Под ногой смачно чавкнуло, подошва заскользила по камням мостовой, и Филипе ухватился за забор, чтобы сохранить равновесие. Из-за ограды тут же возмутились на три собачьих голоса.
- Собачье дерьмо, - Филипе уставился на испорченный ботинок от Гуччи.
- Как вам не стыдно! - седовласая дама укоризненно смотрела на него поверх забора.
- Почему мне должно быть стыдно? - не понял Филипе.
- Потому что вы выражаетесь! Еще и при даме.
- Во-первых, я вас не заметил, - огрызнулся он.
- Я про Пипоку! Ее-то вы прекрасно видели, - соседка предъявила "пострадавшую" - мелкую, похожую на сардельку, собачку.
Та согласно тявкнула и закатила глаза, демонстрируя глубину своего культурного шока.
- А во-вторых, - продолжил Филипе, стараясь не смотреть в глаза Пипоке (слишком уж кровожадно эта карманная невнятность на него пялилась), - Я не выражался. Дона Матильда, я действительно вступил в собачье дерьмо... какашку, - исправился он под взглядом двух дам: осуждающим сеньоры Матильды и наглым Пипоки.
- Не может такого быть! - сеньора Матильда выскочила на улицу и возмущенно уставилась на размазанную по белым камням тротуара кучку. Еще свежую, насколько Филипе мог судить по консистенции и аромату. - Откуда это здесь?
- Вам лучше знать, - ехидно заметил Филипе и направился к своему дому.
Идти было недалеко - Филипе поселился слева от пожилой собачницы, во втором доме от угла. Так себе соседство, с его привычкой просыпаться при малейшем шуме. Помимо жутко породистой - а от того визгливой и капризной - Пипоки, у сеньоры Матильды имелось два пса дворянских кровей, которые по ночам любили вспоминать о своих волчьих предках и тосковать. Тосковали они как на полную луну, так и на ущербную. А еще на сирену скорой помощи и просто так, без причины. Стоило дворнягам поднять вой, как просыпались все незаметные при свете дня соседские собаки.
Филипе осел на этой глухой улочке в пригороде, надеясь не только залечь на дно на пару месяцев, но и подлечить потрепанные активной "деловой жизнью" нервы. В результате и недели не прошло, а он уже возненавидел весь род собачий и принялся подсчитывать дни до окончания срока добровольной ссылки.
Уже в своем дворе, Филипе сбавил темп и задержался, закрывая калитку.
"Оскар! Вернись, кому говорю!" - крики соседки с трудом пробивались сквозь заливистое собачье веселье - Оскар, по своему обыкновению, выскочил через щель в неплотно прикрытой калитке, оглашая округу радостным лаем.
Потоптавшись немного у калитки и злорадно насладившись звуками переговоров с беглецом, Филипе неспешно пошел к дому. Незадавшийся с утра день шел на поправку.
"Пипока, деточка! - донеслось истеричное с улицы. - Пипи! Ты где? Иди скорее к мамочке!"
***
- Прекратите немедленно!
Филипе сонно поежился, недоуменно глядя на гостью. С утра он всегда соображал не ахти, а уж после бессонной ночи, посвященной прослушиванию собачьих концертов - и подавно.
- О чем вы?
- Вам мало, что она пропала? Вы еще и объявления... - сеньора Матильда всхлипнула. - Моя бедная девочка! - она окончательно разрыдалась.
Филипе от такого накала страстей растерялся. Соседка, тем временем, от истерики вновь перешла к обвинениям. Гнев сделал ее речь понятнее, и Филипе удалось разобрать слова.
У сеньоры Матильды пропала собака. Судя по "деточке" и "беззащитной девочке", пропала Пипока.
- Я понимаю, вы не любите собак. Но объявления зачем срывать? - почти внятно закончила соседка.
- Какие объявления? - удивился Филипе.
- Вот эти! - она предъявила измятый и порванный листок, с которого нахально пялилась Пипока. - Сорванные объявления были в вашем мусорном баке. Который, кстати, надо выставлять в день вывоза, а не когда вздумается.
Под злобным взглядом собачки с фото Филипе поежился.
- Впервые вижу, - он попытался вернуть листовку хозяйке, недоумевая, с чего вдруг та в его мусоре рылась.
- Я объявления третий день по округе расклеиваю, вы не могли их не видеть, - возмутилась соседка.
- Я с нашей последней встречи из дому не выходил. Давление, - Филипе многозначительно глянул на собеседницу, намекая на причину своей разыгравшейся гипертонии.
Cобаки с началом трудовой недели совсем с катушек послетали. Дважды за ночь - около полуночи и под утро - они устраивали такой гвалт, что не помогали ни беруши, ни щедрая доза снотворного. В антрактах собачьих концертов Филипе донимала ночная возня соседей - его спальня выходила на задний двор, граничивший с замыкающим улицу дуплексом, который, по традиционно ложному уверению риэлтора, до начала курортного сезона должен был пустовать.
Когда Филипе удалось спровадить отставшую за неимением весомых улик соседку, он выдохнул с облегчением. От гнева собачницы голова гудела, щеки горели, а в ушах стоял шум далекого моря - все симптомы подскочившего давления налицо.
Ему еще и мусорник, послуживший причиной обвинений, пришлось в порядок приводить. Выставленный с вечера за калитку бак снова оказался опрокинут. Пакет с останками вчерашней курицы-гриль был выпотрошен, так что списать это безобразие на сеньору Матильду не выйдет - вряд ли она польстилась бы на куриные косточки.
Дома, проглотив целых две пилюли из быстро пустеющей баночки, Филипе потянулся к телефону. Желание испортить настроение личностям, благодаря которым он застрял в Долине Весельчаков на два ближайших месяца, было сильнее головной боли.
Оказалось, риэлторы не имеют привычки отвечать на телефонные звонки в семь утра. Так что все нецензурные слова, которые Филипе смог сочинить об этом "тихом месте", он вывалил в уши своего помощника. Тот выслушал тираду босса, заверил, что прерывать "отпуск" пока не стоит, а потом заявил: "А собаки - это мысль."
В каким именно месте эта мысль показалась заму хорошей, Филипе выяснить не успел - связь прервалась.
***
За полночь его снова разбудили собаки.
Филипе перебрался в спальню, выходящую окнами на улицу, но там собачий шум был слышен еще громче. Долина Весельчаков будто с ума сошла: злобный лай волной катился от двора к двору.
Выругавшись, Филипе потянулся за берушами. От них будут чесаться уши, но спать в таком гаме совершенно невозможно.
***
- Где вы ее прячете? - соседка приветствовала Филипе яростным взглядом заплаканных глаз.
- Кого? - не понял он.
- Пипоку!
- О чем вы?
- Я видела мою малышку у вас в летнем домике! Вы ее украли и держите в плену!
- Послушайте, - Филипе задохнулся от возмущения. - Если вы не можете уследить за одной крохотной собачкой, зачем вы их столько позаводили?
Он отступил от забора, припоминая, запер ли калитку. Похоже, старушка окончательно сбрендила, еще кинется.
Конечно же, на дорожке обнаружилась свежая куча. Причем, с его стороны забора, не с уличной. Видимо, предполагаемая пленница припомнила неджентельменское поведение Филипе в своем присутствии и таким образом отомстила. И как только во двор пролезла: расстояние между прутьями калитки было совсем небольшим, а собачка сеньоры Матильды - весьма упитанной.
- И вообще, что за претензии? - кипятился он, пытаясь вытереть тапок о траву газона. - Это я должен вам предъявлять за то, что ваша "деточка" породы "дрыщик карманный" мне на дорожке наваляла кучу, достойную сенбернара!
- Порода Пипоки - чихуахуа! Редкая и дорогая. Если до утра не вернете мою собаку, я обращусь в полицию! - процедила соседка.
- Это угроза? - Филипе напрягся.
Вот уж в чем он не нуждался, так в общении с властями. Помощник заверял, что дело решается, но... Филипе не для того в эту дыру забрался, чтобы светить физиономией перед органами правопорядка.
- Предупреждение!
- Твою ж... Пипоку! - выругался Филипе. С соседкой срочно нужно что-то решать. С нее станется и в самом деле полицию позвать.
Для начала, действительно, стоит проверить, не забежала ли соседская шавка к нему во двор, на что намекала отложенная у калитки улика.
Отпечатки крохотных лап привели к лужайке на заднем дворе. Там они терялись в траве перед примостившимся вплотную к дуплексу летним домиком.
- Твою Пипоку, - уже привычно ругнулся он, оторвав взгляд от собачьих следов. - Это чихуахуа или крот?
В углу между забором и летним домиком красовалось пятно свежеразрытой земли. Похоже, Пипока рыла подкоп, но поняла, что ей в соседский сад не нужно, и бросила. Судя по масштабам раскопок, псина искала в его газоне смысл жизни, не меньше.
"Карга старая не отвяжется ведь", - пробормотал Филипе и направился к летнему домику. Если беглянка скрывается на его территории, то стоит вернуть ее восвояси.
- Пипока! - позвал Филипе. - Деточка, иди сюда, - скривившись, добавил он слащавым голосом.
Пипока на зов выходить не спешила. Гулкое эхо ответило привычным собачьим хором, звучавшим тут четче и многоголоснее, чем снаружи, Филипе даже показалось, что он различает знакомые визгливые нотки.
Он заглянул внутрь: парочка шезлонгов, нечищенный мангал, огромный обеденный стол у стены. Для очистки совести не поленился залезть под стол. Чертыхнулся, стукнувшись затылком: из-за стены донесся протяжный телефонный звонок. У размокшего пакета с углями зашевелилась тень размером с крысу, но за пакетом ничего, кроме шибанувшего в нос запаха подвальной сырости, не обнаружилось. Если Пипока сюда и забегала, то лишь для того, чтобы дать повод своей хозяйке обвинить Филипе в собачьем киднеппинге.
Выбравшись на свежий воздух, Филипе еще раз осмотрел двор. Цепочка следов была всего одна, и вели они к калитке, а не от нее.
***
Филипе дремал вполглаза, вторым "полглазом" просматривая сайт объявлений. Чихуахуа действительно оказались не дешевой породой - щенков предлагали немало, но цены стартовали с полутысячи евро.
План родился внезапно, правда, к пятой странице поиска уже не казался удачным. В технической стороне аферы Филипе не слишком сомневался: богатый деловой опыт подсказывал, что подделать можно что угодно. Главное не попадаться, а Филипе свой лимит невезения уже исчерпал. Смущала цена вопроса.
Шавка оказалась носителем редкого окраса под названием "мерле", что в переводе с собаковедческого означало "невнятно-пегий". Экземпляры нужной расцветки стоили по паре десятков тысяч. Не то, чтобы Филипе не мог себе позволить такую трату, но жаба давила. В последнее время, благодаря собственным проблемам, он поиздержался.
На шестой странице он встретил свое спасение. Взгляд злобный - вылитая Пипока, и цена не кусалась - четыреста евро. Объявление появилось пару дней назад и содержало минимум информации, но подробности Филипе не интересовали: лишь бы товар выглядел, как надо. Он потянулся к мобильнику.
- Так быстро не получится, - нагловатый, с излишне раскатистыми "р", голос в трубке попытался подавить собеседника еще на старте разговора. - Только послезавтра, в понедельник. Нужно заменить чип. Иначе, если собачка сбежит, ее вернут прежним хозяевам, а не вам, и ничего вы не докажете.