- У вас на нашей Натуре есть друг? - Бонни попробовала подойти к капралу с другой стороны. - Его имя случайно не Клайд, или Мебиус? - Бонни била словами наугад.
На Натуре миллионы парней, и тысячи Клайдом и Мебиусов.
- Зоотехник Клайд, - капрал Штольц смотрел на нас с недоверием.
Угадала Бонни, молодец. - Вы, откуда знаете обо мне и Клайде?
- Клайд очень хороший парень и часто повторял приятное о капрале Штольце, который ему нравится, - Бонни опасно врала.
Ни о каком капрале Штольце Клайд ей не говорил, даже не подозревал о его существовании.
Но, вдруг, получится?
И мы получим другие - более новые ботинки - вместо этой рухляди.
- Клайд, да Клайд, - капрал Штольц глупо улыбался. - Я прилетал с экскурсией на Натуру.
Мне нравится у вас, что вы не признаете одежды - живете легко, и все у вас на виду, ничего не скрываете друг от друга и от гостей.
Когда выйду в отставку, переселюсь на Натуру.
Ведь там я встретил Клайда на ярмарке.
Он пожаловался мне, доверчиво склонил голову на плечо:
"Штольц, я так несчастен, - Клайд казался безутешным. - Все меня любили до тех пор, пока я не нашел чемоданчик с миллионом крузейро.
Я, как честный гражданин, сдуру отнес деньги в полицию.
Думал, что обо мне напечатают в газетах, покажут по инету и выдадут медаль с дежежной премией.
Комиссар молча принял у меня деньги и вытолкал меня в шею из участка.
Дома я совершил вторую глупость - рассказал все родным.
Мама моя сразу начала рыдать.
Я думал, что она рыдает от счастья, что я честный.
Но позже я понял, что глубоко ошибался.
Отец сразу проклял меня.
А дедушку от известия, что я отдал милилон крузейро, хватил удар.
Мы с трудом выходили дедушку - вливали ему в вены свиную кровь". - Клайд рассказал мне о своей беде, поэтому я люблю Натуру.
- Будем рады с вами встретиться на Натуре, - мое сердце забилось радостно от предвкушения другой обуви. - По поводу ботинок...
- Я же сказал, что другие ботинки не для вас, - в голосе капрала гремело железо. - И обращайтесь ко мне в соответствии с моим званием - капрал.
- Господин капрал Штольц, - не прокатило панибратство, - Если вы не против, то мы хотели бы внести посильно... в казну имперской армии... семь крузейро. - Я показала деньги, которые мы сэкономили, потому что не поехали на такси.
- Семь крузейро? - губы капрала Штольца покрылись влагой. - Давай сюда, милая девочка.
Я потом их оформлю по всей форме.
- Сначала ботинки, - Бонни строго посмотрела на Штольца и добавила, - господин капрал.
- Ну да, за особое отличие, - капрал Штольц засуетился. - Вы же проявляете особое отличие тем, что жертвуете на нужды армии.
Посмотрите, подойдут ли эти? - Он сбегал к ящикам и из-под тряпок извлек красивые новые ботинки.
Условно красивые - черные, блестящие, но главное, что - не ношеные.
Под тряпками прятал обувь от глаз начальства и от взоров инспекторов?
- А на высокой подошве у вас есть, дон капрал? - я обнаглела до покраснения щек.
- Только в счет ваших будущих заслуг перед Отечеством.
Только в счет особых заслуг. - Из другого ящика он достал чудо из чудес.
Даже в магазинах модной модельной обуви на Натуре я не видела подобных ботинок.
Белые, лакированные, на высокой подошве, чтобы наши ноги казались длиннымидо невозможности.
И это чудо всего лишь за взятку в семь крузейро.
Послышался стук - Бонни от восторга сползла со стула и ударилась головой о колонну, которая подпирает потолок.
Я передала деньги и бережно приняла от капрала две пары обуви.
Мы с Бонни в рекордный срок сменили наши туфельки на новые носки и шикарные военные ботинки для избранных военных леди.
Опасались, что капрал Штольц передумает.
- Мы пошли, капрал Штольц? - Бонни неуверенно переминалась с ноги на ногу.
Моя подружка подросла на высоту подошвы, как и я - на четыре инча.
Наши ноги стали неестественно длинные, кукольные.
- Ваши туфли оставьте, они вам не пригодятся, - капрал Штольц заграбастал наши туфельки.
Мы не стали возражать, новые ботинки нас околдовали.
- Не люблю длинные ноги у девушек, - капрал Штольц пробурчал, словно нас интересовало его мнение. - Девушка должна быть коротконогой, чтобы крепко стояла на земле и управлялась с хозяйством.
У нас на Геене все девушки красавицы с короткими ногами.
А у парней, наоборот, должны быть длинные стройные ноги, - капрал Штольц облизнул губы.
Я поняла, почему капрал Штольц был так щедр на новые ботинки для меня и для Бонни.
Он, в отличие от нас, был уверен, что ботинки на высокой подошве никому из девушек не нужны, потому что безобразно удлиняют ноги, и, по его мнению, уродуют нас.
- Очень хорошо, что капрал Штольц дурак, а мы не дуры, - за дверью Бонни прошептала мне.
Она даже не стала дожидаться, пока мы удалимся от склада на приличное расстояние. - У меня никогда не было столь шикарных ботинок - лакированные, белые, на четырех инчах подошвы.
Мечта сбылась. - Бонни не отводила взгляда от своих ботинок. - Джейн, ты умница, что догадалась дать капралу взятку.
- У нас не было другого выбора, - я тоже рассматривала с величайшим удовольствием ботинки. - Деньги нам в армии не понадобились бы.
Пришлось бы их сдать под расписку, а дальше - сама понимаешь, они бы исчезли в недрах имперской канцелярии.
- Я буду в этих ботинках спать, чтобы их не украли, - Бонни прошептала с благоговением. - Я в детстве мечтала о сандаликах - мечта выше, чем у Императора.
Однажды, я с отцом случайно попала в обувной бутик.
Отец в тот день перебрал медовухи, поэтому вместо хлебного магазина вечером, когда основные распродажи, потому что хлеб чёрствый, мы оказались в обувном бутике.
Мой папа никак не мог понять, почему хлеб похож на обувь.
И в бутике я увидела сандалики - розовые с бантиком.
Мне было шесть лет, и никогда я не носила обувь.
Летом бегала босиком - резала ноги на стекляшках и обжигала на свежем залитом горячем асфальте.
В другие времена года вместо обуви мои родители обвязывали мои ноги тряпками - удобно, практично, дешево.
- Папа, я понимаю, что никогда не увижу счастья, потому что родилась в семье нищих авиаконструктора и директора банка, - я разрыдалась в магазине. - Но розовые сандалики могут перевернуть всю мою жизнь.
Подари мне на день рождения - не на восемнадцатилетие, не на шестнадцатилетие, не на четырендцатилетие, а на семь лет - розовые сандалики с розочкой.
- Дочка моя, Бонни, - отец растрогался, стал серьёзным, похожим на трезвого. - Прости, что мы с мамой - нищие авиаконструктор и директор банка, а не богатые сантехник и укладчица рельсов и шпал.
Знаешь, я обещаю, что к твоему дню рождения будут у тебя розовые сандалики с розочкой. - Папа пообещал и крепко-крепко поцеловал - думал, что меня целует - но поцеловал продавщицу из бутика.
Я от счастья летела домой и горела до самого дня рождения.
Каждый день я спрашивала у отца, который сидел, сгорбившись над схемами самолетов:
- Папа, ты точно копишь деньги мне на розовые сандалики?
Не пропил их еще?
- Не пропил, - отец смешно морщил нос, подходил к дырке в полу, извлекал из тайника мешочек и показывал мне монетки, которые неуклонно прибывали.
И к моему дню рождения должна была набраться нужная сумма на розовые сандалики.
Я чуть не умерла от волнения, когда мы, наконец, отправились торжественно в обувной бутик.
Я запомнила толстые каменые стены бутика, вырубленного в скале, узкие окна с мозаикой, похожие на окна тюрьмы, огромную комнату с тяжелой стариной мебелью с древнего кладбища.
При входе в бутик стоял таз с водой; я вымыла ноги с мылом, прежде, чем дотронулась до сандаликов.
- Нэнси, примеряй сандалики, а я пока поговорю с продавщицей о тенденциях современной детской обуви, - отец, как всегда напился, потому что волновался из-за своей непрестижной работы и маленькой зарплаты.
Я примеряла разные сандалики, они все мне казались одного размера - я взяла бы любые: и маленькие, и большие.
- Папа, мы берем эти миленькие сандалики, - я с радостным детским воплем побежала к отцу.
И застыла, словно увязла, будто попала ногами в жидкий бетон.
- Моя дорогая Жильберта, - очки отца запотели.
Он пытался ухватить продавщицу обуви за грудь. - Стань моей любовницей на час.
Деньги у меня есть! - Отец потрясал мешочком, в котором звенели монетки, скопленные на мои сандалики.
Продавщица обуви хохотала, увертывалась от потных рук пьяного отца.
Я превратилась в глиняную амфору - потому что все поняла.
Не видать мне сандаликов розовеньких с розочкой, потому что отец отдаст деньги продавщице за один только поцелуй.
Я спокойно сняла сандалики, отнесла на полку и ждала, когда представление закончится.
- Я тебе потом еще принесу много денег, - мой отец передал мешочек с монетками продавщице. - Жильберта, у меня очень много денег, я несметно богатый! - Отец пьяно захохотал и хватал руками воздух.
- Вот, когда принесешь много денег, тогда я подумаю над твоим предложением, - продавщица Жильберта спрятала деньги в корзинку.
Я не осуждала и не осуждаю отца, потому что его люблю.