— И продолжала бы убивать людей с помощью Тетради, и, вероятнее всего, в какой-то момент у меня бы съехала крыша и я стала ещё хуже, чем Ягами. Я ведь уже говорила тебе, что стечение обстоятельств, которое мы имеем на сегодняшний день — лучший из возможных вариантов.
Диане практически удалось успокоиться, как вдруг она вспомнила тот вечер в Стране восходящего солнца, когда приступ предательски застал её на глазах у юноши. В тот день всё вообще шло не так, как должно быть. Ягами Лайта по каким-то неведомым причинам не было в университете, и девушка решила воспользоваться ситуацией и выудить информацию у его лучшего друга. Но вместо того, чтобы узнать необходимое, она сама оказалась фактически прижатой к стенке нахлынувшими воспоминаниями о давно ушедшей счастливой жизни с семьёй и роковым вопросом касательно артефакта. И тогда Диана тоже дала волю слезам перед человеком, который, как позже выяснилось, является величайшим в мире детективом; тоже доверчиво прижалась к нему, словно ища спасение, а звёзды светили так ярко, будто бы зазывали их к себе.
— Ты так и не ответил на мой вопрос.
Эл повернулся к ней. Что ему ответить? Детектив внутри него проиграл ей, был окончательно разбит теми эмоциями, что он испытывает рядом с ней. Только сейчас, только сейчас он это понял, осознал, что окончательно в зелёных глазах, наполненных слезами.
Он наклонился к девушке и поцеловал её в щёку.
— Знаешь, некоторые вещи и поступки не поддаются тому, что мы привыкли называть «логикой».
— Что же, — Диана смахнула остатки слёз и улыбнулась. — Видимо мы с тобой оба съехали с привычной колеи.
— По всей видимости, да.
Он улыбнулся в ответ и аккуратно коснулся своей ладонью её. Пальцы нежно переплелись и соединились в замок…
— Доброе утро!
Через закрытую дверь в палату влетел Воланд.
— Вставайте, а то весь Новый Год проспите! Хе-хе, а я что, не вовремя?
— Новый Год?!
— Да, Диана, сегодня тридцать первое декабря. Дело уже идёт к полудню, а ты всё ещё спишь. Вот я и пришёл тебя разбудить и развеселить. Хотя, как я погляжу, тебе и без меня нескучно.
— Многоуважаемый Князь Тьмы, — со стороны окна в палату влетела Ну. — Я бы была весьма и весьма вам признательна, если бы вы никуда не исчезали на середине разговора и мне бы не пришлось искать вас по всему городу!
— Хе-хе, да ладно тебе, Ну. Я здесь, между прочим, благородным делом занимаюсь, — гордо поднял морду синигами.
— И каким же, позволь поинтересоваться?!
Диана буквально вжалась в кровать, глядя то на одного Бога Смерти, то на вторую. Увидев замешательство девушки, Эл шепнул ей:
— Это нормально для них. Мы уже несколько дней подобные сцены наблюдаем.
— Что я сделал? Хе-хе, устроил бедлам в кабинете врача и в препараторской, чтобы наши достопочтенные медсотрудники были заняты уборкой. Соответственно, — с довольным видом продолжил Воланд. — Они сейчас слишком заняты наведением порядка и не вломятся к Диане в палату. Ты хоть представляешь, что будет, если врачи сотрудники обнаружат, что в палате пациентки всю ночь кто-то был?
— Эх, ну что здесь скажешь, спасибо за заботу, — обратилась к нему Диана.
— Хе-хе, обращайся.
— И это синигами первого ранга, тот, кого называют Князем Тьмы, — все многочисленные глаза Ну, как один, закатились.
— О боже мой! — Диана стукнула себя по лбу. — Они же не будут убираться целую вечность! Скоро придёт врач или медсестра, а я даже не причесалась и… — она быстро закрыла рот рукой, и посмотрела на всех так, словно собирается поведать им какую-то страшную тайну. — Я зубы уже два дня не чистила.
С этими словами девушка соскочила с кровати, схватила косметичку и бросилась в коридор в направлении умывальников.
— Хе-хе, какие же вы, люди, забавные!
*
Весь персонал больницы и большая часть пациентов целый день занимались подготовкой к празднику. Осознание того, что Новый год им предстоит встретить не в самой радужной обстановке, мобилизировало всеобщие усилия на то, чтобы украсить помещение и придать людям чувство торжества.
— Честно скажу, я никогда не понимала всех этих праздников. Первоначально они были созданы с целью дать людям хоть день отдыха после ежедневной тяжелой работы. Но сейчас, как мне кажется, эта традиция себя исчерпала, по крайней мере, в цивилизованных странах, — рассуждала Диана, вырезая снежинки из бумаги. — В поле больше никто от зари до зари не пашет, выходные предусмотрены рабочим кодексом, а если уж очень хочется, то можно и отпуск взять. А праздники, навязанные нам традициями, больше не имеют никакого смысла. Будто бы людям нужен какой-то особый день, чтобы быть счастливыми, а в остальное время положено ходить с кислыми минами. А те, кто не испытывает «праздничного настроения», чувствуют себя белыми воронами на фоне других.
— Не могу не согласиться, — кивнул Эл, скрепляя между собой гирлянды из цветного картона. — В нашем приюте не отмечают праздники. Только причина другая.
— И какая?
Юноша отложил гирлянду в сторону. Практически все находились в большом зале на первом этаже: директор Вамми о чём-то разговаривал с главврачом, Мэлло и Мэтт играли с детьми, что вынуждены были встретить этот Новый Год в больнице, Ниа собирал пазлы с девочкой в инвалидном кресле, а миловидные медсёстры украшали помещение, пока санитары лихорадочно носились по этажу, перетаскивая мебель — словом, все нашли себе занятие по душе.
— Большая честь детей попала в приют уже в более-менее сознательном возрасте. Практически все они помнят свои семьи и празднование того же Нового года с родителями. Устраивать нечто подобное — значит, тормошить болезненное прошлое, а это не лучшая идея, когда хочешь вырастить эмоционально устойчивых людей.
Диана отложила ножницы и бумагу в сторону. А ведь она тоже перестала праздновать что-либо после смерти родителей. И прошлый Новый год, и Рождество, и собственный день рождения — всё прошло мимо, пролетело, словно обычный будний день.
— А во сколько лет ты попал в приют?
— В семь. Но я прекрасно, прекрасно помню, когда последний раз видел родителей. Они тогда обещали, что скоро вернуться, но… Знаешь, после всего, что было в Японии, я стал всё чаще вспоминать о них.
«Ты будешь вспоминать обо мне?»
Диана передвинулась на ту сторону дивана, где сидел детектив и прижалась к нему.
— Здесь холодно, — сказала она.
— Я пойду принесу тебе плед.
— Нет, всё нормально.
Юноша дождался, пока девушка заснёт, аккуратно встал, подложив ей под голову подушку и отправился в палату за заветным синим пледом. Уже по пути обратно, к нему присоединился Воланд, традиционно спустившийся с потолка.
— Сил моих больше нет на Ну. Летает за мной, как за маленьким, и всё время твердит: «Синигами первого ранга, синигами первого ранга, тот, кого называют Князем Тьмы», — писклявым, совсем не похожим на Ну голосом говорил Воланд. — А я всего-то на всего скомуниздил у зазевавшегося продавца на рынке молоко.
— Вы с ней похожи на пожилую супружескую пару, — заметил Эл.
— Хе-хе, всё может быть. Я не знаю, когда и как я оказался в мире Богов Смерти, но сколько я помню и знаю себя — столько же и помню Ну.
— Диана тоже станет одной из вас, когда …
— Хе-хе, это неизбежно. Но, так уж и быть, Эл Лоулайт, я открою тебе одну маленькую тайну: она станет синигами, но однажды сможет покинуть наш мир и попасть в Рай.
— Что?! Но разве….
— «Человек, который использует Тетрадь, после смерти не попадёт ни в рай, ни в ад».Всё-то так, но есть одно маленькое «но», известное лишь немногим. Интересно?
— А Диана знает об этом маленьком «но»? — неожиданно спросил детектив.
— Естественно! Как же мог не поведать такого моему милому ручному человеку?
— Не выйдет ли так, что ты дал ей ложную надежду?
— Диана, сколько я её знаю, никогда не верила в то, что лучший исход случится просто-так. Но я, признаться честно, сильно к ней привязался, мне даже жаль её. Именно поэтому, Эл, мне нужна твоя помощь.
— Что я должен сделать? Я готов… я готов пойти на всё, что угодно, лишь бы хоть как-то ей помочь.
— Тогда слушай. Когда новоявленный Бог Смерти попадает в наш мир, он не помнит практически ничего о своей человеческой жизни. В памяти остаются лишь яркие отрывки, как будто это всё происходило с персонажем книги, которую он читал когда-то очень и очень давно. Он или она записывает человеческие имена в Тетрадь, чтобы продлевать собственную жизнь, а если перестать это делать — смерть неизбежна. И тогда уже человек попадает в Небытие, и его судят за его поступки при жизни без учёта записей в Тетрадь. Но такой исход возможен только если он будет хорошо помнить свою прежнюю жизнь, в противном случае синигами просто исчезнет. Скажу честно, даже я мало что об этом знаю, но вот, какую закономерность мне удалось выстроить: воспоминания напрямую зависят от последних минут жизни человека. Думаю, ты приблизительно представляешь, о чём умирая думает владелец Тетради.
Эл невольно вспомнил сцену смерти Ягами Лайта.
«Разве я злодей? Разве я заслужил на такой конец? Я всего лишь хотел сделать мир лучше…»
Должно быть, он думал о всех тех совершённых убийствах и спрашивал себя: «Что я сделал не так?». И конечно, трудно вспоминать лучшие моменты жизни, когда хохочущий во весь рот синигами записывает твоё имя в Тетрадь.
— А теперь к тому, что от тебя требуется: постарайся сделать так, чтобы для Дианы последние дни её жизни прошли не в тоскливых воспоминаниях и размышлениях, а в любви и радости. Тогда она сможет обрести покой. Сделай это, если она хоть что-то для тебя значит.
— Я сделаю это, Воланд, клянусь. Ведь я…
— Хе-хе, можешь не продолжать. Я всё это уже давно понял. Теперь потрудись, чтобы это поняла сама Диана.
*
Сам Новый год больничная администрация позволила своим пациентам встретить прямо на крыше, чтобы как можно лучше разглядеть фейерверки. Людей, по сути, было немного: главврач, несколько дежурных медсестёр и санитаров, немногочисленные пациенты и их самые близкие люди. Без четверит полночь все облачились в верхнюю одежду и отправились на крышу, где разбились на маленькие группки. Тут же с весёлым хохотом из-за дымохода показался одетый в костюм Деда Мороза молодой человек, в котором Эл без труда узнал старшего сержанта полиции, что вёл недавнее убийство. Детективу не особо нравилась идея брать с собой мальчишек, дабы не будить болезненные воспоминания, но они все, как один, заявили, что не хотят оставлять Соломию одну. Маленькая девочка в инвалидном кресле тоже была сиротой. Директор Вамми стоял возле детей, о чём-то с ними разговаривал, и они все улыбались и даже периодически смеялись. Убедившись, что с его подопечными всё в порядке, Эл стал вглядываться в небольшую толпу, стараясь отыскать Диану.
— Хе-хе, как же это прекрасно, — с предвкушением сказал Воланд, садясь на дымоход.
— Не вижу ничего прекрасного, — ответила Ну, умостившись рядом. — Что радостного от встречи одного из самых долгожданных праздников в больнице?
— Как же? Лишь те люди, которым ты действительно дорог, придут праздновать его вместе с тобой. Такие события хорошо отсеивают лицемеров из твоего окружения.
— Вы не видели Диану? — прервал детектив беседу двух синигами.
— Э? Она вроде переодеться решила. А что, всё ещё не вернулась?
Сотни мыслей мгновенно зароились в голове у Эл. А вдруг у неё случился очередной сильный приступ, и она упала где-то по дороге сюда? А вдруг ей стало совсем плохо, а рядом нет ни врача, ни медсестры — совсем никого?
На выходе на лестницу он чуть было не столкнулся с девушкой.
— Я не опоздала? Не хотелось бы встречать последний в жизни Новый год в коридоре, — как ни в чем не бывало, залепетала девушка.
— Диана, боже ты мой, ты совсем сдурела?! Выйти на улицу в мороз в расстёгнутой куртке страдая от гипотермии! Засте…
Эл прервался, разглядев выглядывающие из-под куртки складки синего платья.
— Что ты так смотришь? У меня больше нет ничего нарядного, не в пижаме же я должна была сюда выйти.
— Минута до Нового года! — объявил кто-то в толпе.
Никакого традиционного шампанского или закусок и близко не было — больница, всё же. Но все радостно бросились к тому краю крыши, откуда виднелась центральная площадь и ёлка. Оттуда вырвались цветные стебли и распустили на тле тёмного звёздного неба яркие цветы.
Под бой курантов часовой башни городской ратуши, под звон церковных колоколов и восторженные крики окружающих, Диана практически вплотную приблизилась к Эл.
— Убери руки за спину.
— Зачем?
— Просто убери.
Детектив послушно отвел руки за спину, Диана тем временем встала на цыпочки и робко коснулась его губ своими. Завершив кроткий поцелуй, девушкаотстранилась от юноши, который тут же потянулся за следующим.
— Хватит с тебя на сегодня, — улыбнулась она, прижав палец к его губам.
Он ничего не сказал, а лишь улыбнулся в ответ и поцеловал ей руку.
*
Последующие дни проходили тихо и размеренно. На праздники пациентам разрешалось покидать пределы больницы и гулять с теми, кто за них поручился. На улице не утихали народные гуляния: веселье лилось рекой, жители города, облачённые в традиционную для Прикарпатья одежду, пели, танцевали, играли на музыкальных инструментах, на каждом углу были маленькие деревянные ларьки, откуда выглядывал продавец, стараясь убедить случайных прохожих купить его товар. Жизнь кипела и бурлила.
— Это что такое?! — Мэтт выпучил глаза на молодого человека с непомерно длинным духовым инструментом.
— Это — трембита, — пояснила Соломия. — Это ещё не самая длинная из них, они могут доходить до восьми метров. Раньше пастухи выгоняли с ними овец на полонины**, да и вообще, на них играли во время любых важных событий: свадьбы, рождения ребёнка, даже во время похорон.
— Восемь метров, — повторил рыжеволосый мальчик. — А я только-только свыкся с мыслью, что человек в принципе может играть на семидесятиструнной бандуре.
Соломия была замкнутой девочкой с инвалидность, но Ниа, Мэлло и Мэтту удалось найти с ней общий язык. Но в этом не было ничего удивительного, ведь люди, а в особенности дети, инстинктивно тянуться к себе подобным. Маленькая сирота, хоть и была частым гостем в местной больнице, имела феноменальные способности к точным наукам. И конечно, никто и не возразит, если её решат забрать в приют для таких же гениев, как она.
Директор Вамми и его воспитанники ежедневно навещали девушек и забирали их на прогулку. Долго находиться за пределами больницы было противопоказанно обеим: Соломия могла получить обморожение из-за неподвижности, а у Дианы в любой момент мог случиться приступ. Именно поэтому они не теряли времени, стараясь наполнить моменты мнимой свободы яркими красками.
— Диана, Воланд как-то упомянул, что ты ни разу не играла в снежки, — обратился к девушке Эл.
— Ну, в принципе, да. А к чему этот… — она вовремя пригнулась, заметив летящий в неё снежный шарик. — Ты в своём уме?!
— А что, боишься проиграть? — хитро улыбнулся детектив и стал лепить новый снежок.
— Это мы ещё посмотрим, — сказала Диана и зачерпнула немного снега из ближайшего сугроба.
Спустя каких-то десять минут молодые люди сидели на лавочке, стараясь отдышаться.
— Предлагаю ничью, — молвил Эл.
— Поддерживаю, — кивнула девушка.
— Куда собрался?! Я с тобой ещё не закончил! — Мэлло носился за Мэттом по всему парку, то и дело «бомбардируя» друга снежками.
— А ты и сам не зевай! — рыжеволосый мальчик спрятался за дерево, как тут прямо в лицо Мэлло прилетел снежный ком.
Он тут же вскочил, ища глазами того, кто одержал над ним победу.
— Упс, кажется я перестарался, — Ниа выглянул из их с Соломией самодельного укрытия из веток и снега, где девочка лепила аккуратные, практически геометрически точные шары из снега для «союзника».