Глава 11. Аля
Мы с отцом не разговариваем. Пересекаемся на кухне, в коридоре или по пути в ванную. Мама пропадает на работе. Никто не упоминает о всплывшем факте моей позорной биографии. Я не выбирала, от кого родиться, и именно я разрушаю нашу семью. Куда ушли те счастливые дни, когда мы втроем гуляли, ходили по магазинам и смеялись? Даже бабушка не вела себя так грубо с мамой, они лишь перебрасывались едкими словами и забывали друг о друге до следующей встречи.
Теперь в нашем доме мрачно, тихо и неуютно. От депрессии и побоев спасает моя комната. Я запираюсь в ней и мастерю оригами. Новых звезд пока не было, но вскоре они могут появиться. Их уже больше одной, и это повод задуматься.
– Эй, ты где? – доносится до меня голос Розы. Урок закончился, начинается перемена. – Во времени заблудилась, что ли? – она машет рукой перед моим лицом.
– Нет, просто задумалась.
– С тобой что-то явно не так, – подруга с прищуром оглядывает меня. Смотрю на нее в ответ, а в голове мысль: «Только бы не догадалась». – Ты стала одеваться по-другому. У тебя вся одежда теперь закрытая. Когда у нас физра, сразу приходишь в спортивном костюме, чтобы не переодеваться в раздевалке. Неужели ты…
Я задерживаю дыхание. Паника нарастает.
– …влюбилась и тайком встречаешься с кем-то? Наверняка у тебя все тело в засосах, а мне говорить не хочешь, да?! – возмущается Роза. Я выдыхаю с нервным смешком.
– Да нет, просто в школе прохладно, меня иногда знобит.
– Не заболела?
– Нет. Осенью всегда так, пока батареи не включат, – для достоверности шмыгаю носом.
– Ладно, – Роза качает головой. – Не встречалась с тем парнем?
– С каким? А, ты про Жору, – опускаю голову. При мысли о нем щеки горят от стыда. Почему-то не хочется, чтобы он знал, что меня бьет отец. Пусть и не родной, он семнадцать лет меня воспитывает. – Нет.
В класс заходит Кристина. Она выглядит лучше, чем обычно. Роза говорила, что Крис наказали, и она добирается до школы в общественном транспорте, а после школы сразу идет домой. Не так уж страшно, если учитывать, какой ущерб квартире нанесла ее вечеринка. Браслет с драконом удачи все же работает?
– Я сегодня чуть позже приеду, буду на танцах, – говорит Кристина Розе.
– Хорошо, – она кивает, потом поворачивается ко мне. – Она временно живет у меня, пока в квартире делают ремонт.
– Почему ты мне раньше не сказала? – удивляюсь я.
– Я говорила. Это же ты у нас в облаках витаешь все время. Кстати, хочешь расскажу кое-что? – я киваю. – Конечно, я просила его об этом не говорить, но мне самой не терпится посмотреть, что будет дальше. Так уж и быть, ты тоже должна знать.
Она болтает сама с собой, активно жестикулируя и кивая. На ее лице сменяются эмоции, пока Роза наконец не приходит к единению со своими мыслями.
– Он знает, где мы учимся, и в каком классе. Я ему рассказала.
– В смысле?
– Помнишь, я пошла помогать Кристине? Жора и Колька Жилин тоже там были. Я видела, как Жора на меня поглядывал, поэтому решила первой завести эту тему. Он даже поклялся мне, что не сталкер и не маньяк. В общем, если однажды увидишь его у ворот или в школе, не удивляйся, ладно?
– Блин, Роза! – ее слова смущают и злят одновременно. – А если он сегодня придет? Я одета как чучело! Почему ты мне раньше не сказала?!
Подруга от души хохочет, пока я хватаю зеркальце с блеском для губ и спешно наношу его.
– Вот! Вот этого я от тебя и ждала. А то одеваешься как монашка, когда такой парень на тебя запал.
Нам запрещают носить вызывающие наряды, длинные серьги и ярко краситься. Школа, конечно, учебное заведение, но всем девчонкам хочется выглядеть красиво. Поэтому у нас в моде натуральный макияж. На ухоженной коже Розы косметика незаметна, зато подчеркивает ее большие глаза и красивые губы. Одноклассники и некоторые учителя верят, что Роза единственная из всего класса не пользуется косметикой. Наивные.
– Я понятия не имею, как все сложится, – продолжает Роза, – я просто хочу, чтобы ты была счастлива.
– Почему ты так интересуешься моими несуществующими отношениями? – замечаю я, проверяя, не сползла ли тоналка. – Ты сама легко можешь начать с кем-нибудь встречаться.
– О, за чужими отношениями всегда веселее и интереснее наблюдать. Свои быстро надоедают.
– Хочешь сказать, что мне тоже может надоесть?
Роза пожимает плечами.
– Кто знает? У нас с тобой разные характеры. Мне не понравится одно, тебе другое. Так сразу не скажешь. К тому же у меня было-то всего двое парней, и они оказались не самыми интересными людьми. А у тебя вообще никого не было, поэтому нельзя судить по одним отношениям… это как сварить первые в жизни макароны и верить, что они не слипнутся.
Растушевываю по векам светло-бежевые тени. Впервые наношу макияж за пятиминутную перемену. Непередаваемый экстрим!
* * *
Мне везет, и учителя не замечают боевую раскраску. Чем ближе конец учебного дня, тем сильнее трепещет сердце. Не известно, придет ли Жора сегодня. Он и в предыдущие дни не приходил… Если бы сильно хотел, мы бы уже встретились? Сомнения грызут меня, как крысы провод.
– Ну, что, будешь его ждать? – спрашивает Роза, когда мы стоим у школьных ворот. Я верчу головой, всматриваюсь в лица и фигуры прохожих. Все не те.
– А надо? – протягиваю с сомнением. – Он ведь не может сказать, когда придет, а сейчас уже поздно и холодно.
– Не, пойдем домой, – Роза берет меня под руку и улыбается. – Вдвоем теплее. По крайней мере можем прогуляться до ближайшего магазина и купить чего-нибудь вкусненького.
Рядом с нашей школой каких только магазинов не открывали: и хозяйственный, и магазин шин, даже продавали разливное пиво. В конце концов помещение сдали тем, кто открыл небольшой продуктовый. Пиво школьникам продавать нельзя, родители за шинами, может и зайдут, а вот вкусности или что-то полезное нужны всем.
Мы покупаем всякую гадость: Роза чипсы, а я сухарики. Последние хорошо помогают справляться с нервозностью, когда за закрытой дверью слышатся тяжелые шаги отца. Мама то появляется, то исчезает в квартире. Будто не живет, а мерцает.
Я расплачиваюсь на кассе, когда звонит мобильник. На экране высвечивается мамин номер.
– Да, мам?
– Ты где, Алечка?
– Мы с Розой зашли в магазин, а что? Нужно что-то купить?
– Нет. Я приехала забрать тебя. Нужно поговорить с глазу на глаз. Попрощайся с Розой и перейди на противоположную от школы сторону, хорошо?
– Хорошо, – я кладу трубку и в замешательстве смотрю на подругу. – Мама звонила. Говорит, приехала за мной.
– Так это ж хорошо, разве нет?
– Не знаю… Ладно, она уже тут, я побегу, – мы прощаемся с Розой крепкими объятиями.
Я выскакиваю из магазина первой. С трудом дожидаюсь зеленого светофора и бегу на другую улицу. Сигналит незнакомая служебная черная машина. Маму иногда возят на ней, а иногда она и сама садится за руль. Она получила права, когда мне было восемь, и я до сих пор горжусь мамой за ее смелость. Что до папы… Он побаивается ездить за рулем из-за аварии в прошлом. В юности он гонял на мопеде и чуть не сбил пешехода. Вывернув руль, он съехал в канаву и сломал руку. Все зажило, но страх остался, поэтому он зарекся чем-либо когда-либо управлять.
Я подхожу к машине. Стекло опускается, и я вижу маму за рулем. Она жестом велит мне сесть. Я сажусь на пассажирское сиденье, стекло поднимается.
– Как ты, солнышко? – спрашивает мама.
– Нормально. А у тебя все хорошо?
Мама кивает, заводит мотор и выезжает на дорогу.
– У нас не будет другой возможности поговорить, поэтому я хочу сделать это сейчас, – она напряженно глядит на дорогу. – Я знаю, что вы с папой делали тест ДНК. Мне жаль, что все так получилось. Я должна была сама тебе обо всем рассказать.
Мама резко тормозит. Нас потряхивает, ремень безопасности впивается мне в грудь. Я обхватываю его руками и оттягиваю, чтобы ослабить боль.
– Прости. Я слишком волнуюсь.
Я беру маму за руку и сжимаю, говоря взглядом: «Все хорошо». Она грустно вздыхает.
– Мне повезло, что ты у меня такая понимающая, Аленька. На что я рассчитывала? – мы проезжаем перекресток. Начинается дождь, мама включает дворники. – Ты, наверное, хочешь узнать, кто твой настоящий отец?
Я борюсь с мизерным любопытством. Узнать, что мой папа чужой человек гораздо хуже, чем встретить незнакомца и обнаружить, что он мой отец по крови.
– А мне надо это знать? – спрашиваю маму. Она понимающе кивает и ее взгляд затуманивается. Она отворачивается, вглядываясь в блестящую от дождя дорогу.
– Твой настоящий отец не плохой человек. Просто наши пути с ним разошлись. Я встретила твоего папу, у нас завязался бурный роман. Потом я узнала, что беременна. Твой папа случайно увидел использованный тест и сделал мне предложение. Я не смогла рассказать ему правду. У нас все было хорошо, пока Петя… Петр Васильевич не объявился.
Я слушаю маму, поглядывая по сторонам. Люди бродят черными шахматными фигурами. В осенних сумерках не видно ни лиц, ни цвета одежды. Интересно, папа уже дома или сегодня снова ночует у бабушки?
– В общем, из-за фотографии на корпоративе, где была я с деловыми партнерами, в том числе и Петром Васильевичем, твой папа заподозрил неладное. Он увидел сходство между Петром и тобой. Когда он спросил, чей ты ребенок, я не смогла соврать. Знаю, я должна была попытаться, чтобы спасти семью, но на самом деле, Аля, семьи уже давно нет. Мы с отцом мало что делаем вместе. Улыбаться на камеру или изображать заботливых родителей на школьных собраниях еще можно научиться, но нельзя быть счастливым, когда жизнь летит в пропасть. Я хочу быть счастливой, Аля.
– А что для этого нужно?
Мама прикрывает глаза, а когда открывает их, ее голос становится холодным, а слова звучат как заученные:
– Я хочу развестись с твоим папой, но это будет сложно.
– Почему? Из-за бюрократии?
– Нет… – она волнуется, впивается пальцами в руль автомобиля.
– Мам… скажи уже? – смотрю на нее и чувствую, как сердце вот-вот оборвется.
– Я хочу съехаться с Пет… Петром Васильевичем и начать все заново. Для этого понадобится время, а тебе лучше не видеть, как мы с твоим папой будем постоянно ссориться. Но это же ничего, правда, Аля? Ты ведь сможешь потерпеть годик?
Глава 12. Жора
Свобода заканчивается в понедельник. Мать выписывают, я забираю ее из больницы. Мы идем домой пешком, потому что ей рекомендовали прогулки на свежем воздухе, хотя называть свежим воздух в нашем городе – лицемерие.
Я веду мать под руку. Прохожие видят нас, улыбающуюся маму, и улыбаются в ответ. Все, как положено: идеальная мама, сопровождаемая идеальным сыном. Ей нравится примерять на себя роли, которые можно скинуть через пятнадцать минут без всяких обязательств.
– Ты набрался сил? – спрашивает мама. Киваю. – Хорошо. Потому что мне они понадобятся.
Она уже не скрывает, что питается моими нервами. Во всех этих книжках про вампирскую любовь пишут, как это круто, когда вампир ухлёстывает за человеком. Романтика, любовь до гроба лежат на поверхности, под ними же скрывается несчастный человек, вынужденный коротать день за днем под бдительным контролем вампира. Ни в одной подобной сказке не говорится, что пара вампиров может жить счастливо. Каждому из них нужен кто-то обычный, чтобы они могли за его счет скрывать собственные комплексы. Знай поклонники подобных историй, как на самом деле живется рядом с энергетическим вампиром, они бы сожгли все эти однотипные томики.
– Тебе нужно встретиться с моим врачом, – говорит мать. – Он хотел проконсультировать тебя, но вы разминулись.
– Зачем мне его консультация?
– Я так сказала, разве не ясно? – она притворно хохочет, будто я пошутил.
Змея. Надеюсь, он даст мне противоядие, и оно избавит меня от тебя.
– Как дела в школе, Жора? Ты исправил свою двойку?
– Неделя только началась.
Мать хмурится, ее взгляд становится агрессивным. Еще одно возражение, и она меня размажет. Уничтожит, как букашку.
– Чтобы на днях исправил. У меня нет времени следить, как ты делаешь уроки или проверять дневник. Если твоя учительница еще раз позвонит мне и скажет про новую двойку, я заставлю свою секретаршу следить за тобой. Тебе это не понравится, молодой человек.
Так и тянет сказать ей, что у нее полно времени на слежку за мной и пьяные выходки. Вместо этого я киваю, улыбаюсь и продолжаю изображать счастливого сына.
* * *
На следующий день я отхватываю кусочек свободы. Тренировок нет, мать задерживается на работе, а я могу заниматься своими делами. На уборку и приготовление ужина много времени не нужно. За годы рабства я приноровился прятать грязь.
Выхожу на балкон, сажусь в кресло-качалку и читаю классику. Задания по литературе невыносимо скучные, от математики хотя бы скулы не сводит. Просыпаюсь от запаха табака, щекочущего ноздри. Потираю глаза, убираю книгу.
– С добрым утром, – говорит Вася, махнув в знак приветствия. – Вижу, Достоевского читаешь? Не поздновато ли?
Я и забыл про него. Наш сосед с огромной плазмой и пустой квартирой. Стоит по пояс голый, в пушистых тапках на босу ногу и в темно-зеленых штанах в коричнево-желтую клетку. Какая безвкусица. Какое ему дело до того, что я читаю?
– Экзамены скоро, – говорю, – освежаю в памяти.
– Кому ты брешешь? Я видел, как ты заснул. Спорим, что ты ее даже не прочитал?
– Твоя проницательность бесит, – я говорю вслух то, что думаю. Может, мне удастся избавиться от навязанного общения? Он помог мне выбраться с закрытого балкона, но это не делает нас лучшими друзьями.
– И че? – смеется Вася. – Стыдно стало что ль?
– Нет. Просто эта концепция устарела, – мне становится легко. В школе и с матерью я не высказываю своих мыслей. Проще адаптироваться и подмазываться так, чтобы никто не знал, какой ты на самом деле. С Алей… с ней все сложно. Ей я еще не врал, но не знаю, что будет, когда у нас завяжутся отношения. А с этим чуваком с голым торсом, торчащим на балконе, когда на улице плюс пять, все как-то просто. Будто так и должно быть.
– Какая?
– Типа вот Раскольников убил людей и такой весь раскаивается. В современном мире постоянно кто-то кого-то мочит. Вон, почитай новости: то на бытовой почве, то из-за бухла, то еще че. В убийстве уже давно нет ничего удивительного. Во времена Достоевского такое читали, трясясь под одеялом, в наше время можно нагуглить фотки с мест преступлений с самых разных ракурсов, и не почувствовать ничего. К тому же почему-то все забывают, что Достоевский писал за деньги, которые проигрывал в азартные игры. Почему я вообще должен тратить время на эту книгу?
Я замолкаю. От длительного монолога собственный голос звенит в ушах. Охренеть, никогда так много не говорил. Вася тушит сигарету и ухмыляется.
– Если твоя училка по литре узнает твое мнение, она засунет его тебе в жопу и поставит два.
– Поэтому я ей ничего не скажу. Напишу сочинение из общеизвестных фактов и псевдоанализа. Ноль творчества или вольнодумства. Другого от нас в школе и не ждут, – хмыкаю я.
– Интересно базаришь, – Вася чешет подбородок с пробивающейся щетиной. – Ты прям бунтарь. Смотрел фильм «Footlose»?
– Нет.
– Там в городке запрещена рок-музыка. Типа от лукавого, все дела. И туда приезжает новенький, который танцует под эту музыку. Чувак пошел против системы. Сам фильм снимали в восьмидесятых, по-мойму, не суть. Вот ты мне его напоминаешь.
– Даж не знаю, комплимент это или унижение.
– Посмотри и узнаешь. Может, че нового для себя отметишь, – Вася оглядывается, и я слышу звонок стационарного телефона. – Ладно, мне тут уже десятый раз звонят. Че-то срочное, наверн. Бывай.
Он скрывается в квартире. Я поглядываю на часы. Ничто не помешает мне посмотреть фильм, пока буду готовить.
* * *
Нужно действовать быстро, если я хочу контролировать ее на протяжении года. Я достаю телефон и звоню Кристине. Наши матери знают друг друга, поэтому у моей не возникнет подозрений или вопросов, почему мы общаемся. Крис отличница, умница, и прочие применимые к ней эпитеты, я же лоботряс, списывающий работы в решебниках, у одноклассников за деньги, подкупающий учителей. Мы с ней разные, и только богатые родители объединяют наши интересы. От нас ждут, что мы станем владельцами крупных корпораций, или займем посты директоров; может, откроем франшизу, или несколько разных франшиз. Одно время Крис верила, что нас с ней продали друг другу еще с того момента, как УЗИ определило наш пол.