Я помню тот день. Я стояла у автомата с закусками и он встал за мной. Я взяла шоколадку, повернулась и налетела на него грудью, чуть не сбила его с ног. Он посмотрел на меня своими бездонными глазами и рассмеялся. А я убежала вся красная.
– Ну вот, теперь и мне грустно. – Говорю я девушке.
Я видела его каждый день. Мелькал то тут-то там. Пока однажды не подстерег меня у выхода. Мы шли к метро и я не могла связать даже двух слов – я на экзаменах так не волновалась.
– Когда он обнял меня на прощанье и прижал к себе, я, клянусь, увидела наших детей и собаку. – Улыбка раздвигает мне губы.
– Но я всё испортила. Я ревновала его ко всем. А когда пила лишнего, то не могла себя контролировать и сводила его с ума скандалами. – Я закусываю губу. – Он и так был слишком хорош, чтобы быть правдой.
Мы расстались с Никитой и я была выбита из жизни. Я не ела, не спала, не могла работать. Я просто сидела и смотрела во включенный компьютер. Потом ехала в поезде и смотрела в окно и ничего там не видела. Дома я просто лежала и смотрела в потолок. Я даже не плакала. Я могла умереть. И я даже решила умереть. Я не чувствовала ни горя, ни отчаянья. Я не чувствовала ничего. Я решила просто умереть. А потом я подумала, что если Никита узнает о моей смерти, то осознает, что меня больше нет. Поймёт, что это из-за него и может убьёт себя тоже. От этой мысли стало лучше.
Я стояла на перекрёстке, а когда одна из машин поравнялась со мной, я прыгнула. Получила только перелом ноги. Когда я пришла в себя, в палате, рядом со мной, сидела мама.
– Дай мне телефон. – Было моими первыми словами.
"Я попала в аварию. Я жива. Только ногу сломала. Со мной всё ок" Я отправила смс на номер Никиты и закрыла глаза. Мама что-то говорила мне. Я не обращала на неё внимания. Я ждала ответа.
Ответа не было. Я написала ещё одно смс, что может со мной и не совсем ок и немного больно. Потом я написала, что нога ужасно болит. Ответа не было.
И я стала писать бесконечные смс. В ответ не пришло ни одного. Я чуть на стену не полезла.
Молчание не давало мне покоя. Боже, какая это была пытка. Мама оставила телефон и ушла, я даже не заметила когда. Почему он молчит? Неужели ему меня не жалко? Я лежу тут с переломом, а он даже не ответит?
Я залезла под одеяло и набрала его номер. Длинные гудки звучали, пока оператор не прервал вызов. Он не у телефона! Это было облегчением. Он наверное работает! Он работает, а не игнорирует меня. Я написала ещё смс.
Время шло. Ответа не было. Я снова потеряла покой. Где он? До сих пор занят? Почему не отвечает? Я снова позвонила. Трубку не взяли. В отупении я писала и звонила без остановки.
Уже наступил вечер, когда он снял трубку.
– Алло.
– Привет. – Промямлила я. Хоть и названивала ему весь день, я понятия не имела, что ему сказать.
Он молчал.
– Я в больнице. – Наконец сказала я.
– Понятно. Что-то серьёзное?
– Нет. Ногу сломала. – И я не знала, что ещё сказать.
– Понятно.
Я молчала. Он молчал.
– В палате столько народу. – Я подумала, что нужно хоть что-то говорить и стала трещать про всё подряд. Про людей вокруг меня, как я собиралась в кино на следующей неделе, как нога болит без обезболивающего и выкручивает, словно кто-то крутит её как вентиль.
Он всё молчал. А я не замолкала, лишь бы он остался на связи подольше, хоть и молчит, но, он же здесь. И кто знает, может ему станет меня жалко.
– Приедешь проведать меня? – Внезапно пролепетала я.
– Что?
– Приедешь меня проведать?
– А, конечно, приеду. Хорошо. – Всё во мне возликовало. Словно луч прошлого осветил мою внутреннюю тьму. Как обещание того, что всё ещё будет как тогда.
– Когда? – Дыхание спёрло.
– На неделе. Давай я позвоню, когда буду точно знать?
– Хорошо. – Я улыбалась как ребёнок, которому дали конфетку.
– Ну, ладно, давай тогда. Созвонимся.
– Хорошо. Пока.
Но, он больше не позвонил. Я ждала и ждала, но телефон молчал. И тогда я стала звонить и писать сама, но ответа так же не было. И день и два.
Она виновато сидит напротив меня, волосы закрывают лицо. Больше её не поцелуют. Больше не проведут рукой по лицу. Не укусят за нижнюю губу.
Я представляю, как ты познакомилась с ним на рок-концерте. Из тех, где все вокалисты кричат дурным голосом и похожи на Курта Кобейна. И он, должно быть, был в рубашке и с длинными волосами, может даже в очках. Очень высокий и худой как щепка. Я представляю, как он неуверенно заговорил с тобой в перерыве между группами, а в следующий перерыв угостил тебя пивом в пластиковом стакане. Клуб провонял пивом и табачным дымом. Он взял адрес твоей страницы в соц. сети. А после концерта ты невольно смотрела по сторонам с каким-то непонятным чувством, похожим на смутное отчаянье. И ты заметила его на входе с друзьями. Парней, девушек. И внутри что-то оборвалось и плечи опустились.
По мосту проезжает грузовик и я прихожу в себя. Смотрю на часы. Я пробыла здесь полчаса. Полчаса, разговаривая с мёртвой девочкой. По спине пробегает холодок.
(Звони в дурдом, самое время)
– Пока, мёртвая девочка. – Мне становится жутко от того как это звучит.
Но вместе с тем мне стало… легче на душе, чтоли?
Я иду домой и мне очень грустно. Я представляю, как ты лежишь там совсем одна. Одинокая, виноватая. (Мёртвая)
Мёртвая.
Я взяла бутылку рома.
Поезд везёт меня с работы. Весь мир превратился в похмельный ад. Я еле выдержала эти девять часов. И выпила миллион литров воды. Я так давно не пила, что и забыла как ром коварен. В итоге я очнулась голой на полу, от звона будильника. Звук предвещающий террор.
Жара и любое прикосновение вызывают жуткую тошноту. Я вжалась в окно, чтобы никто ко мне не прикасался. Голова раскалывается, веки горят.
Я иду домой и даже не собираюсь спускаться под мост. Но чувство вины берет верх. У неё же нет никого кроме меня, не бросать же её там одну.
Это была плохая мысль.
Я спускаюсь под мост и запах бьёт мне в нос. Намного сильней чем был вчера. Желудок подпрыгивает к моему горлу и я сгибаюсь пополам. Потоки желчи выливаются и выливаются из меня болезненными спазмами, словно огромная рука ухватила мои кишки и наматывает их на кулак. В ушах начинает звенеть. Я падаю на колени от изнеможения.
И вдруг, сквозь спазмы, я что-то слышу, какой-то звук. Я поворачиваю голову. Ты всё так же сидишь с виновато опущенной головой. Я вижу твоё раздувшееся лицо и новый спазм выжимает из меня желчь.
Когда всё прекращается, я оглядываюсь вокруг. Мне показался этот шум? Скорей всего это я и была.
Телефон опять звонит, второй день подряд. Я беру трубку.
– Алло?
– Таня?
– Она умерла.
– Что?
Я собираюсь положить трубку, когда на другом конце кричат.
– А ты кто?
– Её сестра.
Посыпались вопросы – главная причина почему я не беру трубку. И сейчас не следовало брать.
– Я не хочу говорить об этом.
– Хорошо, я понимаю. – Молчание. – Слушай, Таня была мне близким другом. Давай увидимся где-нибудь?
– Зачем? – Меня бросает в жар, словно он сказал что-то непристойное.
– Мне нужно всё узнать. Что случилось.
– Ну, я не знаю…
– Ну, пожалуйста! – Всхлипы на другом конце трубки.
– Ну, ладно. – Не умею отказывать людям.
– Спасибо.
Ну вот, блин, опять меня втянули во что-то. Меня угнетает чужое внимание. Почему меня не могут просто не трогать?
Жома я опускаюсь на диван. Меня давит не столько новое обязательство, сколько воспоминания которые просачиваются словно в приоткрытую дверь морозный воздух улицы. Таня была моей сестрой. Единственный человек которому было до меня дело. Старшая сестра, к которой я всегда могла прийти за советом. Лучшая подруга, с которой никогда не было скучно. Я вздыхаю и вытираю мокрые глаза. В прошлом всегда лучше и я ныряю в него, на крыльях слёз и ветра. Её добрые смешливые глаза и гордый подбородок. Лето в деревне. Общие игрушки. Мы заплетали цветы друг другу в волосы. Мама всегда её любила больше. Они были одинаковые, это я выделялась на их фоне. Я была чужой. Но любовь моей сестры невозможно было измерить ни одними весами. Она была всегда рядом, когда нужно. Ничто не могло заставить её опустить глаза и убрать улыбку с её губ. Это её и погубило.
Слёзы текут из меня бесконечным потоком. Я рыдаю как маленькая обиженная девочка. Почему это происходит со мной? Почему я теряю людей одного за другим? За что мне всё это?
Слёзы уносят с собой тоску и боль. Мне становится чуть легче. Я сворачиваюсь калачиком и засыпаю.
Новый рабочий день. Когда он кончается я не еду домой. Впервые за год, наверное.
Я захожу в кафе и набираю номер. Почти сразу парень за одним из столиков поднимает руку. Он высокий и черноволосый. Красивый. Только такой и мог быть у моей сестры. Люди под стать ей.
– Привет. – Он встаёт из-за стола.
– Привет. – Я протягиваю ему руку. Он мягко пожимает её двумя руками. Его зовут Саша.
Мы садимся и я начинаю рассказывать. Сначала тяжело, потом легче и легче. Я рада выплеснуть из себя воспоминания, я рада, что кто-то хочет знать о моей сестре. Я рассказала всё: про свадьбу, про аварию, кому, и про то, как однажды её сердце просто перестало биться. Не рассказала я лишь о том, что глубоко внутри я была рада, что Таня умерла, а не превратилась в растение как предполагали врачи.
Скомканные салфетки покрывают столик, когда я заканчиваю. Официант даже принёс новые.
Саша сидит с мокрыми глазами, закрывая ладонями рот. Он молчит и это хорошо, мне нужно прийти в себя.
– Как давно это было?
– Три года назад.
– Так давно?
– Ну да, как ты мог не знать, если такой близкий друг? – Откуда-то во мне появляется злость.
Его взгляд становится таким, словно я влепила ему пощёчину.
Мне становится стыдно.
– Мы сильно поссорились. – Он опускает голову и разглядывает свои руки. Красивые длинные пальцы. – Уже лет пять прошло.
Он вытирает глаза.
– Я так скучал по ней.
– А чего ж не позвонил её раньше? – Я снова чувствую злость.
– Гордость. – Горько улыбается он. – Ждал, что она сделает первый шаг. А почему у тебя её телефон?
– Я взяла его себе, после её смерти, на память. Все её вещи остались в Танжире.
– Спасибо, что встретилась со мной, для меня это многое значит. – Он берёт мои руки в свои и меня снова бросает в жар.
Я иду домой и все мои мысли о Саше. Даже непривычно, что я испытываю симпатию к парню. Этого не было так давно. Словно снова разнашивать новую обувь. Ну вот, мне понравился парень, а даже рассказать некому.
(Кое-кому есть)
И правда.
Я спускаюсь под мост и ты всё так же там. Одинокая, грустная
(Мёртвая)
Мёртвая.
– Привет. – Я сажусь подальше от неё. Запах стал ещё сильнее, но пока что это не вонь, а просто душок. – Как дела?
Дела у неё неважно. Всё лицо и руки покрылись огромными красными волдырями.
– Я вижу. – Говорю я. – А я познакомилась с парнем и он мне нравится. Ну, он вообще-то бывший парень моей сестры, которая умерла. И мне стыдно даже, как будто я украла что-то у сестры, звонил-то он ей.
Слёзы подкатывают к горлу. Я рассказываю ей, как я любила сестру, как смотрела на неё в гробу и не могла узнать. И мне было страшно. Мне казалось, что это был другой мёртвый человек, который прикидывается моей сестрой. Она не могла стать вдруг такой маленькой и сморщенной. А потом когда гроб стали опускать, я всё ещё ждала, что это окажется какой-то шуткой и она, ну, просто типа сильно заснула. Чем глубже в яму она опускалась, тем острее я чувствовала как мир вокруг становится теснее. Как вместе с ней уходит что-то изнутри меня, воспоминания, места, которые теперь тоже будут пустыми. Словно сам её дух уходил из этих мест и лишал их красок и эмоций. Когда могильщики стали засыпать гроб, я поняла что больше её не увижу и это было шокирующее новое ощущение. Я БОЛЬШЕ НЕ УВИЖЕ ЕЁ НИ-КО-ГДА.
Я рыдаю, закрыв лицо руками. Я размазываю тушь по щекам. Мёртвая девочка теперь кажется ещё грустнее, будто она грустит теперь ещё и за меня. Но мне становится намного легче. Никому из живых я не рассказывала об этом, мне трудно открываться людям. Не хочется вываливать на них свои проблемы.
– Спасибо что выслушала. – Говорю я покойнице и вдруг чувствую на себе взгляд. Колющее чувство на шее.
Я смотрю по сторонам, но никого не вижу. Мне становится страшно и я ухожу.
Вечером по телевизору показывают объявление о пропавшем человеке, женщине.
Ты такая улыбчивая на фото, что я не сразу тебя узнаю. В жизни ты была ещё красивее, чем я представляла. На фотографии у тебя скромная улыбка и даже в жизни у тебя были виноватые глаза. Ты пропала неделю назад. Оказывается ты жила не так и далеко от меня. Но я никогда тебя не видела. Может мы учились в одной школе? Обе стояли в одной очереди в магазине? Общались с одними и теми же мальчиками? В электричке ездили на одном кресле? Ты пропала без вести. Тебе девятнадцать. И тебя звали Ольга.
– Ольга. – Говорю я пустой комнате и мне становится страшно. Но ночью я сплю так спокойно, как не спала уже давно.
Поезд рассекает стену дождя. Тучи разрезают стрелы молний и гром оглушающе катится над полями. Такое чувство, что молнии вонзаются прямо в землю. В поезде уютно и тепло, правда слишком влажно и бабки начинают пованивать. Дай боже я умру раньше, чем стану ароматной кошёлкой. Струйки дождя стекают по окну, переплетаясь между собою. Стекло холодное и успокаивающе. Я прислоняюсь к нему лбом и немного дремлю. Электричка останавливается и я открываю глаза. На перилах перрона сидят несколько мокрых воробьёв, распушив перья.
Гроза всегда успокаивает меня и уносит воспоминаниями в глубокое детство. Гром был таким диковинным зверем. А грохот дождя по тонкой крыше коридора немного пугал. Словно он нападал на дом, пытаясь пробиться внутрь. Я специально выбегала в коридор, чтобы его послушать. Грохот становился таким громким, что занимал собою весь мир. Иногда я успевала залезть на чердак. И там, среди запаха сухих кукурузных початков и теплого сумрака, я замирала в полном восторге, когда канонада дождя обрушивалась на мир вокруг. Я подползала к крошечной стеклянной двери чердака и смотрела как ветер нёс полосы дождя над полями и дорогами. Как капли дождя взбивали густую сухую пыль на обочине дороги, словно тесто.