Я спасаю исчезающий вид двурогой обезьяны и себя спасаю.
В следующий раз как-нибудь мы встретимся с тобой!". - Не стану описывать, как мы захватили космолет.
Скажу только, что за нами осталась гора трупов.
На Земле меня не арестовали за преступления.
Нет смысла преследовать, судить, заводить уголовные дела на нищего бомжа.
Государство не потратит деньги и силы на того, с кого нечего взять.
В то время еще не подозревали об огромной ценности двурогих обезьян.
А, когда узнали, то уже опоздали судьи и прокуроры.
С огромными деньгами я стал недосягаем для них.
В тот вечер я познакомила самца и самку двурогих обезьян.
Самка без робости вышла из кустов.
Они сразу занялись любовью и продолжением рода.
В дальнейшем я помогал им размножаться и помогаю по сей день.
В ту ночь самка вернулась ко мне и согревала своим телом до утра.
Так началась наша дружба и бизнес.
Остальное ты, Арабелла, знаешь из учебников истории.
За год мода на двурогих обезьян взлетела выше неба.
Первых десять родившихся двурогих обезьянок я продал по сто талеров за штуку.
Но к следующим родам цена подскочила до ста милионов за экземпляр.
Без компании двурогой обезьяны уже стало неприлично появляться в приличном обществе.
Каждая знаменитость и каждый богач должен был иметь с собой рядом двурогую обезьяну.
- Я умоляла маму выпросить у тебя детеныша двурогой обезьяны, - я скептически подняла бровь. - Но ты даже думать обо мне не хотел.
- Одно дело тортики, другое дело - дорогие обезьяны.
По закону все потомки двурогих обезьян принадлежат мне, а я имею право продавать их.
Твоя мама, как только узнала о моих деньгах, сразу прибежала.
Она и твою просьбу высказала - подарить тебе двурогую обезьяну, Арабелла.
Но в основном, Зейнон занималась своей просьбой.
"Томас, ты теперь богатый и знаменитый.
Я забираю свои слова назад, что не хочу выйти за тебя замуж.
Теперь я не только хочу, но и требую, чтобы ты официально признал меня своей женой и переписал на меня свои богатства.
Как честный человек, ты обязан на мне жениться.
После свадьбы мы можем не вступать друг с другом в плотские отношения.
Видишь, каким боком поворачивается жизнь. - Зейнон попыталась снять платье, чтобы показать мне свой бок, но запуталась в длинной материи и через час бросила свою затею раздеться. - Поверь, мои бока не утратили прежнего блеска". - Зейнон нервно крутила в пальцах клык моржа.
"Зейнон! Я разбогател, поэтому узнал много нового о жизни.
Все думают, что молодые красивые девушки крутятся около солидных мужчин и стариков только из-за наших денег.
Нет, наоборот, если мужчина нищий, то он должен платить девушке деньги за любовь, за ее общество, просто за то, чтобы она была рядом.
Но богатому мужчине это не нужно.
Девушки липнут к нам из-за магнетизма.
После того, как мужчина становится богатым, у него в теле зарождается биологический магнит.
Этот магнит, независимо от нашего желания, притягивает женщин.
Девушки, женщины, парни всех мастей слетаются на меня, как мотыльки на огонек.
Они ничего не требует от меня, не просят.
Им даже в голову не приходит, что нужно взять с меня деньги.
Наоборот, они согласны мне платить лишь бы оказаться со мной рядом.
Зейнон, даже если ты захочешь взять меня силой и стать моей женой, то у тебя все равно не получится.
Они не дадут! - Я показал на армию моих разгорячённых поклонниц и поклонников. - Они разорвут тебя на клочки".
Так мы расстались с твоей мамой! - дядя Томас подмигнул мне.
- Преступление перед моей мамой Зейнон - ничто, по сравнению с тем, что ты перестал мне приносить тортики и не подарил двурогую обезьяну. - Я обошла дядю Томаса по кривой.
Наметила себе пару - импозантная женщина в шубе из шкур соболя и тонкая балерина в балетной пачке, пуантах и чулках.
У женщины я взяла из рук распахнутый веер, сложила его, вернулась к дяде Томасу и веером ударила его по руке:
- Несносный жадина ты, дядя Томас.
- Арабелла, это не я, - черты дяди Томаса стали расползаться, но затем вернулись на прежние места. - Из первой выручки за проданных детенышей двурогих обезьян я купил космолет.
На Альфа Центавре я сразу побежал на рынок рабов.
Филадельфию все еще не продали, она звенела цепями.
"Я же предсказывала, что у тебя после встречи со мной все будет хорошо", - Филадельфия, потому что она женщина, сразу оценила, что я разбогател безмерно.
"Я выкупаю тебя из рабства", - цена для меня не имела значение.
- А мне на тортик денег пожалел, - я уколола дядю Томаса упреком.
- От тортика толстеют, - дядя Томас не остался в долгу и продолжил рассказ. - Деньги для меня не имеют значения, но для продавца рабынь имеют даже очень.
Он увидел мою заинтересованность Филадельфией, оценил стоимость моей одежды и поднял цену до безобразия.
Конечно, для меня и огромная цена - пустяк.
Доход от продажи одной партии двурогих обезьян превышал выручку всех рынков рабов Альфа Центавра за год.
Но так, как мужчина меняется для женщин, когда он становится богатым, так и наше отношение к деньгам меняется.
Чем богаче человек, тем он реже платит.
Богатые не любят платить, они любят получать деньги.
Я не стал расплачиваться за живой товар.
Оглянулся по сторонам, нашел выброшенную электрическую палку.
Поднял ее и проделал то, что сделал с продавцом самца двурогой обезьяны.
Когда продавец Филадельфии сгорел, я снял цепи с девушки.
"Филадельфия, ты можешь жить в моем дворце и за мои деньги, - я предложил великодушно. - Ты заслужила".
Я по наивности не знал, что девушки очень загадочные существа.
В тот день на рынке Альфа Центавра я понял, что богатые тоже плачут.
"Томас, бывший лже певец Хулио, - Филадельфия провела бархатной ладошкой по моей щеке. - Лжепевцом ты мне нравился больше.
Нас, девушек, не поймешь никогда.
Ты думаешь, что сделал мне одолжение, что предложил жить в роскоши в твоем дворце.
Ха! Теперь знай, что влюбить в себя девушку - проще простого.
Мы часто влюбляемся из любопытства - как это любить и быть любимой.
Иногда влюбляемся, чтобы досадить подружкам и родителям.
И, когда мужчина уверен, что девушка от него никуда не денется, теперь она его точно, из-за его богатств и любви, то мы уходим.
Побыть с девушкой - проще простого, а удержать девушку, если она хочет уйти, - невозможно.
Ни один король, ни один император, ни один богач не смог удержать девушку: ни деньгами, ни обещаниями.
Я не бросилась тебе на шею, не залилась слезами благодарности, не целовала тебя иступлено и со страстью.
Я просто ухожу с гордо поднятой головой.
Ты говорил, что моя улыбка - самая моя большая драгоценность.
Я уношу свою улыбку и буду жить с ней, а не с тобой, Томас. - Филадельфия чуть не убила меня откровенным признанием.
Подобного я не ожидал, и даже не мог представить.
Она уходила, а я бесился, в злобе кричал ей гадости в спину, обзывал, называл неблагодарной рабыней.
Но от каждого моего слова спина Филадельфии выпрямлялась, а голова поднималась круче и круче.
"Что же ты хочешь, - я догнал ее, схватил за руку.
Филадельфия руку не вырывала, но смотрела на меня так холодно, что гасли горячие звезды на небе. - Ты добилась своего.
Все! Все брошу к твоим ногам, лишь бы ты меня не покидала.
Хочешь, отравлю всех двурогих обезьян - причину моего богатства.
Всех отравлю, одну ее оставлю, первую двурогую самку.
Нельзя бросать тех, кто согревал тебя своим телом ночью на скамейке.
Забирай все мои деньги! Не нужны!
Вы, девушки, хитрые - отказываетесь от малого, чтобы получить все!
Ты выиграла! Властвуй надо мной и моими деньгами".
"Милый, милый смешной дурачок, Томас, - Филадельфия кротко улыбнулась. - Ничего ты не понял". - Она все же ушла.
"Так объясни мне, дураку, что я не понял", - я бессильно кричал в пустое пространство.
Мой голос затухал в темной матери. - Дядя Томас опустил голову. - После того расставания жизнь уже не радовала меня.
Денег - горы, но они - ничто по сравнению с улыбкой Филадельфии.
А вернуть ее и ее улыбку я не в состоянии даже за все свои золотые горы.
Если бы не поддержка двурогой обезьяны, я бы давно повесился.
(Неужели, в цивилизации, которая свободно гоняла свои космолеты к черным дырам Вселенной, не нашлось других орудий самоубийства, чем веревочная простенькая петля? - Прим. Ингеборги и Издательницы)