Старуха бульдогу лакомства кидала, ласкала его, а бульдог все свое гавкает.
Собака - глупое животное: хоть и разговаривает, но не понимает, что говорит, за свои слова не отвечает.
Вдруг, заскрипели старые ворота, отворилась дверь в дом моего отца.
Вхожу я - золотом и серебром сияю.
А за мной старик волоком тащит ящик величиной с гроб.
Старуха глянула в него и сразу руки опустила от вида золота и драгоценностей.
- Запрягай, старый козел, другую лошадь, да получше!
Вези, вези мою дочь в лес и посади под ту же елку! - Приказала моему отцу.
Он, как пить стал, так все приказы старухи исполняет без слов.
Посадил он старухину дочь в сани, повез ее в лес под ту же ель, где меня оставил.
На этот раз старик вывел старухину дочь за ручку из саней, не свалил ее в сугроб, как меня ронял.
Старухина дочь сидит, зубами от холода стучит, потому что шуба у нее хоть и дорогая - из меха енота, но щегольская, модельная, поэтому холод пропускает.
Морозко по лесу трещит, с елки на елку скачет, зубами щелкает, на старухину дочь посматривает:
- Тепло ли тебе, девица?
- С ума сошел, Морозко? - старухина дочь зло на него взглянула. - Седина в бороду, бес тебе в ребро.
Шутки у тебя дурацкие.
Где тепло, когда у меня промежность льдом покрылась.
Морозко ниже спустился, нагнал больше мороза.
- Тепло ли тебе, девушка, тепло ли тебе, красавица?
- Ноги мои длинные отмерзли, руки мои холеные инеем покрыты.
Сиськи мои нежные задубели.
Проваливай, Морозко, а то бороду тебе вырву.
Морозко намек не понял, что его в шею гонят, прыгнул вниз и обнял старухину дочь за плечи:
- Тепло ли тебе девица, тепло ли тебе, красавица?
- Совсем заморозил меня!
Пропади ты пропадом, проклятый дурак Морозко!
Схватил Морозко старухину дочь и к себе в ледяной дворец унес.
С первыми петухами старуха посылает мужа в лес:
- Запрягай скорее, старый дурак, поезжай за моей дочерью в лес.
Привези ее в золоте и в серебре!
Старик уехал - нравится ему ездить.
Пока едешь не нужно работать.
А в это время французский бульдог под столом лает:
- Гуф! Гуф! Старикову дочь замуж возьмут, а старухиной дочери в мешке косточки везут.
Старуха кинула французскому бульдогу говяжью вырезку:
- Не так тявкаешь, породистый бульдог!
Скажи: "Старухину дочь в золоте и в серебре везут".
А французский бульдог не унимается:
- Гуф! Гуф! Старикову дочь замуж возьмут, а старухиной дочери в мешке косточки везут.
Как показала История, глупый пес ошибся в своих прогнозах.
Заскрипели ворота, старуха побежала встречать дочку...
- Семирамида, - Герда резко остановила рассказ лесной девушки. - Много я за свои восемнадцать лет страшного видела у разбойников, и у белых медведей, и у людоедов снежных людей, и у северных оленей.
Не хочу слышать окончание твоего рассказа, что старуха отвернула покрывало на санях, а там ее дочь мертвая лежит.
Завопила старуха, да поздно.
- Нет, Герда, ты ошибаешься, - Семирамида вздохнула. - Не сани, а царская карета во двор въехала.
В карету запряжены сто коней из северного ветра сделанных.
Из кареты выскочил Морозко, руку протянул.
Бережно по ступенькам свел на землю старухину дочь.
- Осторожно, милая моя жена, здесь ступенька, ножки побереги, - Морозко сюсюкал с ней, как с маленькой.
Старухина дочь одета шикарно, по последней моде - дорого, богато и неповторимо.
На голове ледяная корона царства Морозко.
Смотрит приветливо и с лёгкой ленью, будто все уже повидала, все ей неинтересно.
Приехала она похвастаться перед матерью и отчимом, а особенно - передо мной, что выгодно вышла замуж за богатого Морозко.
Чтобы полностью добить меня, рассказала, что отнес ее тогда Морозко в свой ледяной дворец, уложил на пуховую кровать.
Спросил: что делать будем?
Старухина дочь ответила, что пусть он сам все по дому делает и деньги зарабатывает.
Не ее, не девичье дело по дворцу с метлой, да с половой тряпкой бегать, убирать, стирать, еду готовить, прислуживать ему.
Она должна жить в неге, наслаждаться каждым часом.
И предупредила Морозко, что, если не угодит ей, то бороду будет ему выдирать медленно, с адской болью.
Морозко, как услышал слова старухиной дочки, так ахнул от восторга.
Руки ей целует, на коленях ползает:
"Душа моя, выходи за меня замуж.
Не обижу! Пальцем не заставлю пошевелить!
До тебя была твоя сводная сестра, старика дочь.
Она, дура, не знает, что нужно богатому олигарху.
Начала убираться в доме, кабанов мне жарила, показывала, какая она трудолюбивая и умелая.
А зачем мне это от жены?
Дворец вычистят наемные уборщики.
Пищу приготовят искусные повара рабы.
От жены только требуется, чтобы она мужа ублажала и в страхе его и рабов и слуг держала.
Ты - мой идеал жены!"
Так я не попала в точку с Морозко, а ленивая неумелая старухина дочь без труда добилась своего счастья.
Меня с глаз долой Морозко сослал в страну вечного лета.
А я и рада, в лесу живу, потому что все и все здесь есть.
В общину хотела пойти, но там требуют, чтобы я весь день работала, а затем всю ночь мужиков ублажала, а потом еще и рожала воинов и работников каждые девять месяцев.
Мне это надо?
Я, на примере сводной сестры, старухиной дочки, поняла, что от трудов праведных не заработаешь палат каменных,
В лесу выгодно жить - не надо платить ни налоги, ни подати, ни работать.
Все бесплатно: еда, проживание, массаж.
- Массаж ты лешему делаешь? - в голосе Герды появились нотки зависти.
Она работает, спасает Снежную Королеву и мир, а Семирамида живёт на вольных хлебах.
- Нет, массаж только между нами, девушками, - Семирамида засмеялась. - Лешие сами себе массажи делают, мужские.
У них суровое лесное братство, как у эльфов. - Семирамида рассказала бы о мужском братстве, но ее что-то отвлекло.
И я догадалась - это что-то - я! - Герда, а тебе не кажется, что Снежана, пока спала, изменилась?
Бедра у нее стали узкие, как у мальчика. - Послышался шорох, Семирамида сменила угол зрения. - Грудки маленькие, уменьшились.
- Да, с ней это случается, - Герда произнесла с любовью. - Не нравится тебе Снежана в образе худой блондинки?
- Бедненькая Снежана, как я ее понимаю и сочувствую, - Семирамида погладила меня по головке. - Мне Снежана в любом облике нравится.
Мы же, девушки, понимаем друг дружку и любим.
А, если полюбила, то - не важно, что случилось с предметом твоей любви: сиськи уменьшились, или попа похудела. - Семирамида снова меня погладила.
По моей щеке покатились слезы благодарности.
Но не понравилось, что постоянно жалеют и упоминают мои сузившиеся бедра и уменьшившиеся грудки.
- Девочки, я проснулась, извините, - дальше скрывать нечего. - Покушать найдется, извините?
Простите меня за то, что прошу у вас много. - Я села, согнула ноги в коленях, чтобы они прикрывали все голое.
- Конечно, леший постарался, - Семирамида и Герда с преувеличенной заботой стали подсовывать мне запечённые куски диких зверей.
- Он тебя уважает, Снежана, - Герда сняла с сука довольно миленькое платьице: дешевое, но новое и неплохое.
Леший где-то украл для меня по моему приказу.
Герда и Семирамида сюсюкали со мной, и это было еще больнее для меня.
Лучше бы они делали вид, что не замечают моих изменений.
Нет, если бы делали вид, что ничего не произошло с моим образом, то было бы еще унизительнее для меня.
И так плохо, и этак плохо выходит.
- Массаж? - Герда и Семирамида предложили одновременно.
- Нет, спасибо, не хочу вас утруждать, - я решительно потрясла головкой. - Мне стыдно, потому что вы обо мне заботитесь, а я не могу вам ничем отплатить.
- Вернись живая, моя принцесса, - Семирамида накрыла своими губами мои губы и жарко поцеловала.
ОГО! Значит, я пропустила, не весь разговор подслушала.
Герда рассказала Семирамиде о нашей миссии и обо мне, что я принцесса. - Твое возвращение будет лучшим подарком для меня.
- Спасибо, не смущай меня, Семирамида, - я покраснела и опустила глаза: - Герда, может быть, мы пойдем дальше, извини?
Если, конечно, ты не против, и тебе не противно со мной путешествовать.