Она и ее группа морских котиков творят чудеса в разных концах Вселенной.
- Ярузельский, у тебя от любви к твоей солдатке Джейн глаза розовым туманом закрыло, - Бонни попыталась тоже пошутить, но ее шутка вызвала только презрительные усмешки - в ее же сторону.
- Джейн, подари мне талисман солдата Джейн, - Ярузельский обнаглел через край.
- Ты только что унижал меня перед всеми, смеялся надо мной, восхвалял другую девушку, а не меня, и еще просишь за свои подвиги награду? - Я чуть не остолбенела.
- Ну, тогда давай меняться, - Ярузельский вцепился взглядом в талисман на веревочке. - Я тебе дам за него свою тельняшку.
- Тельняшка - так зовут твою невесту? - на этот раз Бонни пошутила более удачно.
Получила кислые, но одобрительные улыбки.
- Ярузельский, мы с Натуры, - я устало вздохнула. - Нам одежда запрещена.
- Тогда просто подари, - Ярузельский вернулся обратно, чтобы сделать новый виток. - Жизнь у меня тяжелая с детства. - Толстяк наклонился к моему уху и доверительно шептал, чтобы другие не услышали.
Бонни тоже приблизилась.
- Ей можно слушать? - Ярузельский спросил у меня и с неодобрением посмотрел на Бонни.
- Ярузельский, моей подружке можно все и еще больше, даже больше чем всем, - я сверлила толстяка взглядом.
- Девочки, - Ярузельский натянуто улыбнулся. - Я травмоопасный. - Пойду за хлебом - мне вместо свежего батона подсунут черствый.
Уроню закаменевший хлеб на ногу - отобью пальцы.
В кино сяду, так обязательно подо мной кресло сломается.
- Потому что ты толстый, Ярузельский, вот кресло и ломается, - я тонко намекнула толстяку о том, что ему бы пора похудеть.
- Потолстел я из-за диеты, когда худел, - Ярузельский с укором на меня посмотрел. - Доктор прописал мне таблетки для стройности, а они вызвали дисфункцию кишечника, поэтому я растолстел. - В глазах толстяка мелькнули искорки лжи.
- Из твоего кармана торчит батон докторской колбасы, - Бонни тоже не поверила в несчастья Ярузельского.
Придумывает на ходу, чтобы заполучить мой талисман.
- Меня везде поджидает смерть, - Ярузельский шел напролом. - Когда улицу перехожу пустую, то обязательно появится гоночный болид.
Если подхожу к окну, то меня в спину толкает собака, подталкивает, чтобы я из окна вывалился.
Я переехал жить на первый этаж, так постоянно вываливаюсь из окна, а под окном выросли кактусы, и поселилось семейство ежей.
Я даже с девушками перестал целоваться: то язык мне надкусят, то передадут через поцелуй какую-нибудь болезнь.
- О поцелуях девушкам с Натуры можешь не рассказывать, - Бонни двусмысленно произнесла.
С одной стороны - мы никогда не целовались с парнями.
Парней в Натуре меньше в десять раз, чем девушек, и все парни задаются, считают себя центром Вселенной, а нас - периферийными Галактиками.
Но с другой стороны мы, девушки, целуемся друг с дружкой.
Так что, вроде как бы и не целуемся по-настоящему, и как бы целуемся.
- Я в армию записался, чтобы снять порчу с себя, - Ярузельский не спускал взгляд от моего талисмана. - Но боюсь, что меня убьют.
Солдат Джейн подарила тебе армейский талисман на удачу.
Талисман спасет владельца от неминуемой гибели.
Джейн, отдай его мне, я хочу жить.
- На, забирай, на счастье, - я удивила не только Бонни, но и себя.
Передала талисман легендарной солдатки Джейн толстяку.
Ярузельский схватил талисман, сразу надел на шею и скрылся за спинами новобранцев.
- Джейн, а ты, типа, жить не хочешь? - в голосе Бонни слышна ночь.
- Бонни, зачем нам один с тобой талисман на двоих? - я взяла подружку за руки. - Мы с тобой неразлучны.
У меня будет талисман, а у тебя нет?
В наш окоп попадет космобомба - меня талисман спасет, а тебя - на кусочки разорвет?
Я не переживу твою смерть, Бонни, - я наклонила головку на плечо Бонни.
Мы засмеялись и заплакали вместе.
Сквозь слезы увидели громадину.
Нас ждал не крохотулечка фрегат, а самый настоящий боевой линкор.
- Какой большой, - я восхитилась размерами линкора.
- У меня еще больше, - веснушчатый новобранец приблизился ко мне и шел рядом.
- Больше линкора? - Я заинтересовалась.
Наверно, новобранец - сын олигарха.
Бывает, что дети богатых капризничают, уверены, что сами всего добьются в жизни.
Отправляются рядовыми в армию нарочно, чтобы доказать родителям, что они - огого!
Но не подозревают, что родители подкупают начальников, чтобы не гоняли и не придирались к их сынку, подкупают солдат - чтобы дружили с их сыночком, подкупят комиссаров, чтобы награждали медалями и орденами за так называемое проявление героизма.
Сынок олигарха возвращается домой целый и невредимый, с орденами, медалями, в звании офицера.
При этом доказывает всем, особенно инвалидам калекам, у которых родители не олигархи, что армия - прекрасное место для прогулок.
- Больше линкора, - рыжий заржал.
Друзья подхватили его задорный жизнеутверждающий смех.
- А что у тебя больше линкора? Дом?
- Нет, но ты сама понимаешь.
- Не понимаю, - я теперь уже подозревала, что парень просто выбрал меня в качестве мишени для шуток.
- Голая, а не понимаешь.
- На нашей Натуре все голые, так велят жрецы, - я пожала плечами.
- И парни голые?
- И парни.
- Тогда должна понимать.
- Что я должна и кому?
- Себе должна.
- Себе я должна, а тебе ничего не должна.
- Вообщем, у меня этот, - рыжий со сдавленным смехом похлопал себя по штанам спереди. - Этот больше линкора.
- Ах, этот, - я догадалась, но только не понимаю, почему столько нездорового интереса. - Пенис, значит?
Если твой пенис больше линкора то почему ты не летаешь на своем пенисе? - Шутка удалась.
Теперь рыжий стал мишенью для шуток.
На меня новобранцы смотрели уже не так, как вначале, когда я с неба свалилась.
- Ты пульс ему щупала? - капрал Брамс за моей спиной допрашивал Бонни о своем брате. - Бывает, что даже пульс не прощупывается, особенно после отравления, а человек живой.
- Господин капрал, у сержанта Брамса изо рта шла синяя пена, он сам посинел, а потом пятневеть начал, - я убавила скорость и оказалась рядом с капралом. - Ваш брат мертвее мертвых.
Даже, если бы он не умер от яда, то его все равно бы косморазведчики застрелили.
Они ликвидировали всех оставшихся в живых.
- Хорошая новость, - капрал Брамс не опечалился, узнав о смерти родного брата, а, наоборот, обрадовался. - Вы принесли мне отличную новость, солдатки, за это я выпью. - Капрал Брамс достал из-за пазухи зеленую фляжку и щедро приложился к ней.
Некоторые парни с завистью следили за кадыком капрала.
- Дон сержант, что же хорошего, что вашего брата убили? - я даже рассердилась на капрала за его бессердечие.
- В том хорошее, солдат Джейн, что моего брата убили, что теперь его нет, - капрал Брамс рукавом вытер усы. - Мы с детства враждовали, боролись за любовь нашей матери.
Наша мать - Балерина Большого Имперского театра - красавица из красавиц.
Но самое главное, что она прекрасно знала, что красавица.
Поэтому невзлюбила меня сразу, как только родила.
Она называла меня лопоухим уродом, потому что мои уши торчали чуть больше, чем у брата.
С рождения и повелось - все лучшее доставалось моему брату.
Игрушки, одежда, еда, кружки.
Даже в разные военные училища нас мама отправила.
Меня нелюбимого - на капрала, а ее любимого сыночка - на сержанта.
И дом она завещала моему братцу. - Капрал Брамс вытер рукавом набежавшую слезу. - Но справедливость восторжествовала.
Теперь дом достанется мне, только мне.
Выйду в отставку и заживу, как человек.
- Дон сержант, а сейчас вы живете, не как человек? - Я облизнула губки.
- Нет, сейчас я живу, как военный, и доволен своей работой, - капрал Брамс пребывал настолько в благодушном настроении - алкоголь, смерть брата, неожиданно свалившееся наследство в виде дома - что не указывал мне и Бонни на наши ошибки, которых, мы, наверно, в вопросах наделали - тьму! - Все по местам! - В трюме линкора капрал Брамс обрел командный голос.
- Господин капрал, мы не можем сесть, - я жалобно проблеяла.
- Надрали вам задницы на Эвкалипте, поэтому не способны теперь сидеть? - ну, ни сочувствия в капрале, ни вежливости, ни такта.
- Синьор капрал, нам задницы не надирали ни на Эвкалипте, ни нигде, - я надула губки в ответ на грубость капрала. - Нам нельзя надирать задницы, потому что мы с Натуры.
- Вот поэтому, что мы с Натуры, нам нужно подкладывать под попки прокладки, чтобы не испачкаться, - слова Бонни потонули во всеобщем здоровом ржаче.
- Что смешного? - я выпятила грудки.
Хотя после того, как они увеличились на Эвкалипте, уже не грудки, а груди - груди звучат гордо. - Прочитайте о наших законах Натуры, потом ржите.
- Я тоже смеюсь, солдат Джейн, - капрал Брамс глотнул из фляжки. - Ты называешь мой смех ржачем?