- Николай, ну где же выход, где? - А в глазах му`ка и слёзы.
Ну что я мог ей ответить. Сам вместе с ней готов заплакать, а не пойму, чего она хочет. Решил созвать гостей на новый год. Надоело в тоске жить. Собрались. Хорошо хоть, один весёлый знакомый пришёл. Он развлекал всех игрой на гитаре, анекдотами... а то бы труба, как на поминках. Потом выпили, понемногу разговорились, распелись, веселье наладилось. И Верочку не узнать. Повеселела, поёт, сплясала даже... я и не предполагал. Но вскоре я устал, да и выпил, вероятно, много, вышел в спальню, прилёг на кровать и уснул. Сколько я проспал, не знаю, только от чего-то проснулся. В комнате холодно, дверь в прихожую открыта, темно и никого нет. Когда слышу, вроде в прихожей кто-то целуется.
- До свидания! - Слышу.
Понял - расходятся. Хотел было встать, но снова уснул. Часов в 6 проснулся. Слышу, в другой комнате Верочка плачет, да так горько, что сердце разрывается. Видно, и не ложилась ещё. Подхожу - и верно, одетая лежит, в подушку уткнулась.
- Верочка, что с тобой? - спрашиваю.
А она вскинула голову:
- Жить, жить хочу! - И опять головой в подушку. Плечи трясутся.
Днём смотрю - уж она больная совсем. Осунулась, не узнать.
Спрашиваю:
- Может, ты больна... врача вызвать?
А она мне околесицу:
- Ты знаешь, я ведь даже целоваться не умею... Ах, ничего ты не знаешь!
Вот и поймите, что у нас за отношения стали.
Станция, кажется? Вы посидите... я схожу в буфет. Душно что-то...
Да-а... Зачем так много пью, спрашиваете? Так уж как-то получаться у меня стало. Я никогда волей не отличался, а теперь и совсем...
Что дальше было? Дальше... не хочется и вспоминать.
Решил я её отвезти на курорт. Подлечить нервы. Ну и подлечил на свою голову.
Поехали мы в апреле в Гагры. Бывали там? Место прекрасное! Залив, как подкова, горы вплотную, пальмы, кипарисы, воздух особенный, благоухающий - умирать не хочется.
Поначалу всё шло хорошо. Без путёвок, правда, диким образом, но устроились неплохо. Около самого моря, рядом с санаторием "Челюскинцев". Купаться уже можно было, но отдыхающих было ещё немного. Везде свободно: и в ресторане, и в столовой, и в кафе.
Смотрю, Верочка посвежела, похорошела, ну, думаю, дело налаживается. И со мной разговаривает... смеётся. Чего ещё желать?
Познакомились мы там с другими "дикарями". Вместе на пляже загорали, в одно кафе обедать ходили, держались компанией. Среди знакомых был мужчина лет 30-ти, Борисов. Стал я замечать, что он за Верочкой ухаживать пытается. Вилку там подаст, хотя она и сама взять в состоянии, вина подольёт... цветочек подарит. И так на неё смотрит... Не нравилось мне это. Когда заметил, наши знакомые сторониться его стали. А он как будто не замечает этого - продолжает внимание Верочке уделять, меня даже не стесняется. Я бы и без него мог за своей женой поухаживать.
Поехали мы как-то на Рицу - озеро горное. И он увязался с нами. Куда денешься? Было это 30 апреля. Решили заночевать, чтобы первое мая там встретить. Ну и верно: красота невообразимая! Речка Вздыбь, водопад, скалы дикие. Дух от красоты захватывает. Остановились в гостинице. Горы ходили смотреть, озеро обошли, а вечером, прямо на воздухе, выпили, песни попели и разошлись спать.
Во втором часу я проснулся. Знаете, бывает так. Сердце ли беду чует или ещё что... Проснулся, а Верочки нет. Будто током меня прошило. Не иначе, думаю, с Борисовым она. Как был, в трусах, туфли только надел, выбегаю искать. А душа так и кипит! И что же вы думаете? Хотя бы позаботилась, коль уж решилась на это, уйти куда-нибудь подальше... Нет, тут же, неподалёку и нашёл. Целуется... У меня в глазах потемнело, убить был готов обоих! А ноги будто к земле приросли, двинуться не могу. В горле пересохло так, что дышать трудно. Мне бы крикнуть, что ли? Так нет же!..
А она ему:
- Серёженька мой! - да таким голосом, помешаться можно. Обвила его за шею и целует, целует. Так страстно, словно душу ему отдать хочет. И смеётся, и плачет. Он её повалил, а она не сопротивляется. Вижу, на всё готова. И это с первого раза, человека ещё не знает. Вот натура...
Тут уж я не выдержал, закричал что-то. Вскочили оба, он её было загородить хотел собой, а она устало так и, представьте, без тени испуга, дерзко заявляет:
- Не надо, Серёжа, я не боюсь... Пришёл? - спрашивает. И даже не отворачивается, бессовестно, вызывающе и нахально смотрит на меня. - Ну что ж, это даже к лучшему. Не надо ничего объяснять.
- Как это не надо? - кричу. - Я тебе кто?
А она:
- Пойдём, Серёжа. Зачем это?
Я схватил его за рукав:
- Как вам не совестно, молодой человек? Вы - вор!
Так он, наглец такой, мне:
- Это вы у неё всё украли. Я только вернуть ей хочу.
- А ребёнка, - задохнулся я, - отцу вы вернёте? Или вы только о себе думаете?
- Какого ребёнка? - повернулся он к ней. Спрашивает: - Какого ребёнка?
- Обыкновенного, - кричу я, - с руками и ногами!
Тут он вдруг круто развернулся и быстро пошёл от нас.
А она как закричит ему вслед:
- Сергей! - будто ножом её резанули. У меня даже гнев к ней прошёл.
Больше я его с тех пор не видел. А она, когда повёл её в гостиницу, внимания на меня не обращает, как будто нет меня вовсе, и всё повторяет:
- Боже... боже! Как я могла об этом забыть? - И плачет.
Простил я её тогда. Мало ли мы в жизни ошибаемся? Знал-то её как порядочного человека - не предполагал в ней такой натуры.
Через полгода связалась она с одним курсантом из лётной школы. Парень молодой, глупый... на 2 года моложе её. Узнал об этом случайно, когда уж развязка настала. Кончил он школу и хотел её забрать с собой. Куда-то под Киев его направляли служить. Парень, видать, неопытный, по молодости решил, что лучшей не встретит нигде. Согласен был на всё, и ребёнка забрать. Но она отказалась. Разговор их я сам слышал:
- Спасибо, Володенька, за всё спасибо! Только не могу я... Прости меня... и пойми.
А он ей:
- Верочка, я ведь люблю тебя, жить без тебя не могу.
Я в этот раз не мешал даже. Пустота какая-то в душе сделалась. Сижу за кустом на скамейке, отдыхал там, и слушаю. Они с другой стороны сидели. Меня за кустами не видели.
Слышу, она ему со слезами:
- И я люблю тебя. Но какой ценой заплачу я тебе за твою чистоту. У меня уже нет этого... съели мою чистую душу.
А кто съел-то? Сама себя запятнала.
- Ты, - говорит, - жалеть потом будешь.
- Ведь заест он тебе жизнь, Верочка, - обиженным голосом отвечает он.
Тут я встал. Сами посудите - обидно же.
А она ему и отвечает:
- Не надо так про него... Он хороший, добрый человек.
Верите ли - белугой зареветь от этих слов мне захотелось. В ту же секунду всё ей простил. Ах, если бы она мне хоть раз такое сказала.
- Зачем же ты так поступаешь со мной? - хотелось крикнуть ей. - Хороший, а любишь другого! Как же понять тебя?
- Значит, с ним? - переспросил он её опять.
- Нет, - говорит, - от него я уйду. - И так это грустно, спокойно, у меня холод пошёл по спине. - Загублена, Володенька, моя жизнь, не вернуть... Но и дальше я так не могу. Уйду.
Я до сих пор слово в слово помню всё это. Не выдержал я тогда... и тихо ушёл. Было желание отравиться.
Пришла она поздно, под утро. Я не узнавал её. Это была не Верочка, это была хищная самка. И глаза... тоже - были уже не те. Признаться, это напугало меня. Я молчал.
- Я ухожу от вас, - сказала она, обращаясь ко мне на "вы", как к чужому. - Я не могу так больше. Пусть долг там... семья... падшая женщина, но у меня нет сил.
Знаете, мне стыдно вспоминать, но я... я упал перед ней на колени и просил не уходить от меня. Это был какой-то кошмар. Я не помню, что я там говорил. Она молча выслушала, затем устало опустилась и затихла. Дочка проснулась, 6 лет ей тогда было. Верочка посмотрела на неё и... осталась.
Прошло месяца три. Прихожу с работы домой, а она на диване. Плачет. Да так, как никогда в жизни. Думал, захлебнётся, хоть "скорую" вызывай. А на полу письмо валяется. Я, признаться, прочёл его. Писала какая-то женщина, Верочку в нём обвиняла, что из-за неё её бросил муж. Всё там Володя, Володя. Тут я и сообразил, что это же тот самый, который увезти её хотел... "чистый". Выходит, был женат.
Через год я захватил её с другим лётчиком. Молодой инструктор из школы. И где? В собственном доме, днём! Портфель дома забыл с нужным документом, пришлось возвращаться. А там...
Тут уж я задерживать её не стал. Наташеньку забрала и ушла... к этому инструктору.
Как живут? Не повезло ей. Разбился он в позапрошлом году. Сейчас одна. Где теперь? В соседнем вагоне едет. Почему не может быть? Всё может быть. Видели днём, когда Куйбышев проезжали, женщина в чёрном мороженое для мальчика и девочки покупала? Вы ещё, помню, внимание на неё обратили. Это была она. Второй раз из Ленинграда едет туда. В годовщину смерти цветы на могилу кладёт... Как совпало, что в этом же поезде я? ...Давайте спать!
Конец
Май 1958 г.