Я покивал. Признаюсь: сам я рос во вполне благополучной семье. Мои родичи до сих пор работают, они всегда при деле. Не помню я, чтобы мой отец вот так со мной уединялся и пытался со мной поговорить по душам. Я искренне рассказал бате о том, при каких обстоятельствах встретился с боссом. О Люське промолчал - путь сама, если хочет, наболтает бате что ей заблагорассудится. Напоследок батя задумчиво проворчал:
- Ты по молодости и представить себе не можешь, какая она короткая, эта жизнь. Растрачиваешь ты жизнь на черт знает что. И я с вами... Мы жили хорошо. У нас был эсэсэсэр. Идея, понятия, цели. А у вас - что? Урвать и свалить. Мерзко...
Пунктом, в котором мы должны были устроить очередной гешефт, обречен был стать город Верхнемезенск, в глубине тайги. Мы представляли редакцию журнала "Лесное хозяйство". Разводил Владимир Викторович лесопромышленников. Они не были похожи ни на бритоголовых предпринимателей города Чухвина, ни на пустозерских рыбаков. Мужики активные, деловые, кстати, хорошо одетые. После как всегда пылкого выступления босса они засыпали оратора вопросами, причем в основном делового толка: "А кто нас там, в Финляндии будет встречать?" (босс "организовывал" бизнес-форум в Турку); "Можно ли взять с собой образцы пиломатериала?"; "Брать с собой выпивку-то?"; "А где гарантия, что это не обман?" (босс гарантировал, сам вице-премьер курирует данный вопрос, в Белом Доме озабочены вопросом маломощности российской лесопереработки); "Что там, в Москве, думают о малом бизнесе?"; "Доколе налогами душить будут?"... ну, и так далее. Босс отвечал четко и обстоятельно. После обеда нам с Люськой следовало поехать на одно передовое предприятие. Но на выходе из администрации случился инцидент.
На нас с Люськой упулилась пышная женщина. Она посверлила, посверлила нас глазами и строго вопросила:
- Ага, журнал "Праздник" пожаловал, здрасьте-пожалста... А где ваш этот... редактор главный?
У меня будто печень провалилась в пятки. Я почувствовал, как раскраснелся. Выручила Люська:
- Ой, тетенька, радость-то какая! Туточки наш главный, щас, позовем.
- А чё звать-то? Ведите! - тетка решительно двинулась на нас. - у моего мужа пилорама. Он был на этом собрании, по поводу вашей долбаной Финляндии. А меня, значит, в Германию уже отправили. Где деньги, гавнюки? - решительно завопила она.
Я понял: матрона из тех артистов, которые были на празднике в Больвычегодске. Ну, по-п-пали... А ведь и вправду там были какие-то тетки, которые все тараторили на каком-то незнакомом языке. Босс прокололся?..
Очень вовремя за спиной раздался мягкий голос босса:
- Мадам, приветствую! Есть проблемы? Что ж, пойдемте в администрацию, потолкуем...
Собственно, все "толкование" состояло из обмена числами. Солистка выторговала за свое молчание много, сто тысяч. Вез нас из города Верхнемезенска батя о-о-очень быстро! Мы не останавливались на протяжении полутысячи километров, пока не въехали в соседний регион. Страшно было на границе, возле поста ГАИ. Ведь могла эта скотина стукнуть ментам - тогда нам... Мы проезжали мимо бравого гаишника, стиснув зубы. Когда он махнул жезлом, думали - все. Оказалось, страж просто приветствовал московский номер.
9. Тудыт-растудыт
У босса имелись планы на городок Малмыж в Кировской области, но из-за того, что на празднике в Больвычегодске были люди и из этой чертовой Вятской губернии, не хотелось рисковать: всего мы по ней отмахали больше тысячи верст, продвигаясь строго на Юг.
Видимо, чтобы смазать тяжесть впечатления, Владимир Викторович откровенничал о своих принципах. Они у него, оказывается, есть. Ну, или не принципы, а так... некоторые соображения. Вот, что главное в профессии журналиста? Как это ни банально - вовремя смыться. Но почему босс представляется именно прессой? Здесь все зависит от... географии. В больших городах прессу считают прислугой власти. Об нее ноги вытирают. В глубинке же представитель центральных СМИ - полубог. Важно еще выбирать те регионы, где у власти бывшие советские партийные или хозяйственные работники. Человек из Москвы, из центрального журнала для них - большой человек, подлинная "четвертая власть".
И еще: ревизоры, комиссии, следователи - это теперь не актуально. Ну, не приезжают они внезапно! Слишком развито информационное общество, да и коррупция не сдает позиции. Корреспондент может и нагрянуть. И еще корреспондента боятся, ибо убеждены: "По письму или еще какой наводке прибыл, скотина!" И, когда журналист заявляет: "Я пришел дать вам преференции!", чиновник расплывается, ибо тяжесть спадает с души. Получай, корреспондент, бесплатную гостиницу, харчуйся, пей, гуляй! Девочек хочешь? Получи! Устроить тебе рыбалку-охоту? Да на здоровье! Только одного не делай, корреспондент: не общайся с неугодными. В каждом ведь регионе - даже самом зачуханном - наличествует своя оппозиция. Последние тоже норовят прорваться к властишке, потому-то и стучат во всякие СМИ да прокуратуры. А что они делают, когда таки прорываются к властишке? Правильно: гнобят своих прежних гнобильщиков.
Важна и техника общения с обслуживаемым контингентом. Говорить надо негромко, неторопливо и спокойно. Как хирург делает операцию - лишь бы нерв не задеть. Правильный корреспондент должен напоминать почти святых гениев словесности, какими они предстают в старом добром кино. Этот лирический штамп народу ближе и роднее образа нахала из телепередачи "Русские сенсации". Когда в тебе видят не хама, но интеллигента (в хорошем смысле), думают: "Есть ведь еще люди порядочные в матушке-России!"
...В приемную министра сельского хозяйства одной из поволжских республик босс отворил дверь чуть не ногой:
- Добрый день! Я редактор агропромышленного отдела журнала "Огонек" Юрий Исаевич Кеслер. Мы, - босс сделал широкий жест в нашу с Люськой сторону, - хотели бы написать хороший добрый очерк о земледельческом хозяйстве или животноводческой ферме, которые, несмотря на экономические трудности, живут и добиваются высоких показателей.
Министр несколько секунд смотрел непонимающе. Потом дал отмашку секретарше, недоуменно стоящей в двери, и через три минуты мы уже пили чай с печеньем и конфетами. Разговор шел о трудностях жизни российского крестьянина. О диспаритете цен на сельхозпродукцию. Об отсутствии внимания к деревне со стороны государства. Потом были приглашены несколько серьезных мужиков. Они пошептались о чем-то, после чего министр провозгласил:
- Что ж, Юрий Исаевич. Предлагаем вам посетить хорошее хозяйство...
Слово "хорошее" было произнесено как в свое время Гагарин сказал: "Поехали!". Министр, махнув рукой настоял, чтобы мы ехали на министерском транспорте - наш водитель пусть отдохнет. Неблизкий ведь путь от Москвы... Задан был вопрос: "Не хотите ли отдохнуть с дороги?", на что босс ответствовал: "Сначала самолеты - потом девочки. Мы расположены потрудиться..." Очень скоро микроавтобус уносил нас троих, да еще нескольких мужчин в костюмах в сторону хорошего хозяйства. В салоне царила мрачноватая тишина. Миновали громадный какой-то дворец, достойный султана Брунея. Один из попутчиков, заметив мое любопытство, пояснил: "Конезавод построили ваша... москвичка. Батурина Елена Николавна. Инвестор!.." Слово "инвестор" произнесено было с оттенком отвращения. После небольшой паузы "разговорчивый" скороговоркой спросил: "Слушай... а вы случайно не рейдеры?" Ясно, что вопрос риторический. "Разговорчивый" продолжил: "А то ведь как получается. Приедут, увидят, что дело налажено. А назавтра придут - и отымут..." Я наконец нашелся, что сказать: "Не-е-е... мы не отнимаем. Наше дело - рассказывать одним хорошим людям о других хороших людях. Чес-слово!" "Разговорчивый" сделал вид что поверил. Дальше ехали молча.
Вышли на площади, утопающей в цветах. Нас ввели в двухэтажный дом, украшенный вывеской "ООО ВПЕРЕД", и на верхнем этаже мы угодили за стол. Он был уставлен яствами - такими, которые я в своей питерской конторе на корпоративах не видывал! Здесь были и стерлядь, и балык, и су-ши, и хе, и даже черная икра в яичных белках. Там уже собственной персоной восседал министр сельского хозяйства. Босс восстал: "Но как же, господа! Сначала самолеты... то есть, работа!" Министр ласково ответил: "Юрий Исаевич, пусть молодежь поработает! А мы потолкуем... по-свойски..."
Нас с Люськой отвезли на ферму. Люська, оглядев все вокруг, буркнула: "Век бы всего этого не видела!.." Тем не менее, она с удовольствием фоткала коров, изредка восклицая: "Блин, умеют же!" Потом нас препроводили в светлое помещение, куда ввели испуганную пожилую женщину, безуспешно старающуюся спрятать большие руки. Представили: "Вот, лучшая наша доярка Зоя Мишуткина. Удои - девять тысяч!" М-м-м...да. Мне предстояло взять интервью. Но о чем ее спрашивать, ежели я и коров только по ящику созерцал? Опять помогла Люська:
- У вас ведь простое привязное содержание. Обычная черно-пестрая порода. Откуда такие надои?
Доярка смутилась, пробурчала:
- Так, чё сказать-то? - она покосилась на мужика в белом халате. Мужик успокоил ее:
- Григорьевна, не бойсь, говори все как есть. Товарищи корреспонденты, Зоя Григорьевна у нас нечасто с прессой общается. Ну, отвечай что ль!
- Так, доем... В три утра встала - к своей скотине. Потом на ферму вот...
Снова вступил мужик в белом халате:
- У нас селекционная работа хорошо поставлена. И корма разнообразные. Но главное - наши доярочки, они у нас молодцы. Да, Григорьевна?
- Так, неплохие небось, - доярка бросила злой взгляд на своего начальника, - только платили б побольше. Вон, старший сын скоро с армии придет, жениться захочет. А для этого денег надоть...
- Ну, ладно, Григорьевна. У тебя самой скотины полный двор. Небось уж накопила.
- Не тябе, Пятрович, залазить в мои закрома! Сам-то свои хоромы достроил. А за какие дарма? Вон, харю-то какую отъел! Тудыт его - растудыт, ваш "ВпЕред"... - Удаление в слове "вперед" она делала на первом слоге.
...И снова Люська разрядила обстановку:
- Зоя Григорьевна, а сколько у вас группа-то?
- Шестьдесят...
- И без подменной?
- Откуда взять-то, дочка? Молодые уехали, старые изработались или спились... Уйдем вот на пензию, некому будет со скотиной вазюкаться...
- Ой, Зоя Григорьевна, а у нас... - Люська осеклась. - А сколько у вас детей-то?
- Трое, дочка. Муж на заработках - у вас в Москве, все на мне!..
Две женщины очень мило поговорили о своем. Мне ничего не оставалось как молчать. Да-а-а... рыбак, как говорится, - рыбака... То есть, крестьянка - крестьянку. Я все же многозначительно спросил у дояркиного начальника: "Уважаемый, у вас есть все же вера в то, что в вашем лучшем хозяйстве жизнь станет еще лучше?" Тот, вытерев руки о халат, усмехнувшись, ответствовал:
- Вера-то есть. Будущего нет...
...Когда мы вернулись в правление, босс распинался по поводу какой-то "Столыпинской" премии, которую скоро в столице, прямо в Минсельхозе будут вручать передовым животноводам и хлеборобам. В роли благотворителя выступает банк "Капитал". За столом вместе с министром восседали руководители передовых хозяйств республики и благочестиво внимали. Чем-то мне эта сцена напомнила "Тайную вечерю" Леонардо.
...Когда мы вернулись в республиканский центр, батя был зверски пьян. Он лежал в гостиничном номере "люкс" посреди пола и что-то невнятно мычал.
- Так, - произнес босс, - я подозревал, что он запойный... У кого-нибудь есть права?
Права есть у меня. Правда, я их купил и совершенно не умею водить. Практики не было. И снова возникла Люська:
- У меня нет, но я водила. Муж научил... Бывший.
Так поехали! Нам не нужно новых приключений на свою... Жека, хватайте его за плечи, я за ноги - и вперед! Нам снова была выдана доля от бизнеса. Бате ничего не дали. Да, он, кажется, и не просил. В следующем городе Люська снова отослала деньги домой. И мои опять не взяла (хотя я вновь предлагал). У меня уже накопилась приличная сумма. Неплохо быть жуликом!
10. Один день Ивана Денисовича
...Люська стала спать с боссом. То чувство, которое я испытал, узнав об этом, ревностью не назовешь. В конце концов, кто она мне? И кто для меня этот прощелыга Владимир Викторович?.. Они вдруг, внезапно возникли, так же и пропадут - однажды... И все же меня разбирала досада. Хиляк, жулик, старый козел, в конце концов.. Чем он их всех берет?
Батя, когда более-менее оклемался после своего запоя, изрек: "Все к лучшему..." Про что он? Так ведь сказано: про все... Мы проводили мероприятие в другой волжской республике, в городке Козлове. Город так себе. Всего достопримечательностей в нем только женская зона, пивной заводик, да еще дача, на которой сто лет назад пытался соединить свои параллельные математик Лобачевский. Но козловцев обуяла мания: развить у себя туризм. Им, может, и не нужна была эта заморочка, они тихо и в общем-то счастливо жили в своем прекрасном захолустье, но президент республики дал отмашку всем городам республики реализовывать рекреационные и культурные потенциалы.
Предпосылки у Козлова к тому были. Городок стоит на Волге, у него есть своя пристань. Несколько, правда, запущенная (говорят, дебаркадер с пристани сперли еще в начале перестройки), но способная принимать большие белые теплоходы. Теплоходы не приставали, лишь два раза в день к пристани причаливал катерок, развозивший старушек по прибрежным деревням. А Козловским начальникам кровь из носу было, чтобы приставали. Этой страстью Владимир Викторович и вдохновился.
На сей раз мы представляли журнал "Туризм в России". Босс решил провести семинар "Туристическое будущее Козлова". Добросердечная власть нам предоставила лучшее в городе здание, Дворец Культуры. Съехался на мероприятие весь цвет района, можно сказать, Козловский бомонд. В центре города даже афиша висела (местные художники постарались):
"В районном Дворце культуры состоится встреча с московским гостем Иваном Денисовичем Колюжным. Будет разговор о будущем города и района. Явка обязательна"