Укладывались долго, сетуя на то, что теперь умело отутюженной, начёсанной форме точно придёт конец. Не хотелось выглядеть неряхами. Но что поделаешь? И ворочались на неоструганных досках нар, пытаясь улечься плотнее. И нечаянно цеплялись за наспех заколоченные неумелой солдатской рукой гвозди. Что поделаешь? Не они первые – не они последние. Все прошли через это.
Многие в палатке уже спали, когда в десять вырубили свет. «Отбой» в лагере по армейскому распорядку. Служба.
Саньке, спиной ощущавшему тепло Вовкиной спины и слышавшему, как во сне сопят товарищи, казалось, что за весь вечер он не проронил ни слова. Казалось или правда? Да и о чём говорить? Вроде всё уже сказано. Дом! У всех на уме дом. Только бы переночевать. Поэтому нет слов. Мысли Санькины там, далеко-далеко. Он, пытаясь уснуть, снова ударился в воспоминания…
Глава 5
«Подъём» в лагере никто не объявлял. Просто во всех палатках ровно в шесть включился свет.
Минут через десять начались хождения, шараханья личного состава. Кто-то торопился в туалет или умывальник, кто-то шёл уже оттуда. Некоторые из ребят, никак не придя в себя после проведённой в ужасной тесноте ночи, медленно сползали на краешек нар и с очумелым видом, размяв пальцами сигаретку «Охотничьих», вяло закуривали. Только очень немногие всё ещё досматривали свои красочные, полные радостных надежд и ожиданий сны.
Заслышав нарастающую возню и шаги, Санька проснулся. Чувствуя тепло Вовкиной спины, приподнялся, повернув чуть назад голову, тихо спросил:
– Спишь?
– Нет, уже давно. Просто лежу. Вставать неохота, спина у тебя тёплая, – отозвался товарищ.
– У тебя тоже. Но подниматься надо. Курить хочу.
Они разом встали. Поправляя форму, выпустили из тёплых ладоней ручки «дембельских» чемоданов. Вот ещё геморрой! Почти год думай о том, чем их наполнить. А теперь ломай голову, как довезти в целости и сохранности. Там самое ценное: подарки родителям, братьям, сёстрам; модные куртки, сшитые солдатскими умелыми руками из немецких пледов; клей, фонарики, наклейки, жвачки, шоколадные конфеты в шикарных коробках – короче, всё такое, чего на родине и во сне никому не увидеть, не то что иметь. И не геморрой это вовсе, а целое богатство. Правда, неудобно с ним в дороге, но ничего – можно пару дней потерпеть.
Санька, закуривая, осмотрелся. Кроме Вовки, рядом были Славик и Игорь. Оба молчали, но лица их радостно светились, говорили лучше любых слов: «Ура, сегодня домой!»
Высокий, с длинными руками и большими ладонями, Славик неуклюже сполз с нар. Немного размявшись, он сел, полез в карман за сигаретами.
– Эх, чайку бы сначала не помешало!
– Ага. Может, тебе и рожу вареньем намазать? – скептически отозвался полулежавший-полусидевший Игорь.
– Где это Серёга с Ваней? – встрял в разговор Вовка.
Славик пожал плечами.
– Умываться пошли, – ответил Игорь. – Вот чемоданы сторожу, – указал он кивком на два приютившихся рядом с ним чемодана. На них лежали снятые ребятами шинели. – Пусть разведают, как там и что. Потом мы пойдём, а они посторожат.
– Всё правильно, идёт, – согласился Вовка. – А чайку, правда, не помешало бы. – Он глянул на глубоко затянувшегося сигаретным дымом Славика.
Тот через мгновение, ноздрями выпуская дым, предположил:
– Не, я всё-таки думаю, что кормить нас будут.
– Кто знает, – пожал плечами Вовка.
– Сухой паёк же дали на двое суток, – вздохнул Санька, зная, что запасы сухпая были здорово подорваны ещё в поезде.
– Во-во, – подтвердил Игорь. – Сегодня только двадцать восьмое. Значит, кормить должны только завтра. Но завтра мы будем от этого дурдома уже далеко-далеко. – Он довольно заулыбался.
– Шинельки хоть у всех высохли? – сменил тему Санька.
– Так себе, пойдёт…
– Полы да рукава не совсем…
– У меня вон, пока ночью кувыркался, вставка из левого погона вылезла… Сам-то как?
– Да ничего. Спины мы с Вовкой подсушили. А вот рукава да на пузе – шинель слегка влажновата.
– Это от того, что внутри твоего пуза нет ничего горячего, только дым, – пошутил Славик.
Все заулыбались, соглашаясь: точно-точно.
В это время у дальнего выхода в людской толпе замаячили знакомые лица Серёги и Вани. Чем-то взволнованные ребята пробирались к своим, на ходу кому-то что-то объясняя, отвечая на мимолётные вопросы, недовольно жестикулируя.
– Случилось, что ли, чего? – недоумённо констатировал Славик.
– Дойдут – расскажут, – с тревогой в голосе заключил Вовка. Он поднялся в полный рост и обеспокоенно вглядывался поверх людских голов вдаль, туда, откуда шли земляки.
Серёга и Ваня явились взбудораженные не на шутку. Кители расстегнуты, на лицах выражение крайнего негодования.
– Спим, а там дела творятся! – не здороваясь, заявил Ваня, быстро застёгивая китель и подхватывая с нар свою шинель со старшинскими погонами.
– Где? Какие дела? – заволновались ребята, предчувствуя, что он собирается рассказать о чём-то нехорошем.
– Два чемодана в соседней палатке увели!
– Да ну? – с тревогой в голосе переспросил Санька.
В тот же момент ребята взглядами нашли каждый свой чемодан, будто желая удостовериться в том, что с их добром ничего не случилось.
– Да точно. Спали у стенки пацаны, чемоданы под головами. Ночью кто-то разрезал палатку и вытащил. У соседей два чемодана. И вроде ещё в какой-то из палаток один, – сообщил Серега.
– Не искали утром? – понимая, что это дурацкий вопрос, всё же задал его Санька.
– Ага. На плацу поставили и написали: возвращаем тому, кто потерял, – с ехидцей фыркнул Игорь. – Ну ты даёшь! Вроде взросленький уже.
Все посерьёзнели, осознавая то, какая трагедия постигла таких же, как они, пацанов. А что поделаешь? В армии понятия «потерял», «украли», «забыл» – заменяются одним, только одним жаргонным словцом… Значит, так тому и быть. Два года учились и учили не жалеть таких, а тут: на тебе – жалко!
Так и пыхтели, каждый со своими мыслями, испытывая лёгкий шок от нехорошей новости. Не глядя друг другу в глаза, поправляли обмундирование, закуривали по второй, а кто и по третьей сигаретке, молча призывая высшие силы быстрее прекратить этот кошмар.
Когда же уже?
В это время в палатку заглянул незнакомый старший лейтенант. Сначала из-за брезента, закрывавшего вход, показалась его голова с тоненькими, аккуратно подстриженными усиками, а затем явился он сам – невысокого росточка, нескладный, в помятой шинели с эмблемами в виде самолётиков на петлицах. Голос у него, несмотря на малый рост, был очень низкий и громкий:
– Сюда внимание, воины! – гаркнул старлей.
Галдёж в палатке несколько поутих. Не унимались только в дальнем от входа углу.
– Повторяю для особо тупорылых. Слушать сюда! – громыхнул старлей ещё громче и настойчивее.
Народ быстро внял. Воцарилась почти полная тишина.
– Итак, объясняю, – начал офицер. – Через…э…э… – Он бегло взглянул на часы. – Через полчаса можно будет сходить в столовую на завтрак.
Народ тут же загалдел, считая, что с новостями окончено. На секунду замолчавший старлей снова напрягся:
– Тихо! Понимаю, что отслужили, но выслушать можно!
В палатке поутихли.
– Завтрак будет в течение часа-полтора, где-то с семи и до полдевятого. Толпами и с чемоданами в столовую не ломиться. Одни пошли поели, а другие – вещи посторожили, потом поменялись. Всё ясно?
– Конечно!
– А то нет, что ль!
– А масло дадут?
– Вот череп! Ты своё масло за два года уже сожрал!
– Самолёт когда? Когда самолёт, товарищ старший лейтенант?
– Скажут, наверное, после завтрака.
– Кто тебе скажет?
– Кто-нибудь да скажет. Не хочу больше ночевать на этих досках неоструганных…
– Даёшь домой!
Всё. Теперь шум и гвалт невозможно было остановить. Впрочем, офицер больше не пытался. Он поджал губы и, слегка покачав головой, выскользнул на улицу.
– Пойдём? – вслух спросил Санька, окидывая взглядом своих ребят.
– Я «за», – дёрнулся с нар Славик.
– Угу, – промычал несловоохотливый Ваня.
– Можно бы, – подтвердил Вовка.
– Надо идти, – нехотя заключил Игорь. – Кто знает, сколько здесь сидеть придётся…
– И то верно, – скептически поддержал его Серёга.
После того как Санька, Вовка, Игорь и Славик сходили к умывальникам, было решено, что в том же составе они пойдут и на завтрак. Серёга и Ваня останутся на охране чемоданов.
Здание столовой на пересыльном пункте в Фалькенберге было намного меньше, чем здание новенького заведения для приёма пищи в Ордруфской артиллерийской бригаде. Саньке и его товарищам это сразу бросилось в глаза.
В столовую небольшими группами входили и выходили «дембеля». За порядком следил стоявший на ступеньках крыльца вертлявый, средних лет прапорщик-киргиз (Санька да и остальные ребята за два года научились безошибочно, с одного взгляда определять национальность человека). Время от времени он шустро заскакивал в зал для приёма пищи, бегло его осматривал и снова торопился на крыльцо. Если в зале было слишком людно, несколько минут прапорщик никого туда не впускал. Как только выходила очередная группа позавтракавших, давался «зелёный свет» тем, кто терпеливо ждал на улице. Таким образом и поддерживался пусть не железный, но хоть какой-то порядок.
Ребятам повезло – ждать не пришлось. Они беспрепятственно вошли в столовую, сняли головные уборы и, взяв в руки подносы, встали в довольно-таки длинную очередь к раздатчикам пищи.
Два солдата-киргиза действовали словно запрограммированные. Первый левой рукой брал из стопки посуды тарелку, в правой же его руке был увесистый половник, которым он черпал из большой кастрюли кашу, вернее, то, что было похоже на кашу – вязкую массу сваренной на чистой воде перловой крупы. Солдат делал следующее движение рукой, и в определённом месте половник встречался с очередной тарелкой, в которой после этой встречи оказывалась горсть синеватой, совсем непрезентабельной на вид и не очень-то приятно пахнувшей каши. Дальше тарелка бросалась воином на нижнюю полку раздатки, где её мигом подхватывали руки уволенных в запас, но пока ещё так и не доехавших до дома военнослужащих.
Второй солдат черпал из алюминиевой кастрюли мутноватую, похожую на кисель жижицу и, наполняя, ставил кружки на верхнюю полку раздатки. Там и ловили их крепкие руки «дембелей».
В самом конце раздаточной линии стояли две большие кошёлки с «чернягой» – нарезанным чёрным хлебом.
Отстояв интенсивно продвигающуюся очередь, Санька, Вовка, Игорь и Славик уселись за низенький, шатающийся столик. После секундной паузы, брезгливо осмотрев содержимое в спешке наполненных подносов, скорее от безысходности, чем от искреннего желания, взялись за ложки. Глубоко вздыхая, перебрасывались отдельными фразами, а иногда целыми предложениями.
– Как же всё достало! – Санька, морщась, жевал пол-ложки полусырой каши, никак не осмеливаясь её проглотить.
В красивых больших глазах Игоря вспыхнул огонь возмущения.
– Будто лошадей этой хернёй кормят! Почти уже гражданских людей!
– Куды денешься? – с ехидцей заулыбался высокий, крепкий Славик. Он тоже ел не совсем охотно, но при его росте и комплекции организм не особо-то сопротивлялся невкусной пище.
– Жесть! – грустно вздохнул Вовка.
– А ещё зампотыл в клубе собирал, разговоры вёл, уговаривал остаться на сверхсрочную службу…
– Какой на хрен!
– Бежал бы отсюда без оглядки!
– Если б остались на «сверчков», то такого не ели бы…
– Эх, отпустили б сейчас, пешком бы в Союз пошёл…
– Похоже, что придётся…
– Да ну вас! Сегодня улетим…
На том завтрак и закончился. Некогда особо болтать. Жизнь в столовой кипит. Одни заходят, другие выходят.
На улице у крыльца уже столпотворение. Проснулись «дембеля», как раз «час пик». Побуркивают на выходящих:
– Вы чё там, как в ресторане!
– Шевелитесь уже, надоело стоять!
– Не уснули за разносолами?
Резкий на словцо Игорь не выдержал. На последнюю, прозвучавшую из толпы подковырку, зло бросил:
– Узнаешь сейчас! Смотри чёрной икрой не подавись, а то она скользкая больно!
– Пасть закрой! – Из толпы навстречу ребятам дёрнулся чернобровый лихой сержантик. За ним ещё трое, очевидно, земляки – тоже чернобровые.
– Ты кому сказал? – Игорь остановился, слегка опустил голову, ноги на ширине плеч, руки сами собой сжались в кулаки.
Ребята все рядом, плечом к плечу. Взгляды цепкие стреляют в противников, грамотно оценивают внезапно возникшую ситуацию. Драться в парадках особо неохота, но если что, то куда денешься.
Противники тоже встали. Видно, поняли, что перед ними парни неробкого десятка. Сержантик, который чуть спереди остальных, голову наклонил, ноздри раздуваются, как у разъярённого быка, в любую секунду готового броситься на соперника. Из-под чёрных густых бровей летят взгляды, словно искры горящие.
Полуминутное всего лишь напряжение. Потому что оттуда и отсюда валит народ. Кто-то обходит стоящих друг против друга, кто-то цепляет, многие бурчат:
– Да хорош вам…
– Домой уже, а они…
– Дайте хоть пройти!
Заметив у крыльца столовой заминку, выскочивший из помещения прапорщик взвизгнул:
– Это ещё чего там? Ну-ка разошлись! Сейчас начальнику пересылки сдам!
– Ладно, – чернобровый сержантик, сняв наглаженную шапку, оглянулся на товарищей. – Идём на завтрак. – Выражение лица его стало вполне миролюбивым.
Игорь тоже расслабился. На «пасть» был обижен, но в душе списал всё на нервы. Все ж домой хотят, а тут мурыжат очередями. Так что проехали. Он, серьёзно взглянув на своих, бросил куда-то вбок:
– А мы идём с завтрака.
На том всё и закончилось.
Минут несколько ребята шли молча. Каждый в уме представлял, как бы он мог действовать в только что возникшей ситуации. И, наверное, каждый мысленно, в душе выдохнул, потому что всё завершилось так удачно, иначе парадной форме наверняка несдобровать, а она и так уже похожа на «фиг знает что».
Хотели пройти через плац, но сквозь плотный туман вовремя заметили, как в самом дальнем его конце какой-то офицер преподавал строевую подготовку трём «дембелям».
– Во даёт! – замедлился Славик. У него даже рот приоткрылся от удивления. – Чего это он их гоняет?
– Забыл, что ли? – одними уголками глаз улыбнулся Вовка. – Через плац или строевым шагом, или бегом. А они, наверное, попёрлись вразвалочку.
– Точно, – медленно направляясь в обход плаца, коротко отрезал Игорь, Ребята дружно за ним. Ходить строевым уже «в падлу». Бегом после завтрака тоже не хотелось. Так что лучше обойти.
Минут через пять были в палатке.
Серёга и Ваня мирно сидели у чемоданов. Завидев входивших товарищей, поднялись.
– Ну, как там? Чего нового?
– Пока ничего, – махнул рукой Санька. – Жратва ни к чёрту! Утро, а у них кисель! В части кисель давали только на обед. А тут… – Он снова махнул рукой. – Да и мутный какой-то, почти несладкий.
– Чуть не подрались, – садясь рядом с чемоданами на нары, будто сам себе вслух сказал Игорь.
– С кем? – удивился Ваня.
– Да были там… некоторые. – Игорь так и не посмотрел на ребят. Говорил как-то отстранённо, глядя на парусиновую стенку палатки.
– Не дёргались бы уже, – поправляя форму, серьёзно заметил Серёга. – Домой надо бы доехать без приключений.
– Кто такие? – в свою очередь допытывался Ваня.
– А кто их разберёт? – развёл руками Вовка.
Все дружно посмотрели на Саньку, как на знатока национальностей, зная о том, что в своём подразделении он крепко дружил с киргизами. Даже немного учился их языку. Говорить на нём бегло не мог, но понимал то, о чём они между собой лопотали.