- Ага, понятно. Ну и компашка у тебя, Федя. Ты ж вроде интеллигентный, воспитанный человек …
- Я тебе не Федя, а Фёдор Илларионович. Понял, крысёнок? А лучше – господин Трухин. Шкурка твоя будет целее, - с угрозой произнёс Фёдор.
- Надолго ли? – усмехнулся Антон.
- От тебя зависит, - хмуро буркнул Фёдор. – Где Валентина?
- С вечера была в машине.
Трухин подходит к «Хаммеру», помогает девушке выбраться из салона. На лице Вали нет ни кровинки, руки заметно дрожат, испуганные глаза перебегают с раненого на Антона, на остальных бандитов.
- Что тебе надо, Фёдор? Зачем ты привёл этих … - кивнула в сторону оборванцев с оружием.
- Надо кое-что выяснить, а твой напарник слишком опасен. Увы, я всего лишь врач, а не костолом из спецназа, - пояснил Фёдор.
У Антона невольно поползли брови на лоб – это его, ветерана стройбата и бывшего учителя средней школы, считают спецназовским костоломом? М-дя-а … Наёмники закончили перевязывать раненого. Он остаётся лежать на песке, глаза закатываются под лоб от боли, перламутровые белки неприятно сверкают на тёмном лице, выщербленные корявые зубы блестят обильной слюной. Бандиты возбуждённо галдят, поминутно хватаются за ножи, нервно щёлкают затворы автоматов.
- Тихо, вы! Я предупреждал вас, что этот человек опасен, - произнёс на корявом арабском языке Фёдор. – Вы получите его позже.
Наёмники угомонились, но теперь смотрели на Антона с нескрываемой опаской и злобой. « Ай да я, ай да сукин сын! – подумал он. – Жаль, недолго фраеру плясать».
- Валюша, побудь здесь, возле машины. Тебе ничего не грозит, - обратился Фёдор к девушке. – А ты, - повернулся он к Антону, - иди со мной. Есть разговор.
Антон пожимает плечами, отходит в сторону. В этом месте громадный камень заслоняет поднимающееся солнце, в густой тени чувствуется настоящий холод. Трухин останавливается неподалёку. Рядом, как привязанный, стоит недобитый атаман уличной шайки. Автомат снят с предохранителя, ствол смотрит в грудь пленнику.
- Ахмед, стань туда, - показал Фёдор бандиту место правее. Теперь, если Антон сделает попытку напасть на Фёдора и закрыться им от ствола, ничего не получиться. Бандит убьёт его первым же выстрелом в упор. Антон криво усмехнулся, пожал плечами – ничё, придумаем другой фокус!
Трухин тяжело вздохнул, вытянутое лицо налилось дурной кровью, вывернутые губы приобрели синюшный оттенок. Скрипнули крепко сжатые кулаки.
- Теперь слушай, - произносит, стараясь оставаться спокойным. – Я давно люблю эту женщину. Ради неё оставил семью, подружился с Науменко, езжу в дурацкие экспедиции … Делаю вид, что мне интересно копаться в древних помойках и могилах. Все ради неё. Я не наивен и понимаю, что насильно мил не будешь. Она отнюдь не влюблена в меня, но относилась ко мне с симпатией. Валентина не подросток, смотрит на жизнь трезво. Она никогда не пользовалась успехом у мужчин, им подавай длинноногих, сисястых и глупых, чтоб можно было распушить хвост и чувствовать себя каждую минуту на высоте … Я, мол, такой умный! Самовлюблённые дураки очень болезненно воспринимают чужое превосходство, особенно женское. Потому и пыжатся, берут в кредит дорогие автомобили, одеваются у модных портняжек, делают омолаживающее инъекции … Ничтожества, по нелепой случайности захватившие доходное место! Я всего в этой жизни достиг сам. Детство прошло в деревне … три десятка домов, пьянь, рвань … разговорный язык – мат-перемат даже с малыми детьми! Свиньи в хлеву и то лучше … Единственный способ уйти от всего этого – уехать в город. Но кому нужен сельский подросток, внук деревенского попа? А я учиться хотел! Конечно, после сельской школы как попасть в институт? – с горечью покачал головой Фёдор. – С трудом устроился лаборантом. Пахал, как последний раб: сральники мыл, блевотину профессорскую убирал после пьянок, в магазин бегал, квартиру сторожил, когда «господин» на «юга» убывал со студенткой отличницей, а баба его в санаторий катила, «дымоход» прочищать с очередным альфонсом … Так вот и добился, что зачислили-таки на вечернее отделение. Семь лет посвятил учёбе. Пришлось жениться на дочке профессорской – провались она, слониха! – детей настрогал. Все ради того, чтобы никогда не возвращаться в деревню родную, а остаться в городе. И карьера удалась, и денег хватает. Сам знаешь, как врачам носят. А я резать умею, – усмехнулся Фёдор, - как надо! Одного только не было, самого главного, без чего не жизнь, а функционирование белковых тел – её! Увидел и остолбенел. Сразу понял, что без этой женщины мне жизни нет. Она не такая, как все, она одна! И плевать, что нет длинных ног, что глаза не голубые и одевается просто, без дешёвого выпендрёжа. Она – настоящая! Я могу с ней говорить часами о чем угодно и не надоедает нисколечко. И фальшь в людях видит сразу, и «полезных» знакомств не заводит. Не портит себя грязью разноцветной, косметикой этой … Я ж говорю, настоящая.
Видно, что Фёдор волнуется, слова звучат обрывисто, окончания пропадают, лицо то бледнеет, то краснеет, над верхней губой блестят капли пота. Антону жалко и одновременно противно выслушивать исповедь мужчины, которого любовь довела до края.
- Ладно, Фёдор, я все понял. Ты считаешь меня третьим лишним, - перебивает словоизлияния Трухина Антон. – Лучше скажи, как ты нас нашёл.
- Коммуникатор. Каждый раз, когда ты включал его, «троян» сообщал о том, где вы находитесь, - угрюмо ответил Фёдор.
- Тьфу ты! А я думал – чего он каждый раз напрягается? Ну блин … - покачал головой Антон. – Ладно … Командуй своему ублюдку, пусть стреляет.
- Ещё рано, - покачал головой Фёдор. – К тому же у парня неплохая фантазия, вряд ли он захочет убить просто. И вообще, он подождёт, ему заплачено хорошо. Ты лучше вот что скажи – вы нашли что-нибудь интересное или нет? Валентина звонила Науменко, что-то говорила про настенные рисунки, фрески … разговор оборвался посередине. Что тебе известно?
- Так Наум заодно с тобой?
- Нет, мой милый «троянчик» переадресовывал сообщение мне. Итак?
- Спроси у неё, - мотнул головой Антон в сторону девушки.
Фёдор сожалеюще прищёлкнул языком, развёл руки.
- Не целесообразно. Неправильно понять может. А вот ты … - усмехнулся Фёдор, - ты ведь хочешь жить? Если твой рассказ покажется мне интересным, то я … ну, наверно отпущу тебя. Мараться твоей кровью, да ещё на глазах Валюши … нет.
Антон криво усмехнулся:
- Как благородно! Щас прослезюсь от избытка чуйств … А эти? – кивнул он в сторону марроканцев.
- Твои проблемы, - отмахнулся Фёдор. – Я своё слово сдержу, а что с тобой будет потом, мне плевать. Зато появится шанс. Ведь ты сумел справиться со старшим братом этого парня и его бандой, - кивнул на Ахмета.
Марроканец ни слова не понимает по-русски. Он терпеливо ждёт, когда беложопый с толстыми губами наговорится. Ждёт, словно таксист с заранее проплаченным счётчиком. Когда деньги кончатся, он пристрелит бритоголового с обожжённым лицом, а этого, что болтает языком, возьмёт в заложники вместе с бабой. За белых хорошо платят их богатые родственники.
Антон быстро прикинул все «за» и «против». Расчётливый и жадный крестьянин, что сидит глубоко внутри «внука деревенского попа», не хочет упускать явную выгоду. Баба – дело наипервейшее и самое приятное, но! Как говорится, любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Трухин понимает, что даже одна удачная находка может принести миллионы. Бояться марроканских бандитов не стоит. Пока они будут шарить по пещерам в надежде отыскать золото, ему достаточно просто взглянуть на фрески и все сразу станет ясно. Один звонок нужному человеку и через час-полтора вооружённые до зубов наёмники будут здесь. А уже потом, имея на руках платиновую карточку Bank of Ameriсa, гораздо легче уговаривать выйти замуж простую аспирантку с рядовой внешностью. Марроканцы захотят убить его, это ясно, как день. Но пока не разберутся с подземельем, не тронут. Может появиться шанс!
- Ладно, Ромео из Чемодановки, договорились, - кивнул Антон. – Но тут не все так просто …
Дизель-генератор на базе четырёхосного «мерседеса» приглушённо рычит мощным двигателем. Запах сгоревшей солярки плывёт над истоптанным песком, собираясь прозрачными лужицами в каждой выемке. Распахнуты боковые створки, из железного тела дизель-генератора тянутся пучки толстых проводов. Словно щупальца неведомого чудовища, они ползут по песку и скрываются в черной пасти подземелья. Земля вокруг перепахана колёсами, изрыта и загажена разнообразным мусором – пластиковыми бутылками из-под воды, блестящей упаковкой чипсов, печенья и булочек, пустыми коробками и остатками вакуумной упаковки для продуктов. Ветер растерянно перебирает инородную дрянь, сыпет песком и подбрасывает мусор в воздух. На хмурых камнях дико и странно выглядят кичливо-яркие банки из-под пива и кока-колы. Людей, которые принесли в пустыню эту мерзость, не видно. Только двое угрюмых марроканцев сидят на низких стульчиках, самодельный навес защищает от солнца. Сощуренные глаза глядят вдаль, на лицах стынет настороженность. Все остальные обитатели лагеря внизу, под землёй. Прожектора расставлены на равном расстоянии друг от друга по всей длине коридора. Подземелье залито ярким светом, словно съёмочный павильон. В разогретом воздухе плавают миллионы пылинок, блестят потные спины рабочих, раздаётся пулемётный грохот отбойных молотков и завывание перфораторов. Возле прожекторов заметны неподвижные фигуры в одинаковых чёрных комбинезонах с оружием. В подземелье полным ходом идёт разбор завалов, оставшихся после землетрясения. Предварительный осмотр показал, что катастрофических разрушений не произошло, осыпалась старая штукатурка, декоративные плиты сорвались с мест, кое-где рухнули подпорки. Порода устояла, только микроскопические трещины появились в граните, но они серьёзной угрозы не представляют. Купольное помещение тоже сохранилось. Рядом с ним прорубили новый проход, пошире, чтобы удобнее было работать в пещере. На расчищенной от мусора площадке за ходом работ наблюдает пожилой человек в шортах и рубашке с короткими рукавами цвета хаки, на ногах сандалии, голову украшает пробковый шлем типа «подарок из Африки». Слегка одутловатое лицо брезгливо кривится, подбритые усики шевелятся, будто сонные тараканы. Карие глаза по-восточному сужены по краям, заметны набрякшие мешки под нижними веками.
- Господин Тагиров, арка расчищена, можно пройти дальше! – раздаётся возглас.
Из сумрака появляется человек в комбинезоне и оранжевой строительной каске. Это Василий, прораб или распорядитель работ, Антон так и не понял. Обращаются к нему чаще по отчеству – Василич, хотя по возрасту не сильно ушёл вперёд хозяина; чуть больше пятидесяти. Ухоженный, как породистый хряк, обладатель пробкового шлема лениво поднимает взор. Пухлые губы неохотно разжимаются, раздаётся тихий голос смертельно усталого человека:
- Грязь сначала уберите.
Василич с готовностью трясёт головой, опрометью кидается обратно. Слышен подчёркнуто громкий крик:
- А ну-ка, скоренько прибрали тута!
Антон сидит на плоском камне в стороне. На руках и ногах драгоценными ожерельями сверкают никелированные кандалы, вплотную стоит охранник, кобура расстёгнута, пальцы сжимают рукоять пистолета. Рядом сидит, поджав ноги, марроканец. Автомат за спиной, круглые, как маслины, глаза немигающе следят за каждым движением пленника. Убить Антона марроканцу по имени Ахмет не позволили, но зато разрешили сторожить. Неподалёку расположился в складном кресле Трухин, рядышком сидит на низкой лавке Валентина. Лицо покрывает бледность, хорошо видны круги под глазами. Девушка неподвижным взглядом смотрит в темноту и только постоянные движения пальцами, словно перетирает что-то, выдают волнение. Фёдор хмур, недоволен, но все же чувствует себя уверенно. Сразу после разговора с Антоном он позвонил кому-то, потом переговорил с марроканцами. Они было недовольно загалдели, но как только в ладонях белого появились зелёные бумажки, сразу стихли и повеселели. Только Ахмет недовольно бурчал какое-то время, но потом и он успокоился. Ему тоже досталось немало зелёных бумажек и он решил, что с казнью бритоголового, который убил брата и едва не пришиб его самого прошлый раз, можно подождать.
Удивительно, какой силой в нашем мире обладают большие деньги. Уже через считанные часы в небе раздался нарастающий рокот моторов и вскоре появились вертолёты. Вначале приземлились две машины. Распахнулись люки и на песок начали выпрыгивать рослые люди в черной униформе, с оружием. Грудь каждого защищает бронежилет, кевларовые шлемы с прозрачными забралами из бронестекла укрывают головы и лица. Наёмные солдаты разбежались в круг, вертолёты тотчас поднялись в небо. Только тогда приземлился третий, самый большой и красивый. Громадная машина белого цвета с яркой зелёной полосой вдоль корпуса мягко садится колёсами на грунт. Распахивается дверь, автоматический трап свешивается с борта железным языком. По сверкающим никелем и серебром ступеням сначала спускается пара быкообразных бодигардов в традиционных чёрных очках. Буйволы в двубортных костюмах картинно сканируют местность на предмет … ну, наверно ищут особо опасных тушканчиков с ядовитыми зубами. Или бешеных верблюдов, они могут заплевать до смерти или так испортить воздух кишечными газами, что враз окочурится любимый хозяин. На этот раз обошлось и на сверкающие ступени царственно опустил стопы невысокий пожилой человек в шортах и рубашке с короткими рукавами цвета хаки, в пробковом шлеме. Антон понял, что это и есть тот самый неведомый ему миллиардер коллекционер, на которого работает Фёдор. На вопрос Антона – кто это? – получил краткий ответ: Исмаил Тагиров. Антон вначале пожал плечами, это имя ему ничего не говорило, но потом вспомнил, что Тагиров владелец по меньшей мере двух столичных рынков, миллиардер и близкий – ещё бы! – друг градоначальника. Этот уголовник убийствами и шантажом сколотил состояние в начале девяностых, приумножил его, да так, что скупил на корню милицию и таможню, что не удивительно. И даже, по слухам, прибрал к рукам городской отдел ФСБ и обзавёлся покровителями в Администрации президента.