– Садись!
– Подсобите, – попросил Серый волк. – Лапы от холода не сгибаются.
Красная шапочка ухватила Серого волка за шиворот и затащила в сани.
– Эге-гей, залётные! – крикнул Морозко, и кони, фыркнув, помчали сани дальше.
Ёлочка
В один из предновогодних дней Коля Беспалов, инвалид-алкоголик, вышел из своего подъезда и, слегка прихрамывая, направился к соседнему двухэтажному зданию, в котором находился универмаг «Чайка». Покупать он ничего не собирался – вышел «пострелять курева». Остановившись недалеко от крыльца, рядом с пятью ёлочками, стоящими в ряд, он стал присматриваться к прохожим.
– Сигареткой не угостите? – спросил он какого-то мужика.
– Не курю, – ответил мужик.
Некурящим оказался и следующий.
Вскоре недалеко остановился уазик и из него вышел грузный дядька. Не торопясь, он подошёл к Коле и строго спросил:
– Почём продаёшь?
– Кого?
– Кого-кого. Ёлки почём продаёшь, спрашиваю.
– Не продаю я, – испуганно ответил Коля.
– А кто продаёт? Чьи ёлки?
– Ихнии, наверно, – Коля кивнул в сторону универмага.
– Да ладно, – ухмыльнулся дядька, – не бойсь, не мент я. Бравые ёлочки. Только что на ёлочном базаре был. Одно фуфло продают – тощие и осыпаются.
Дядька вытащил из бумажника тысячу и, протянув Коле, сказал:
– Держи, вот эту возьму, – показал он пальцем на самую красивую ёлочку. – Только ты, смотри, её никому не продавай! А я пока в универмаг зайду. Выйду – заберу.
– Хорошо, – сказал Коля, засовывая тысячу в карман.
Дядька пошёл в универмаг, а Коля, проводив его взглядом, направился в ближайший продуктовый магазин, чтобы купить бутылку водки и сигарет.
Выйдя минут через пятнадцать из универмага с коробкой под мышкой, дядька подошёл к ёлочкам. Повертев головой по сторонам и подождав немного, он ухватил свободной рукой приглянувшуюся ему ёлочку и попытался вытащить из снега, но та не поддавалась. Не получилось и со второй попытки.
– Совсем обнаглели! – громко возмутилась какая-то проходящая мимо старушка. – Среди бела дня елки с корнем выдирают! Сейчас в полицию позвоню!
Дядька, матюкнувшись, сел в уазик и уехал.
Банкомат
Ранним майским утром 2031 года Фокин подошёл к банкомату, чтобы снять немного наличных. Потому что в магазинах алкоголь продавали только с двенадцати, а местный барыга Миша продавал спирт только за наличные. Став перед камерой, Фокин набрал пин-код и приложил большой палец правой руки.
– Повернитесь в профиль! – раздался голос.
Фокин повернулся в профиль.
– Три четверти, пожалуйста!
Фокин повернул своё лицо в три четверти.
– Извините, но это не ваше лицо! Палец ваш, а лицо нет, – раздался голос. – Деньги не могут быть выданы.
– Как это не моё лицо?! – возмутился Фокин. – Опухло оно просто с похмелья. Фокин я, Фокин! Николай Семёнович. 1985 года рождения.
– В таком случае, требуется дополнительное сканирование и обработка. Это займёт около трёх минут. Вы согласны?
– Согласен, согласен! Сканируйте.
– Снимите кепку и медленно повернитесь вокруг своей оси на 360 градусов.
Фокин снял кепку и, пошатываясь, сделал полный оборот.
– Ещё раз, – попросил голос. – Старайтесь держаться ровнее.
Матюкнувшись, Фокин собрал последние силы и, стараясь не шататься, сделал ещё один оборот.
– Принято, – раздался голос. – Идёт обработка. Это займёт две минуты.
Фокин вытер выступившую на лбу испарину и принялся ждать.
– Дыхните в трубочку! – попросил голос через две минуты.
Из банкомата выдвинулась трубочка.
– Фу! – дунул в неё Фокин.
– Извините, но при таком высоком содержания паров спирта, деньги не могут быть выданы.
– Да ты что, железяка бездушная?! – возмутился Фокин. – Я если сейчас не опохмелюсь, мне конец придёт! Вот здесь сейчас перед тобой лягу и помру! И камера это зафиксирует! И ты будешь виноват в моей смерти!
– Подождите пока, не помирайте. Мне нужна консультация по данному вопросу. Это займёт не более трёх минут.
– Давай, консультируйся. Только быстрее. Скажи, человек здесь помирает, деньги срочно нужны.
– Заберите деньги! – раздался через две минуты голос, и в узкой щели показалась бумажная купюра.
– Ну, слава тебе Господи! – воскликнул Фокин и, забрав купюру, поспешил до барыги Миши.
Красивая смерть
Проснувшись, Степан, сладко потянулся – так, что захрустели косточки. После сытного воскресного обеда он прилёг в зале на диван и уснул. Проспал, наверно, час, а то и больше. Сев на диване и воткнув ноги в тапочки, он несколько раз протёр глаза – может, мерещится? Может, он еще толком не проснулся? Напротив, в кресле у столика, закинув ногу на ногу, сидела красивая дама. На ней было длинное тёмно-синее платье с высоким разрезом, который обнажил стройные ноги в чулках телесного цвета. Полуобнаженная грудь в декольте, изящная шея, тонкие, выразительные черты лица, высокая прическа из каштановых волос. Дама слегка покачивала ногой – на ней были бардовые туфли с высоким каблуком. Одна её рука с наманикюренными пальчиками свешивалась с подлокотника, а другой она поглаживала коленку. Дама прищурила свои большие карие глаза с длинными ресницами, приподняла уголки красивых губ в легкой усмешке и спросила:
– Проснулся?
– Ну да, – ответил Степан. – Проснулся, вроде. А ты кто?
– Я? Я твоя смерть.
– В смысле? – не понял Степан.
– В смысле, что жить тебе осталось всего лишь… – дама взглянула на часики, которые обхватили сверкающим браслетом запястье её руки. – Два с половиной часа. Сейчас три двадцать.
– Киллерша, что ли? – спросил Степан. Нет, наверно, он еще не проснулся. Вчера допоздна смотрел по телеку детектив, и вот теперь спросонок мерещится всякая фигня.
– Просто смерть, – ответила дама. – Та, которую обычно на рисунках и в книжках изображают в черном балахоне и с косой на плече.
– Что-то ты на неё не походишь, – заметил Степан.
– Ну, мало что нарисуют и в книжках напишут, – рассмеялась дама.
– Так я, вроде, не болею. Здоров как бык.
– Случается и такое. Причём, нередко.
– А с чего же это тогда я помереть должен?
– А вот этого я, Степан, тебе сказать не могу. Извини. Только время – семнадцать пятьдесят. Можешь пока завещание составить.
– Я что, олигарх какой? Мне завещать нечего.
– Тогда, просто посидим, поговорим.
В это время с кухни зашла жена Степана: толстая, в бигудях, в маске из зелёной глины, в коротком халате и в своих дурацких тапочках-котиках с ушками. В руках она держала тарелку, которую протирала полотенцем.
Взглянув на жену Василия, дама пренебрежительно усмехнулась. Василию стало как-то неловко.
– Проснулся, наконец-то? – спросила жена. – Надо бы в магазин сходить. Хлеба мало осталось. На ужин может не хватить.
– Сейчас схожу, – ответил Степан, посматривая то на даму, то на жену.
– Твоё «сейчас» может до завтра протянуться. Чего головой вертишь? Отлежал шею, что ли?
– Сказал, схожу, значит схожу.
Жена развернулась и снова ушла на кухню.
– Не волнуйся – она меня не видит и не слышит, – сказала дама. – Только ты. Для тебя – исключение.
– Спасибо, – проворчал Степан, – успокоила. Значит, говоришь, два с половиной часа осталось?
– Уже меньше.
– Можно, тогда, я выпью?
– Как хочешь. Могу составить компанию.
Степан прошёл на кухню и достал из холодильника бутылку водки.
– Это ты так за хлебом пошёл?! – возмутилась жена.
– Мне, может, жить осталось пара часов, а ты со своим хлебом!
– Ему жить осталось всего пара часов! Да тебя лопатой не убьешь! Бездельник! Третий день прошу в ванне кран и душ починить – вода капает!
– Дай, лучше, что-нибудь закусить. Я в зал пойду. На морду твою зелёную глядеть не могу. И так тошно.
– Сейчас я тебе дам закусить! Я тебе так дам! Дай сюда бутылку!
Жена отобрала у Степана бутылку и поставила обратно в холодильник.
– Если возьмёшь – разобью или в унитаз вылью, – пригрозила она. – Купишь хлеба, починишь кран с душем, а там посмотрим.
– Не успею, – сказал Степан.
– Успеешь.
Жена пошла в ванну, но вскоре вернулась и забрала с собой бутылку.
«Вот грымза!» – ругнулся про себя Степан.
В зале его ожидал приятный сюрприз: на столе стояла бутылка коньяка, два пузатеньких бокала и порезанный лимончик.
– Наливай, Степан! – мило улыбнулась дама.
«Красивая стерва! Хоть и смерть», – подумал Степан, разливая по бокалам коньяк.
– За тебя! – подняла бокал гостья и причмокнула накрашенными губами, изображая поцелуй.
Когда жена вышла из ванны, гостья сидела у него уже на коленях, а коньяк был весь выпит.
– Нет, вы посмотрите на него! – возмутилась жена. – Пока я в ванне была, он уже успел за коньяком сбегать и весь выжрать. Даже мне не оставил. Хлеба, конечно, не купил?
– Уйди, грымза! – огрызнулся на жену Степан. – Дай красиво умереть!
– Это кто грымза? Это я грымза, сволочь ты этакая?! – угрожающе спросила жена и, круто развернувшись, убежала на кухню, загремев там посудой.
– Это я грымза?! – вернувшись, переспросила она и с размаху вмазала Василию по лбу скалкой.
– Ровно в семнадцать пятьдесят, как и следовало ожидать, – сказала гостья, освобождая свою руку из-под могучей шеи откинувшегося Степана и взглянув на часики.
Холодильник последней модели
Мадам Гришнякова была женщиной в теле, любила хорошо покушать, но в то же время мечтала стать стройной. Диет она перепробовала множество, но всё без толку: все её диеты заканчивались в первый же день после шести вечера.
Поэтому, когда она покупала в магазине холодильник, то ее очень заинтересовала одна из последних моделей: холодильник этой модели имел запирающее устройство. Ставишь, например, таймер на шесть вечера – и всё, после шести ты его уже не откроешь! Открыть холодильник можно было только на следующий день, после шести утра.
«Это как раз то, что мне надо!» – подумала мадам Гришнякова и купила холодильник.
Но уже на следующий день ей пришлось вызывать мастера, потому что… Хотя обо всем по порядку.
После того, как холодильник был привезен, распакован, установлен на кухне и набит продуктами, он, с еле слышимым жужжанием, приступил к своим прямым обязанностям: охлаждать и морозить. А к вечеру мадам Гришнякова включила запирающее устройство, установив таймер на 18-00.
Ровно в 18-00 в холодильнике раздался щелчок, и дверцы его перестали открываться. Подёргав ее еще несколько раз за ручки, мадам Гришнякова убедилась в том, что запирающее устройство сработало.
А уже на следующий день она позвонила в магазин, чтобы сказать, что холодильник перестал работать.
Приехавший мастер, осмотрел холодильник и заявил, что вышла из строя электроника и его надо везти в мастерскую. Причем ремонт холодильника будет осуществляться за счет покупательницы, то есть мадам Гришняковой.
– Это почему же? – возмутилась мадам Гришнякова.
– Извините, хозяюшка, но на дверцах холодильника даже невооруженным глазом видны вмятины от монтировки или большой отвертки.
Мадам Петухова и лайки
Мадам Петухова считала себя очень умной и разбирающейся почти во всех вопросах. Любимым её занятием было – потусоваться в интернете, потроллить, пособирать и проставить лайки. Благо времени для этого на работе было предостаточно: работала она кладовщиком на одном из складов ЖБИ – железобетонных изделий, куда её ещё двадцать лет назад устроила тётя после окончания пединститута и получения специальности школьного психолога.
В основном она тусовалась там, где существовала возможность лайкнуть кого-нибудь или дислайкнуть. У самой Петуховой было уже по нескольку тысяч лайков почти на каждом популярном тусовочном интернет-ресурсе – как и у ее друзей, коих набиралось штук пять. Метод сбора лайков в содружестве был прост: ты мне – я тебе. Несмотря на высокое самомнение, глубиной мысли и остроумием комментарии Петуховой не блистали, впрочем, как и её друзей. Когда мыслей совсем не было, на помощь содружеству приходили смайлики, потому что смайлики тоже лайкались.
Ещё мадам Петухова любила всякие модные словечки. Особенно ей нравились «сексизм», «гендерный» и «в тренде». А когда она пыталась блеснуть остроумием, то частенько употребляла слово «таки». Здесь надо заметить, что ник у мадам Петуховой был «тётя Роза». Хотя ФИО её было Тамара Васильевна Петухова, и от того городка, где она проживала, до Одессы была не одна тысяча километров.
Как-то раз в комментариях некий Гена-одессит посоветовал ей заменить «таки» на «однако», потому что «однако» больше подходит к ее образу мыслей. Гена-одессит тут же был забит дислайками – как самой мадам Петуховой, так и ее друзьями. После мадам Петухова выслеживала его ещё почти полгода и дислайкала. В конце концов, Гена-одессит сдался и уехал в Израиль. По крайней мере, так написал он сам, в своём последнем комментарии, который мадам Петухова на прощание лайкнула.
Кроме метОды «ты мне – я тебе», в арсенале мадам Петуховой были ещё два приёмчика. Один был взят у крыловской Моськи, гавкающей на Слона, а другой представлял собой его противоположность – не гавкать, не дислайкать, а, наоборот, хвалить, восхищаться и лайкать. Этот второй приёмчик применялся мадам Петуховой в слабой надежде заполучить «слона» в друзья или хотя бы получить от него ответный лайк.
Вот уже вторую неделю мадам Петухова ставила лайки приглянувшемуся ей «слону», на одном из популярных интеренет-ресурсов.
Вскоре «слон» не выдержал и ответил: «Тётя Роза, у вас такая репутация, что для меня будет лучше, если вы мне будете ставить дислайки». Мадам Петухова очень обиделась, затаила злобу и надолго задумалась: лайкнуть или дислайкнуть?
Шарик
– К Ленке пойдёшь – калитку на щеколду закрывай, а то, не ровен час, опять соседская свинья с поросятами зайдёт, весь огород перепашет, – наказала баба Вера дочери Ольге перед тем, как податься в гости к бабе Тане, своей подружке.
Ольга два дня назад приехала из города – навестить мать да повидать Ленку, с которой они раньше учились в одном классе в поселковой школе. Ленка, теперь уже Елена Сергеевна, работала главным бухгалтером в конторе. Сама Ольга работала инженером-технологом на химкомбинате в городе и сейчас находилась в отпуске.
– Хорошо, мама, закрою, – ответила Ольга.
Она сидела за столом перед небольшим круглым зеркалом и подкрашивала ресницы. На столе лежала губная помада, салфетки и косметичка.
Баба Вера вскоре ушла, а Ольга принялась примерять платья – какое лучше? Но тут со двора раздалось громкое куриное кудахтанье. Ольга вышла из дома и увидела, что Шарик сорвался с ошейника и носился по двору, гоняя куриц.
– Ах ты, куродав! – прикрикнула на него Ольга. – Ну-ка на место!
Шарик куриц гонять перестал, но на место, к своей будке, идти упорно не хотел. Не помог даже кусок колбасы. Да и ошейник оказался порванным. «Что же делать? – подумала расстроенная Ольга. – А не запереть ли мне его в тепляке?» Тепляком они называли летнюю кухню, стоявшую рядом с домом. Мать уже лет пять им не пользовалась – готовила дома. Хранила в тепляке мешки с зерном, ведра, банки и прочую мелочь.
В тепляк за куском колбасы Шарик пошёл.
– Вот молодец, – приговаривала Ольга, заманивая пса. – Молодец. Пошли, пошли.
Захлопнув за Шариком дверь и накинув дужку замка, Ольга собралась и пошла к Ленке, которая жила недалеко, домов через пять. Калитку на щеколду она, как и наказывала мать, закрыла.
А через полчаса, отперев калитку, во двор зашёл, заметно пошатываясь Василич. Он хотел занять у бабы Веры пятьдесят рублей, которых ему не хватало, чтобы купить бутылку водки в магазине.
– Вот невезуха! – огорчился Василич, увидев замок на двери. – Петровны дома нет. И Шарика даже нет. В лес по грибы ушли, что ли?