- Сейчас мне нужно, чтобы в пещеру ворвался бешеный медведь и разорвал моего брата и отца в клочья.
Или нет, лучше бы медведь сожрал меня...
Нет... я бы убил медведя, и за это Virginie Albertine de Guettee выбрала бы меня своим мужем. - Olivier набросил на плечи накидку из перьев колибри, собрался выйти из спальни.
Но еще не решил, куда пойдет: убивать отца и брата, или приглашать Virginie Albertine de Guettee в свою купальню.
- Я никуда не пойду, пока она сидит у меня в голове, - Olivier сбросил накидку, сжал виски ладонями, упал на кровать и заснул с кровавой пеной на губах.
Снилось ему, как он сервирует бесконечный стол для своей жены Virginie Albertine de Guettee.
Девушка требует, чтобы он прислуживал ей, и в то же время бегал на кухню.
'Брат Lucas, отец, помогите мне подавать блюда для моей жены Virginie Albertine de Guettee', - Olivier кричал во сне и дрыгал ногами.
'Как же мы поможем тебе подавать блюда, если ты убил нас, - из могилы ему отвечали брат и отец. - Теперь сам готовь на завтрак, обед и ужин и изысканные блюда в количестве не менее ста', - и раздался дикий хохот во сне.
Olivier зарыдал, спал и рыдал, рыдал и спал.
В его жизни, как и в жизни Lucas, произошли необратимые изменения, и виной этим изменениям - Virginie Albertine de Guettee.
В этом время из спальни старика Hugo вырвалось приглушенное ругательство.
Летучие мыши от вопля старика не взметнулись к потолку, потому что летучая мышь и золото несовместимы.
Hugo накрыл голову бархатной подушкой с золотым шитьем, выл, дрыгал ногами, как паук.
Поднялся, в волнении ходил по спальне, натыкался на золотую мебель и ругался.
В отличие от сыновей, старик спал в роскошных ночных одеждах.
Желание спать обнаженным с годами прошло.
Длинный ночной халат расшит драконами, свежие панталоны с надписями на неизвестном языке, ночные мягкие туфли и ночной колпак создавали спальный гардероб старика.
- Ну, почему, зачем она пришла? - Hugo ударял себя кулаком в лоб, словно он это - она. - Без Virginie Albertine de Guettee мы на острове развивались спокойно, радостно, а теперь появились мысли.
Конечно, Lucas и Olivier должны размножаться, а без самки это невозможно, но должен же быть иной путь. - Hugo вздохнул, поднял со стола бриллиантовую вазу, вертел в руках, затем бросил на пол. - И мне беда на старости лет.
Вроде бы успокоился, но теперь огонь страсти снова вспыхнул во мне.
Как же я отберу девушку у своих сыновей?
Убивать сыновей ради Virginie Albertine de Guettee не стану, да и не смогу.
Если поднимется на них рука, то не хватит силы и сноровки, ловкость у меня уже не как прежде.
И глупо убивать тех, кого родил.
Могу запереться в пещере, закрыть уши и глаза и лежать так до конца времени. - Hugo с замиранием сердца приложил ладонь к уху, слушал, не донесется ли песня из спальни Virginie Albertine de Guettee, он не мог поверить, что в его пещере поселилась девушка.
Старик с опаской открыл дверь, высунул голову в коридор, посмотрел на горящие свечи и опять спрятался в спальню. - Почему Virginie Albertine de Guettee не приходит ко мне побеседовать?
Я что-то упустил в жизни за прошедшие годы, если девушки мной не интересуются? - Старик взглянул на себя в серебряное зеркало и вскрикнул с испугом, он увидел дрожащего старца, а не молодого атлета.
Длинный кадык ходил по горлу вверх и вниз, словно обезьяна, бегающая по стволу пальмы. - Я возьму Virginie Albertine de Guettee в жены сам, а с сыновьями буду делиться девушкой по пятницам.
Отец мой поклонялся Пятнице, и я не отстану от него.
А, если графиня откажет мне? - Лоб старика покрылся трупными пятнами.
Hugo присел на кучу шикарной одежды, завязывал и развязывал веревку на панталонах. - А почему откажет?
Я на острове самый знатный и мудрый.
Мудрость намного важнее, чем молодость. - Hugo убедил себя и решительно вышел из спальни.
В окно в одном из коридоров пробивался первый робкий свет утра.
Когда Hugo подходил к спальне Virginie Albertine de Guettee, то услышал неясные звуки и молодой задорный смех.
- Меня опередили мои сыновья! - чувство гордости за детей и досады за себя смешалось в старике в бурный коктейль.
Из носа его повалил пар, а в уголке рта повисла старческая слюна.
Hugo осторожно, как ночной барс, подкрался к спальне графини и со страхом заглянул в нее.
То, что он увидел, порадовало и опечалило одновременно.
Молодежь не замечала, что старик за ними подглядывает, не до того молодым.
Сыновья усвоили первый урок Virginie Albertine de Guettee, выслушали ее приказ, поэтому утром пришли в ее спальню не обнаженные, а одетые для охоты.
Жилетка из кожи питона расстегнута на могучей груди Lucas.
Virginie Albertine de Guettee возлежала на кровати и вместе с обезьянкой хохотала.
Наверно, над шуткой, которую Hugo пропустил.
Lucas танцевал вокруг кровати и напрягал мускулы, выпячивал грудную клетку.
Он бы запел, но седьмое чувство подсказывало Lucas, что петь сейчас нельзя.
Virginie с интересом рассматривала его сильную мускулистую грудь, кубики пресса на животе, даже соизволила дотронуться пальчиком до живота с бронзовой кожей, покрытой толстым слоем цветочной пыльцы.
Затем блондинка посмотрела на Olivier, в его мужественное лицо.
Не обязательно рассматривать полуобнажённое тело юноши, чтобы понять, что Olivier готовился сделать ей предложение стать его женой, но только Lucas помешал.
На лице написано все идеально.
Hugo разозлился, что опоздал, что его планы взять Virginie в подруги провалились, и у него в ближайшее время ничего с ней не получится, и никто от них не родится.
Но в то же время понимал, что нет ее вины, потому что его сыновья настолько прекрасны, что даже обезьянка замерла с открытым ртом.
Hugo знал, что, если эту блондинку научить лазить по стволам пальм, выкрасить ее тело синей и красной глиной, то она станет безумно привлекательной, недостижимой для слабых мужчин.
Virginie Albertine de Guettee почувствовала посторонний взгляд и резко обернулась, посмотрела на старика.
Ее волосы белым облаком понялись вокруг головы, а затем упали шелковыми волнами, идеальные губы приоткрылись от восторга.
Перед глазами Hugo от счастья поплыл розовый туман.
Впервые за двадцать лет он почувствовал, что потерял контроль над своим телом, и хорошо, что оно скрыто под ночными панталонами и толстым халатом.
Старику открылся прежний мир жарких желаний.
Но он пересилил скотское чувство любви, разрешил себе только любоваться обнаженной красавицей, натянуто улыбался, показывал сыновьям, что он спокоен, и сердце его холодное.
Старик вонзил себе в ягодицу иглу дикобраза, чтобы не потерять ум.
- Lucas, Olivier, мне любопытно, зачем вы здесь, - старик удивился своему голосу, хриплому, с надрывом. - Наша гостья отдыхает, а вы должны готовиться к состязанием, кто из вас более достоин взять ее в жены.
Virginie не скрывает от вас свое тело, а вы не скрывайте от нее свои намерения.
То, что вы должны участвовать в состязаниях, это не ошибка, я знаю законы борьбы за выживаемость в природе.
Разумеется, белые шикарные волосы прекрасно гармонируют с нежной фарфоровой кожей красавицы, заставляют ее сиять, а улыбка, которая простирается от края и до края, сводит с ума. - Старик вовремя понял, что говорит не то, что должен говорить, а то, что думает, поэтому исправился. - Вы ленивые юноши.
Я услышал из своей спальни звонкий смех отсюда и не поверил ушам своим.
Неужели, мои сыновья не трудятся утром, а развлекаются? - Hugo сдвинул седые брови.
Он понял, что нужно уйти, переодеться, иначе наговорит глупостей, а Lucas, Olivier и Virginie поймут, что он тоже влюблен, и, возможно, посмеются над ним.
- Отец, из твоей спальни не слышны ничего, не обманывай нас! - Lucas поднял молодое лицо и захохотал.
Старик молчал, не мог ничего ответить умное, но смотрел не на сына, а на обнаженную красавицу, раскинувшуюся на ложе.
Кто-то уже успел набросать лепестков роз около кровати Virginie.
Час назад Hugo не признался бы себе, что отдаст все за право обладать этой девушкой, то после смеха Lucas его желание получить в жены эту блондинку возросло в два раза.
Он накрыл голову краем халата, чтобы скрыть недовольную гримасу на своем лице.
- Отец, мы хотели понравиться Virginie, но у нас ничего не получилось, она слишком строгая.
Прости нас, что мы плохо усвоили твои уроки! - Olivier горько прошептал.
Он подумал, что Hugo расстроился из-за того, что они неправильно ведут себя с девушкой.
- Простить вас легче, чем простить маленькую обезьянку на подушке. - В глазах старика потемнело, он рассматривал Virginie и старался понять, что находится у девушки в глубине тела.
Она действовала на старика, как сок из головок мака. - Вы дожны быть достойны меня.
Что еще хотите услышать?
Да, я расстроен, и удивлен, что вы не хотите оставить до завтрака нашу гостью одну.
Представляете, она проснулась, увидела, как вы танцуете вокруг ее кровати, надуваете мускулы.
Что после этого нормальная девушка почувствует.
- Мы не видели никогда не только нормальных, но и никаких других девушек, - Lucas виновато накручивал на палец локон брата.
'Не смотрите на меня слишком часто, я не виновата, что очень красивая', - Virginie написала на дощечке.
- Нет необходимости стараться и писать ИМ слишком часто, - старик с улыбкой покачал головой. - Мы понимаем многое из твоего мычания.
- Да, твоя грудь говорит больше, чем слова, - Olivier посмотрел на грудь Virginie и засмеялся беззаботно, как ребенок.
- У меня глаза вылезают на лоб, когда я вижу тебя, - Lucas не стеснялся признаваться в любви, потому что дикари на острове не знали чувство неловкости.