Virginie Albertine de Guettee стояла около кровати полностью обнаженная и не решалась набросить ставшее безобразно грязным платье Anne.
Разумеется, если девушка одна и задумалась, то появляется Он.
Без церемоний, без стука в каюту вошел Alexandre.
Virginie нашла в себе силы без гнева посмотреть ему в глаза.
Alexandre, потому что хозяин, обошел графиню по кругу.
На лице его не отражалась ни печаль, ни радость.
Он отошел от нее на метр, сдирал кожу взглядом и произнес чуть слышно, с хрипом умирающего жеребца:
- Крестьянки обычно широки в кости, чтобы поднимать телегу с овсом и таскать мешки с картошкой для своего господина.
Но, наверно, тебя в детстве не кормили, поэтому ты худая, что хорошо для нашего случая, потому что мы из тебя делаем аристократку, а леди всегда худенькие, хотя имеют возможность нажираться до блевоты. - Блеск и очарование медленно сползало с капитана Alexandre, как и его парадные штаны.
Он остался в парадной форме гвардейца - бархатный камзол, а ниже пояса - ничего, кроме обнаженной плоти.
"Зачем, к чему он разделся до бесстыдства?" - Virginie Albertine de Guettee с омерзением смотрела на бесстыдство капитана, затем с огромным усилием взглянула ему в глаза, потому что крестьянка обязана быть бесстыдницей и желать своего господина.
На миг графиня справилась с брезгливостью и рвотным чувством, но, когда Alexandre с задумчивым блеском в очах двинулся к ней, самообладание изменило графине.
Можно вытерпеть все ради спасения своей жизни, но нельзя терпеть ради смерти.
Virginie Albertine de Guettee надула щеки, и, как читала в романах, с силой ударила ногой по безобразному внизу живота капитана.
Удар оказался не особо точным и не сильным, но, возможно, графиня попала в жизненную точку капитана.
Он белым бакланом отлетел к стене, заверещал тонко, как кролик, которого несут за уши на кухню.
На голову капитана Alexandre свалилась картина Репина "Приплыли".
В этот момент дверь отворилась и с улыбкой учительницы вошла пиратка Perla.
- Alexandre, я вижу, что моя ученица прекрасно справляется с ролью аристократки! - Perla небрежно швырнула штаны на голову брата, а на кровать бросила корзину с вещами, в которых Virginie Albertine de Guettee узнала платья и нижнее белье из своего сундука. - Я ее обучила давать отпор мужчинам, и она на тебе провела практическое занятие.
Изготовление из крестьянки графини идет быстрее, чем я ожидала! - Perla помогла к стонущему Alexandre, помогла натянуть штаны, и он покорно надел их задом-наперед.
Согнувшись радугой, капитан поплелся к двери, и перед тем, как уйти, развернулся и дико захохотал - сначала, как зверь, а потом - успокоено, словно человек.
По телу Virginie Albertine de Guettee пробежала дрожь любовного волнения, слишком уж хорош красавчик капитан.
К счастью, эту дрожь ни Perla, ни Alexandre не заметили.
Когда дверь за Alexandre закрылась, и его шаги и стоны удалились на лестнице, Perla с интересом посмотрела на Virginie Albertine de Guettee:
- Удивляюсь, как ты смогла устоять перед моим братом и не поддаться страстному желанию броситься ему на шею, затем целовать и ласкать его до изнеможения!
Женщины падают к его ногам, как перезревшие плоды манго.
Может быть, ты не любишь мужчин, и предпочитаешь женщин?
Камеристки быстро перенимают извращения и дурные привычки своих хозяек! - Пиратка задумчиво накрутила локон платиновых волос графини на палец, и от ответа Virginie Albertine de Guettee зависело - вырвет ли Perla волосы с корнем, или погладит по головке.
А что могла ответить Virginie без языка?
Она замычала и мотала головой из стороны в сторону, словно сбрасывала с макушки прилипшую лягушку.
Графиня слишком молода, чтобы думать об извращениях и о любви, и ей противны любые отношения до свадьбы.
Perla загадочно улыбнулась и отпустила из плена волосы графини:
- Сейчас у нас урок одевания леди!
Стой неподвижно, как стояла в бочке для купания, и постарайся, чтобы твое тело не реагировало на мои прикосновения! - В каюте жарко, и пиратка сбросила с себя рубашку, осталась в высоких сапогах и в кожаных мужских штанах.
Под правой грудью Perla Virginie Albertine de Guettee заметила небольшую родинку, а дальше она не хотела смотреть.
Отвернулась к иллюминатору и позволила пиратке-камеристке, одевать себя.
Один раз, чтобы не выходить из роли крестьянки, графиня сделала попытку помочь Perla затянуть корсет.
- Я же сказала - стой смирно, - пиратка даже не догадывалась о маленьких хитростях пленницы, - леди не должна пальцем шевелить! - Perla не леди, поэтому шевелила своими длинным тонкими пальцами.
Несколько раз упругая каучуковая грудь пиратки упиралась в спину графини, и Virginie не могла понять, нравятся ли ей прикосновения Perla, или вызывают омерзение.
Наконец, процесс одевания, с трудом для Perla, закончился.
Разумеется, Virginie Albertine de Guettee отметила несколько ошибок пиратки, но не хотела и не могла бы сказать ей об этом.
Не задушила веревками корсета - и хорошо!
Графиня отвернулась от иллюминатора и наткнулась на голую грудь Perla.
От усердия на груди пиратки выступил пот.
- Теперь учись кушать, а не жрать! - Perla с удовольствием вошла в роль учительницы, не подозревала, что и пленница играет свою роль. - Леди кушают мало и изысканное.
Даже если голодная, леди не станет есть грубую крестьянскую пищу, например, мясо кита, а я стану. - Perla оторвала огромный кусок мяса и начала с аппетитом кухарки кушать.
Китовый жир стекал по подбородку, падал на грудь пиратки, а Virginie Albertine de Guettee вспоминала, не из этого ли китового жира изготавливают амбру для парфюма.
- Благородные кушают устриц, - Perla брезгливо пододвинула к графине блюдо с раскрытыми устрицами и половинкой лимона. - Ты, наверно, видела, как твоя госпожа кушала эту гадость, но сама ты не пробовала.
Пришел твой час давиться морскими гадами!
Устриц не жуют, а сначала брызгают на них соком лимона, чтобы устрица страдала, корчилась в ужасных адских мучениях перед смертью, а затем ее спускают по пищеводу в желудок, то есть в ад, что одно и то же для устрицы. - Perla показала, как нужно глотать мясо устриц, закашлялась и быстро запила неприятную для себя пищу вином из кувшина.
Лицо пиратки скривилось, словно она проснулась на дне моря.
Virginie Albertine de Guettee заставила себя распахнуть глаза до выпучивания, старательно изображала удивление - так поступила бы любая крестьянская девушка.
Графиня знала не менее двадцати сортов устриц, и могла закрытыми глазами попробовать, а потом описать, что за сорт устрицы, когда ее выловили, и откуда она прибыла.
Моллюски, которые принесла пиратка, оказались не самые плохие, но и не из лучших.
Virginie с удовольствием капнула в раковину сок лимона, затем с наслаждением впустила в себя долгожданную мякоть устрицы.
Блаженство от изысканного кушанья преобразилось в улыбку, и графиня, как можно быстрее, постаралась смять эту улыбку и превратить ее в гримасу отвращения.
- Не нравится, но ешь! - Обман удался, и пиратка радостно заржала! - Привыкнешь и к устрицам, если хочешь жить. - Пока не съешь дюжину, обед не закончится! - Пиратке доставляло удовольствие мучить Virginie, она и не знала, что не мучает, а доставляет ей радость.
Графиня подыграла Perla и с натянутым отвращением на лице, и с ликующим сердцем, доела устриц!
А китовое мясо, пищу простолюдинов, милостиво предложенное пираткой на закуску, есть не стала.
Сделала вид, что после устриц ее тошнит.
Perla быстро захмелела от еды и вина, но свою обязанность - учить Virginie хорошим манерам, - помнила.
- Ложимся спать вместе, потому что кровать одна.
Даже ради тебя, я не стану спать на полу! - Perla, как умела, готовила Virginie ко сну.
Сняла с нее платье, чулки, но по ошибке вместо ночной рубашки, натянула на нее прозрачное вечернее платье для искренних балов.
Virginie Albertine de Guettee без языка промолчала, хотя, как бывшая камеристка, могла указать пиратке на ее ошибку.
Сама пиратка привыкла спать по-деревенски, поэтому разделась донага.
Кровать узкая, пиратка легла на левый бок, повелительно постучала ладонью на место перед собой, и графиня, с дрожанием губ подчинилась, легла спиной к своей "наставнице".
Чтобы не упасть с кровати, пришлось прижаться к Perla, это было необычно для графини, которая привыкла к простору в кровати, необычно и неприятно, потому что жаркое тело пиратки, впечаталось в нее.
Ощущения не понравились графине, тем более что Perla закинула на нее ногу, а руку положила на талию, чтобы Virginie не упала ночью.
Графиня искала в ее движениях извращенный смысл, но ошиблась.
Очень скоро пиратка заснула, тихим дыханием щекотала шею.
Virginie Albertine de Guettee мучилась ужасно, стиснутая конечностями пиратки, вдавленная спиной в ее груди, а ниже спины - ягодицами в низ живота.
Отвратительно, мерзко, душно, неприятно и не по-людски.
Примерно час графиня ждала, сон не шел, и час показался вечностью.
Затем, с осторожностью, с которой охотник на змей берет кобру за капюшон, Virginie сняла с себя ногу пиратки, подождала, Perla крепко спала, затем выскользнула из-под ее руки, и, наконец, оказалась на свободе.
Только графиня поднялась, как пиратка во сне раскинулась на всем пространстве кровати, не оставила даже маленькую щель для нее.
Черные волосы Луны выглядели очень аристократично и богато.
"Неужели, я буду спать на полу?" - Мысль фонтаном взорвала мозг графини.
Теперь о лежании на боку, на кровати, вжавшись в обнаженную жаркую пиратку, можно только мечтать.
Разумеется, сразу захотелось спать, до неприличной зевоты, до шума в ушах, до слабости в ногах.
Можно попробовать спихнуть спящую Perla на пол, а, если она проснется, то сказать, что сама она упала.
Но против подобного поступка протестовала спящая гордость аристократки.