– Рома, а куда ты пошла… той ночью? – осторожно спросила Злата.
– А вам родители не рассказали? – Девочка посмотрела по очереди на обеих сестер. Похоже, они и вправду не знали. – В поселке магазин был закрыт, тогда я решила пойти в Яблоньское, чтобы порадовать папу свежим хлебом!
– Значит, хотела показать, что мы плохие дочери, а ты одна у нас такая хорошая и благородная? – съязвила Геля.
– Я просто хотела его порадовать, – повторила Романия.
– Ты просто подлиза, – склонившись над сестрой, сказала Злата. – Стало завидно, что ты всегда пасешь задних и все подарки достаются нам?
– Зачем ты так? – дрогнувшим от обиды голосом спросила Романия. – Я же хотела как лучше…
– Ты не такая, как мы, – вполголоса произнесла Геля. – И никогда такой не станешь, как ни старайся. Ты не только кривоножка, но и криворучка.
– А теперь мы знаем, что ты еще и подлиза! – добавила Злата.
– Девочки, зачем вы так? Я вас чем-то обидела? Мы же сестры, а вы… – Романия замолчала. Горло сжалось, нахлынули слезы, но она сдержалась и только повернулась к сестрам спиной.
Рома слышала, как они ушли, как зашел попрощаться отец.
– Ромашечка, что-то случилось? Они тебя обидели? – спросил он, увидев, как помрачнела дочь.
– Нет, папа, все нормально, – ответила девочка с натянутой улыбкой.
– Если даже ляпнули что-то неприятное, не обращай внимания. – Отец погладил ее по голове.
Такая ласка взволновала Романию не меньше, чем слова сестер, и она готова была вновь расплакаться, только уже от нахлынувших чувств.
– Рома, я оценил твое желание порадовать меня свежим хлебом, – сказал отец.
– Я же его так и не принесла, – виновато улыбнулась девочка. – Только волнений и хлопот вам добавила.
– Наши желания не всегда совпадают с возможностями. Что бы ты хотела за свое рвение?
– Мне ничего не надо, кроме одного, – сказала девочка и смутилась. Она никогда и ничего не просила у родителей для себя.
– Выполню твой любой каприз, – сказал отец и добавил: – А ты, в свою очередь, пообещай мне быстренько выздороветь и вернуться домой.
– Обещаю!
– Так чего ты хочешь?
– Я хочу… Я… Папа, я не только хочу, я просто обязана найти Боню и забрать ее к себе!
– Боню? Кто это?
– Это та бездомная дворняжка, которая согревала меня целую ночь своим теплом. И рану мою она зализала.
– Ромашка, ты же знаешь, что содержать домашнее животное нелегко. Это и время, и большая ответственность. А я не уверен, что ты будешь успевать ухаживать за этой дворняжкой. К тому же у нас много кур, уток, которые гуляют по двору, и еще неизвестно, не порвет ли их эта бездомная собака.
Романия сразу опечалилась. Она давно мечтала о собаке, но родители не хотели даже слышать ее слабые намеки. Сейчас зима, на улице – трескучий мороз, а бедной Боне некуда спрятаться от ветра и снега. Рома была уверена, что наступил удобный момент, чтобы уговорить отца приютить Боню, которая спасла ей жизнь.
– Можно сделать для нее вольер и будку, а в свободное время я буду водить ее гулять на поводке, – сказала девочка.
– Рома, скажу тебе откровенно: я не уверен, что эта дворняжка, которая тебя спасла, существовала на самом деле. Это не твои фантазии? Или от мороза ты бредила, и тебе все это померещилось? – Мужчина внимательно посмотрел в глаза дочери.
– Папа, я не жалею о том, что пошла за хлебом, – произнесла Романия, сдерживая непрошеные слезы, – жалею о том, что не дошла до магазина и принесла вам столько волнений. А еще я очень сожалею, что у меня такие бездушные сестры… и вы с мамой такие же. Не приезжайте больше ко мне, не надо, – сказала она и укрылась одеялом, натянув его на голову.
Романия отказалась от еды и до вечера тихонько плакала. Девочка вспоминала ту ночь, которую ей пришлось пережить на дороге, когда мела метель, было холодно, на обочине дороги зловеще гудели и скрипели деревья, раскачиваемые ветром. Ей было страшно, одиноко и больно. Рома понимала, что добраться домой своими силами она не сможет, транспорт не ходит; она просто истечет кровью и замерзнет. Девочке было жаль себя, а также своих родных, которые будут безутешно рыдать у ее гроба. А потом ее просто закопают в землю, навсегда.
Девочка обрадовалась Боне так, как никому ранее. Она поцеловала собаку в холодный и мокрый нос, и Боня уже без опаски принялась зализывать ее кровоточащую рану. Когда глаза слипались и Рома на короткое время погружалась в сон, Боня лизала ей веки и Рома просыпалась.
– Бонечка, ноги, – указывала она пальцем, – ножки замерзают, я их не чувствую.
Собака послушно ложилась в ногах девочки, согревая их.
– Бонечка, милая, моя хорошая, только не бросай меня, – просила Романия. – Если мы с тобой переживем эту ночь, то будем вместе, всегда. Тогда тебе не придется ходить голодной целыми днями в поисках еды – я своей порцией буду делиться с тобой, а если надо будет, то наймусь к какой-нибудь старушке ухаживать за огородом. Мы же вдвоем не пропадем, Боня? Главное, не замерзнуть и дожить до утра.
Когда у Ромы замерзала спина, собака ложилась позади и обнимала ее лапами.
– Боня, тебя, наверное, никто не любил? Меня тоже не особенно любят и родители, и сестры, хотя я их люблю, но тебя я буду любить больше всех! Ты мне веришь? Попрошу папу сделать тебе теплую и уютную будку, постелю тебе свою старую курточку – я уже выросла из нее. Ты будешь моим верным другом и забудешь, что такое одиночество.
Романия представила, как Боня одна-одинешенька бродит на морозе у дороги, пытаясь найти место, чтобы согреться, вспоминает ее и провожает взглядом все проезжающие мимо машины. Девочка снова заплакала. Она чувствовала себя такой же ненужной, как бездомная собака.
«Я же ей пообещала, что заберу к себе домой, – думала Романия. – Выходит, что она меня спасла, а я ее предала? Нет, так нельзя поступать, так нечестно по отношению к Боне, и нужно что-то придумать».
На ужин Роме принесли манную кашу, и, чтобы ей не мешали искать выход из положения, она быстро ее съела и снова натянула одеяло на голову…
Утром Романия тоже не стала отказываться от завтрака. Затем ей сделали перевязку пальцев ног, которые она слегка отморозила. Рома лежала под капельницей, когда услышала разговор, доносившийся из коридора. Женщина и мужчина просили пустить их к Фоменко Романии на десять минут.
– Зачем вам это нужно? – прозвучал голос дежурной медсестры. – Ей только что поставили капельницу.
– Мы с районного телевидения, – ответил мужской голос. – Вот наши удостоверения.
– Понятно. А Фоменко вам зачем?
– Нам стало известно, что эту девочку целую ночь согревала своим телом бездомная собака, и мы хотели бы сделать об этой истории небольшой репортаж.
– Делайте. А девочка вам зачем? – нервно переспросила медсестра.
– Чтобы зрители увидели ее своими глазами и услышали ее рассказ о тех событиях.
– Я… Я даже не знаю, – неуверенно произнесла та. – Фоменко – несовершеннолетняя. Можно ли вам с ней общаться без разрешения родителей?
– Мы поговорим с ней, а потом спросим у родителей разрешения, – сказала девушка. – Если они будут против, то мы не пустим эти кадры в эфир, и все дела! Так можно нам войти в палату?
– Сейчас спрошу Фоменко, захочет ли она с вами общаться, – сказала медсестра.
– Я все слышала, – сказала Романия, едва та открыла дверь. – Я согласна!
Медсестра пригласила телевизионщиков войти. Увидев камеру, Романия разволновалась – она и не думала о том, что когда-нибудь попадет на телевидение. Пока оператор устанавливал камеру, девушка подошла к Роме и обменялась с ней несколькими фразами. Ее голос немного успокоил Романию, и она уже была готова говорить. Начала свой рассказ с того, как пошла за хлебом в магазин в своем поселке, как встретила дядю Гришу… И вот уже девочка совсем успокоилась и увлеченно описала ту ночь, которую провела с Боней.
– Романия, вы хотите еще что-то добавить к своему рассказу? – спросила девушка с микрофоном в руках.
– Да, хочу, – уверенно кивнула та. – Вернее, я хотела бы обратиться к людям. Иногда собаки добрее и преданнее людей. Даже близкие могут вас не понять, а собака поймет и никогда не предаст. Заберите домой бездомное животное, и оно станет вам верным другом на всю жизнь!
– Просто супер! – восхищенно произнес оператор. – Умничка! Теперь нужно согласовать запись с твоими родителями.
– Возьмите номер нашего телефона и обязательно поговорите с папой, – попросила девочка. – Именно с ним, а не с мамой. Его зовут Фоменко Павел Тихонович.
Они ушли, и Романия стала размышлять: «Если папа даст добро на запись, то он увидит и услышит меня. Он догадается, что я имела в виду в своем обращении к людям, и поверит, что я не соврала про Боню. Если он и после этого не согласится забрать домой мою спасительницу, тогда я уйду из дома к ней. Построю за лето шалаш, буду ходить на работу и жить вместе с Боней, а папа с мамой пусть живут со своими любимыми Гелей и Златой».
Романия знала, что при согласии папы репортаж выйдет в местных новостях сегодня вечером. Родители обещали приезжать через день, значит, они будут завтра утром.
«Вот и посмотрим, какое решение примет папа, – думала Романия. – Если откажет после этого, значит, у него вместо сердца камень».
Утром Любовь Валентиновна и Павел Тихонович первым делом пошли в кабинет лечащего врача Романии, чтобы узнать о состоянии ее здоровья. Геля и Злата отправились в палату к сестре. Рома, увидев их, недовольно нахмурила брови.
– Гелечка и Златочка, вы немножко опоздали, – произнесла Романия с иронией, которой сестры не заметили.
– Как это опоздали? – Ангелина в недоумении переглянулась со Златой.
– Опоздали на перевязку и упустили возможность рассмотреть мой ужасный шрам на лбу, – сказала Рома и усмехнулась.
– Зачем ты так? – с обидой произнесла Злата. – Мы же, как-никак, сестры.
– Вот я и говорю вам, мои дорогие сестрички, что вы сегодня многое потеряли. – Романия демонстративно отвернулась от них.
– Ну конечно! Ты же у нас теперь телезвезда, которую спасла бродячая блохастая собака! – съязвила Геля.
Романию прямо-таки обожгли эти слова сестры. Она резко повернулась и бросила гневный взгляд на Гелю.
– Пошла вон отсюда! – сквозь зубы прошипела Романия. – И чтобы больше ко мне сюда не приезжала! Поняла?!
– Больно надо! Ты думаешь, я так жаждала с тобой увидеться? Не угадала! Просто захотелось покататься на машине. – Геля не полезла за словом в карман.
– А я хотела с тобой встретиться и извиниться за вчерашнее, – негромко произнесла Злата, покосившись на Гелю.
– Надо сначала думать, а потом говорить, чтобы не приходилось просить прощения, – уже спокойно ответила ей Романия. – А теперь идите. Обе.
Романия не видела, как Геля, уходя, показала ей язык, а Злата толкнула ее в бок.
Вскоре в палату зашли родители Романии. Мама принесла ей домашний творог со сметаной и сахаром, отварную курятину, моченые яблоки, конфеты.
– Ешь, а то я знаю, как кормят в больнице, – сказала она. – Понимаю, что настали трудные времена, и хорошо, что хоть горячий супчик дают, пусть даже и прозрачный, как стекло.
– Спасибо, я наедаюсь, – ответила дочь, взглянув на отца пытливым взглядом.
– Ромашка, ты не капризничай, а ешь хорошо. Ты ведь хочешь быстрее выздороветь и вернуться домой? – спросил отец, присаживаясь на стул у кровати.
На него смотрели большие, выразительные глаза василькового цвета – глаза любимой дочери. Да, именно любимой, хотя он ни разу не показал, что любит Романию больше всех, – он считал, что просто жалеет самую слабую из своих дочерей. В глазах девочки застыл вопрос, и он знал, какой именно.
– Вернуться домой? – переспросила она. – Не особенно хочу, мне и здесь неплохо.
Павел понял – это вызов. Или, возможно, протест? Он молча сунул руку в свою сумку, переброшенную через плечо, и достал поводок с ошейником. Выражение лица Романии вмиг изменилось. Теперь она смотрела на отца с такой надеждой, что если бы она попросила в этот миг достать звезду с неба, он бы и это сделал, чтобы еще раз увидеть огонек радости в ее глазах.
– Это?.. – дрогнувшим голосом спросила дочь, не отрывая взгляда от отца.
– Да! Это то, о чем ты думаешь! – улыбнулся он.
– Мне… я смогу забрать Боню? – все еще не веря, спросила Романия.
– Конечно! Я уже купил сетку-рабицу, чтобы сделать ей вольер, а доски для будки у нас найдутся!
В широко распахнутых глазах Романии было столько благодарности и счастья, что они едва не выплеснулись слезами. Ей хотелось обнять отца за шею, прижаться к нему и поцеловать в щетинистую колючую бороду, но в их семье не принято было «сюсюкаться», как выражалась мама, поэтому девочка только радостно воскликнула:
– Спасибо, папа! Ты… Ты очень хороший! Мама, спасибо за передачку – я все-все съем, чтобы быстрее вернуться домой.
– Ромашка, а ты уверена, что сможешь найти эту собаку? – спросил отец.
– Конечно! Я же ей пообещала! – радостно ответила девочка. – Она меня ждет – я это знаю!
Романия была вне себя от счастья из-за того, что родители разрешили ей забрать домой Боню. И все-таки ее тревожило: удастся ли найти собаку, не замерзла ли та, пока стоял трескучий мороз? Каждый день на обходе она спрашивала врача, когда ее выпишут.
– Скоро! – всегда одинаково отвечал он.
Для Романии это его «скоро» тянулось бесконечно долго. Девочка старалась съедать все, что ей приносили, чтобы быстрее выздороветь и выписаться из отделения.
– Сегодня мы тебя выпишем, – наконец сказал врач, – но тебе придется еще долечиваться дома, а главное – не переохлаждаться.
– Правда?! – не веря услышанному, воскликнула девочка. – Доктор, вы позвоните моему папе, чтобы он меня сегодня забрал?
– Уже.
– Что уже?
– Уже позвонил, – пояснил доктор. – Пока он доедет, я подготовлю эпикриз, а ты давай, собирай свои вещи!
Романия уже могла передвигаться с одним костылем, нога еще была закована в гипс, но это не помешало ей застелить постель и собраться. Усевшись на стул у кровати, она с нетерпением ждала приезда отца. Время тянулось ужасно долго, и Романия волновалась в предвкушении встречи со своей спасительницей.
Наконец-то пришел отец Романии с ее курткой и сапожками.
– Здравствуй, Ромашка! – улыбнулся он с порога. – Уже собралась?
– Давно собралась!
– Тогда пойдем!
– Ты один приехал?
– Да, один. Давай я тебе помогу.
– Не надо, я сама! – настойчиво произнесла девочка.
Сидя на заднем сиденье легковушки, Романия вертела головой во все стороны, ища глазами собаку.
– Папа, можешь ехать медленнее? – попросила она.
– Боишься ее не увидеть?
– Еще как боюсь! – призналась девочка.
Павел снизил скорость автомобиля. Романия смотрела на расчищенную дорогу, на обочинах которой все еще лежали холмики снега.
– Из-за них я не увижу Боню, – разволновалась Рома.
Возле того места, где она провела ночь с собакой, девочка попросила отца остановиться.
– Чего ты хочешь? В туалет?
– Нет. Хочу пройтись пешком по дороге, – объяснила Рома. – Может быть, увижу ее следы.
– Что ты надумала?! Нога в гипсе, дорога скользкая. Хочешь и вторую ногу сломать?
– Папа, пожалуйста, – тихо произнесла Романия.
– Даже не проси! Если не увидим твою Боню, значит, она нашла себе где-то приют, и нечего морочить мне голову!
– Папа, если ты не остановишься, то я на ходу выпрыгну, встречусь с Боней и никогда, слышишь, никогда не вернусь домой! Вы меня больше не увидите! – сквозь слезы прокричала дочь.
Отец тяжело вздохнул и нажал на педаль тормоза. Романия с трудом выбралась из салона и огляделась по сторонам. Вокруг – заснеженные поля, словно зима набросила на землю огромное белое покрывало; тихо, глухо, даже ветер не подает голос.
Отец подошел к дочери и сказал:
– Я тебя одну не отпущу. Будем вдвоем идти потихоньку, а я стану тебя поддерживать.