один пилот. На всякий случай, так как противник мог перехватывать управление автоматическими бомбардировщиками. Если это удавалось, летающая крепость превращалась во врага. Хуже, если бортовой компьютер выходил из-под контроля.
Фюзеляж покрыт рваными дырами от осколков зенитных снарядов, броневые листы тускло блестят свежими царапинами, словно драконы драли когтями. Ветер воет и свистит в пробоинах, струи ледяного воздуха проникают внутрь кабины пилота сквозь дыры. В единственном кресле сидит мертвец. Осколок насквозь пробил бронестекло и застрял где-то в районе затылка. Пилот умер мгновенно, даже не осознав, что произошло. Бортовой компьютер сразу взял управление на себя и самолет продолжил выполнение боевой задачи. День за днем, месяц за месяцем, год за годом он летал, сбрасывал бомбы, затем садился и взлетал с мертвым пилотом на борту. Поврежденная программа заставляла бомбардировщик блуждать в небе, сбрасывая бомбы на давно разрушенные города. Мертвец в кресле пилота сидит неподвижно, только пробитый череп покачивается в такт тряске на воздушных ямах. Загорается подсветка шлема, по монитору на забрале бегут зеленые буквы и цифры. Череп равнодушно кивает, из глазных впадин смотрит тьма. На мониторе появляется надпись: ”Цель обнаружена”, мгновение спустя загорается красным светом одно единственное слово: “Противник!” Самолет слегка подбрасывает на воздушном ухабе, мертвая голова кивает. Приходят в движение пушечные стволы, разворачиваются орудийные башни, оживают электронные мозги зенитных ракет.
Из кучки облаков прямо на бомбардировщик падает истребитель перехватчик. Красные пунктиры снарядов устремляются к неповоротливой “раме”. Самолет маневрирует, снаряды проносятся мимо. Перехватчик вновь открывает огонь. На этот раз уйти не удалось, снаряды впиваются в одну из орудийных башен на правой балке, вдребезги разнося стальной колпак. Встречный ветер раздувает пламя, пушечный ствол срывается с креплений и, кувыркаясь и плюясь дымом, улетает прочь. Со змеиным шипением разжимают железные челюсти автоматические огнетушители, жидкая углекислота набрасывается на огонь, пожирая его без остатка. Пламя захлебывается, из пробоины в балке валит белый дым. Совсем рядом покоятся пузатые туши кассетных бомб в железных объятиях подвески.
Разом поворачиваются уцелевшие башни, стволы синхронно извергают десятки снарядов. Стреляные гильзы, разгоряченные дымом и порохом, с барабанным боем сыпятся на обшивку, сверкая полированными боками. Встречный ветер тотчас заботливо сдувает и гильзы веселым роем устремляются вниз, к холодной грязной планете. Следом за ними проваливается в бездну перехватчик, разорванный на дымные клочья снарядами. Вновь оживает монитор, последовательно появляются надписи:
“Цель в зоне поражения”
“Сбросить бомбы?”
“Да”
“Сброс!”
Разжимаются железные захваты внешней подвески. Три бомбы, одна за другой, каждая размером с железнодорожную цистерну, устремляются к земле. Автоматически раскрывается оперение, бомбы мчатся строго вертикально, небеса оглашает жуткий вой трех железных чудовищ. Бомбардировщик весело подпрыгивает, освободившись от тяжкого груза, мертвец в кабине пилота кивает, пустой череп глухо стучит в забрало. По экрану ползут надписи: