========== Вдали от дома ==========
Атра
Запись в дневнике Юстэса Кларенса Вреда.
«Дорогой дневник, уже 250 дней у нас живут мои двоюродные брат и сестра ― Эдмунд и Люси, а также эта жуткая и отвратительная девушка Эдмунда ― Элизабет. Не знаю, сколько я еще смогу выносить их ненавистное общество. Если бы с родственниками можно было относиться как с насекомыми, было бы куда как проще. Я бы посадил их в банку, или наколол на булавку. Особенно ― Элизабет. Она совсем не похожа на Эдмунда и Люси, и я даже представить не могу, почему Альберта разрешила жить этой девушке в нашем доме. Она вечно находит повод уколоть меня, а вместе с Эдмундом всячески подставляют. Кроме того, наблюдать их частые поцелуи и объятья до тошноты невыносимо».
Юстэс Кларенс полностью заслужил свои фамилию ― Вред. Родители звали его Юстэсом, учителя — Вредом. Друзей у него не было. Элизабет, желая подразнить противного родственника Эдмунда называла его «Юси», причем тянула гласные так, словно обращалась к неразумному и маленькому ребенку. Юстэса это выводило из себя, но он был хилым, не одолел бы даже Люси, не говоря об Эдмунде или Элизабет, однако отказывался это признавать. Последняя из ненавистной и явно сумасшедшей компании раздражала его больше всех.
Сьюзен и Рабадаш были с отцом Пэванси в Америке. Они часто писали письма, в основном писала их Сьюзен, но приписки почерком Рабадаша узнавались легко. Питер жил в доме профессора Кёрка ―готовился к вступительным экзаменам. Люси ходила в вечернюю школу, поскольку днем была занята домом. Альберта считала, что раз приютила у себя троих детишек, они обязаны ей помогать. Эдмунд был готов спорить с таким утверждением, но Элизабет и Люси такой расклад в принципе устраивал. Хотя нет ― всем троим хотелось быть в другом месте, лишь бы не в этой семье Вредов.
Последнее их путешествие в Нарнию произошло почти два года назад. Все эти два года Эдмунд и Элизабет жили обособленно от остальных, проходя домашнее обучение в доме профессора Кёрка. Элиз больше была гуманитарием, и точные науки учила просто для галочки ― пару месяцев назад они с Эдом сдали какой-то экзамен в какой-то престижной школе, получили диплом и были отправлены вместе с Люси сюда. Эдмунд же наоборот окунулся в экономику, правовое дело и математику ― у него это неплохо получилось. Он даже начал вести экономические дела профессора Кёрка, причем весьма удачно.
Почти вся шестерка изменилась. Сьюзен стала еще более красивой, если раньше она была симпатичной, то теперь ― точно красавица. Училась она неважно (хотя в остальном была очень умна), и мама решила, что она «почерпнёт больше, чем маленькие», если поедет с ней и отцом в Америку. Про то, что когда-то в их семье была такая девочка как Беллатриса Грейс она действительно забыла, как и говорила сама Элизабет на станции.
Питер, Рабадаш и Эдмунд ― все как один, из мальчишек превращались в мужчин, немного шире в плечах, а Эдмунд еще и в росте прибавил. Юноши учились верховой езде, по желанию учились фехтованию, одним словом были джентльменами. Конечно, так их называли все, кто не знал о том, что когда-то они были Королями и Царем.
Элизабет изменилась тоже ― из симпатичной, но несколько нескладной девочки-подростка она стала превращаться в красивую девушку. Она приобрела некоторые формы, лицо заострилось, она стала делать макияж и красиво собирать волосы, стала чаще носить юбки и платья, хотя сейчас, стоило начать холодать, она быстро прикупила себе пару штанов.
Люси проходила через сложный период ― она была красивой, но сама все еще видела себя маленькой девочкой. Элизабет убеждала Люси в том, что она очень симпатичная, а пройдет еще немного времени, и малышка станет еще более красивой. Девочка, вроде как, и верила, но неизменно задерживала взгляд на других девушках.
Письмо Сьюзен Пэванси.
«… Как жаль, что вы не с нами ― здесь очень здорово. Хотя, конечно, не как в Нарнии. Зато под час стоит такая жара, совсем как в Тархистане ― Рабадаш здесь чувствует себя как дома. Америка замечательная, только мы редко видим папу ― он столько работает.
Меня пригласил на чай в Совете один морской офицер ― Рабадаш ревнует, но кто может сравниться с царевичем из Тархистана? Надеюсь, у Элиз таких проблем с моим братцем нет».
Элизабет рассмеялась.
― Конечно, нет, ― Элиз подмигнула Эдмунду. ― Всего лишь пара разбитых носов, и почтальон боится приносить нам письма.
Эдмунд фыркнул. Люси зачитывала письмо вслух на кухне, пока Элизабет готовила ― сегодня была ее очередь. Девушка не переставала пользоваться внушением, однако выяснилась негативная сторона ―люди становились пассивными. Таким образом и так не слишком приятные Альберт и Гарольд стали не просто пассивными, но и весьма недовольными… всем.
― Как жаль, что мы не могли поехать вместе с Питером, ― произнесла Люси.
― Профессору надо было отдохнуть от меня и Эдмунда. Да и Питеру будет легче учиться, ― сказала Элизабет, помешивая суп в кастрюле. Эдмунд подошел к девушке, и та дала ему ложку с супом. ― Пробуй.
Впервые слово «свадьба» прозвучало от самого Эдмунда. Меньше чем через неделю ему должно было исполниться восемнадцать, и юноша планировал сразу сделать предложение Элизабет, которой восемнадцать уже исполнилось. Об этом намереньи знали все, включая Элизабет, и никто не был удивлен ― это было решено еще после первого путешествия в Нарнию, когда им было всего по десять.
― Вкусно, ― произнес Эдмунд, облизывая тонкие губы. ― А теперь давай найдем яд и отравим нашего братца.
Элизабет рассмеялась. Эдмунд поцеловал ее в висок. Люси притихла ― она всегда с каким-то трепетом наблюдала за подобными картинами. Правда, все-таки спешила уйти, поскольку в простых поцелуях в макушку, щечку было столько личного, что не каждый мог вынести. Кроме, разве что, Юстэса, который сразу принимался голосить о том, как ему противно, и чтобы они не целовались в его доме. Впрочем, пару это смешило, и Элизабет с Эдмундом даже и не думали к нему прислушаться.
Правда, из жизни пары ушло кое-что важное ― не так давно в параллельной Нарнии скончался их внук Теобальд, и с той поры путешествия в Нарнию сошли на нет. Новый разрыв с волшебным миром они переживали несколько легче ― оба знали, что в конце концов снова будут встреча с детьми и родными, на этот раз навсегда. Правда, Юстэс не слабо испугался, когда проснулся ночью от того, что на кровати Эдмунда выла и заливалась слезами Элизабет ― в ту ночь умер Фридрих. Вообще, Юстэс весьма негативно относился к тому, что Элиз ночует в его комнате, на одной с Эдом кровати. И он удивлялся, почему Альберте и Гарольду ― сам он называл родителей не «папа» и «мама», а Гарольд и Альберта, поскольку они считали себя очень современными и передовыми ― все равно на такой вопиющий факт.
Люси конечно предлагала ночевать в комнате, которая предназначалась им с Элизабет, но что Королю, что его Королеве доставляло удовольствие наблюдать за мучениями Вреда. Только вот бывали ночи, когда Эд и Элиз вообще не ночевали дома. Что они тогда делали ― не знал никто.
Люси дернулась и посмотрела в окно.
― Почтальон пришел! ― возвестила она. Элизабет рассмеялась и попыталась подбежать к двери, но Эдмунд перехватил ее за талию и, слушая смех девушки, развернулся вместе с ней и поставил на пол, продолжая держать ее.
― Почтальона может встретить и Люси, ― пробормотал он. Люси усмехнулась и вышла из кухни.
― Я напишу Сьюзен, что ты ревнуешь меня не меньше, чем Рабадаш её. И мы свяжем вас, кинем в мешки и отправим с первым кораблём вон из Англии и Америки, ― пообещала Элизабет. Эдмунд рассмеялся. Кончиками пальцев он погладил девушку по щеке.
― Ты не посмеешь, ― проговорил он, делая пару шагов вперед, заставляя Элизабет отступать вместе с ним. ― Будешь слишком сильно скучать. Да и кроме того, Вы угрожаете своему Королю?
― Просто мой Король слишком ревнив, ― сказала Элиз. Эдмунд тепло ей улыбнулся.
― Ты же знаешь, что я тебя люблю.
― Знаю. И я тебя.
Милый, даже невинный поцелуй вызывает у Элизабет смешок. Девушка кладет ладони на щеки Эдмунда, улыбается, углубляя поцелуй.
Противный визг Юстэса вызывает смешок у обоих.
― Фу, как вы можете это делать! ― говорит он. Эдмунд, не выпуская свою девушку из объятий смотрит на братца.
― Завидуешь? ― смеется Элизабет. Юстэс показательно фыркает. Почти невесомый поцелуй на внешней стороне ладони, и Эдмунд срывается с места, чтобы немного наподдать незадачливому родственнику за то, что так не вовремя вмешался.
Им удавалось побыть вдвоем так редко. Вроде, жили в одном доме и виделись каждый день: слова, быстрые взгляды, касания. Но проявить свои чувства более открыто и, тем более, остаться наедине им постоянно что-то мешало. Или кто-то.
Элизабет вернулась к готовке. Люси вернулась в дом с несколькими письмами, одно из них было от Питера, другое ― от Сьюзен, потом счета. Заслышав верещания Юстэса и громкий, буквально приказной голос Эдмунда, Люси удивленно глянула на безмятежно перемещающуюся по кухне Колдунью. Элизабет пожала плечами.
― Мальчишки, ― хором заключили девушки.
По вечерам, если Эд и Элиз не уходили по своим загадочным делам и не пропадали до самого завтрака, троица собиралась в комнате Люси. Младшая Пэванси научилась вышивать и, к удивлению брата, это сильно захватило обычно непоседливую Люси. Эдмунд садился на кровать, Элизабет приносила большую пачку печенья, пристраивала голову у него на коленях, и юноша вслух читал какую-нибудь книгу.
В этот вечер Люси закончила вышивать среднего размера картинку ― фавн зимой с зонтиком под фонарным столбом, Эдмунд читал «Искру жизни».
В целом, они справлялись со своей жизнью.
========== Покоритель Зари ==========
Элизабет от чего-то всегда нравилась картина в комнате Люси. Да и вообще комната девочек была очень уютной, и во многом это была заслуга Люси ― она приносила цветы, пыталась как-то разнообразить скучную комнату. Но по-настоящему уютно здесь становилось, когда Пэванси и Грейс собирались вместе, и не были слышны недовольные вопли Юстэса.
Сегодня Люси начала еще одну небольшую картину ― она очень увлеклась вышиванием, припоминая, что в Нарнии это было одно из любимых занятий Королевы Отважной. Сейчас она сидела на своей кровати и вышивала, слушая Эдмунда и Элизабет, которые устроились на соседней кровати. Эдмунд лежал головой на коленях Колдуньи, а она зачитывала какие-то отрывки из учебника по праву. Если Элизабет разрывалась между художественной и языковой кафедрой Университета, то Эдмунд твердо решил идти на факультет права. Правда, первый год он все порывался уйти в армию, но из-за возраста ему отказывали. И вскоре он успокоился.
― Хорошо, ― протянула Элизабет и наугад открыла страницу. ― Апатрид?
Все это напоминало им троим день, когда они ― тогда еще Беллатриса, а не Элизабет, и четыре Пэванси ― решили сыграть в прятки. И именно тот день стал решающим в их судьбе. Элизабет не знала, как бы сложилась жизнь остальных, не попади они в Нарнию, но была точно уверена в том, что она и Эдмунд были бы вместе при любом раскладе.
― Лицо не имеющее гражданства, ― ответил юноша.
― Тогда бипатрид соответственно…
― Лицо, имеющее двойное гражданство. Моя очередь.
Он протянул руку и поднял с пола небольшую, но толстую книжку. Элизабет отложила учебник, и смотрела на Люси напротив себя. Эдмунд пролистал пару страниц и произнес:
― Деформация.
― Художественный прием, усиливающий выразительность образа, состоящий в изменении видимой формы изображения, ― с ходу ответила девушка. Эдмунд протянул руку и сжал пальцами локон ее волос, неосознанно зарываясь пальцами в темные пряди.
― Монохромия.
― Это одноцветность произведений, ― ответила Люси, прежде чем Элизабет успела открыть рот. Эдмунд кивнул.
― И это от…
― Греческого языка, ― продолжила Элиз. ― Mono — один и Chroma — цвет.
Люси улыбнулась. Сейчас она училась в вечерней школе, и вскоре должна была пойти на первый курс колледжа, и в процессе подготовки ей очень помогали брат с сестрой. Она не была лучшей, но учителя выделяли ее и часто хвалили.
― С помощью терминов опиши… ― Эдмунд приподнялся, повертел головой и остановил взгляд на картине. После лег обратно. ― Опиши вот эту картину.
Девушка посмотрела на указанный предмет, гладя Эдмунда по лбу.
― Она красивая, ― пожала плечами Элиз. Эд фыркнул.
― Просто красивая?
― Красивая, сделанная со вкусом, хорошая, прекрасная, яркая, видная, ― начала перечислять Элизабет. Эдмунд приоткрыл глаза и сощурился, недоверчиво глядя на девушку. ― Ладно-ладно. Вон тот корабль очень похож на нарнийские.
― Еще одно напоминание, что мы не там, ― пробормотал Эдмунд. Люси печально улыбнулась.
Элизабет внимательнее вгляделась в картину. Из здешних картин нравилась им только она одна. Тёте Альберте она, напротив, не нравилась ―поэтому её и повесили в комнате наверху ―но выбросить её не решались, ибо это был свадебный подарок от кого-то, с кем не хотелось ссориться.
Картина изображала изящный, но мощный корабль, и казалось, что он летит прямо на тебя. На носу у него сверкал позолоченный дракон с открытой пастью, мачта была одна, и парус один, квадратный и лиловый. За рострой виднелся зелёный борт, а высокая волна, на которую взлетело гордое судно, сияла синевой. Чем дольше ты смотрел, тем ближе всё это было, и казалось, что тебя вот-вот обрызгает соленой влагой. Ветер, как видно, был хороший, и корабль нёсся легко, чуть накреняясь вправо ― Эдмунд как-то припомнил, что это называется правый галс. Солнце светило тоже справа, и с этой стороны вода отливала зеленью и пурпуром. Слева же она была оттенка темного аквамарина.
Элизабет уже собиралась ответить, мысленно выстроив черновик предложений, но тут от входной двери раздался самый нежеланный в данный момент голос.
― Одна очень-очень глупая троица, играла в Нарнийские сказочки.
Юстэс, конечно, подслушивал за дверью, а сейчас вошёл, ухмыляясь как можно гнуснее. Прошлым летом он жил у Пэванси, много слышал про Нарнию и любил поддразнивать ею своих нынешних гостей. Конечно, он считал, что они её выдумали; поскольку же ему самому не хватало ума на выдумки, Нарния чрезвычайно его раздражала.
― Можно я ему вдарю? ― тут же подорвался Эдмунд, вскакивая с колен Элизабет. Люси встала, отложив шитье, но Элизабет перехватила Эдмунда за запястье раньше.
― Это даже не стих, ― сказала Элизабет, вставая вслед за Эдмундом. Она стояла за его спиной очень близко, положив одну руку ему на плечо. Этот казалось пустяковой жест быстро успокаивал парня.
― Один глупый мальчишка, читал только умные книжки, ― тут же сказал Эдмунд. ― Вот это стих.
Элизабет усмехнулась. Юстэс презрительно фыркнул.
― И что вы нашли в этой картине. Мерзость! ― проговорил Вред, проходя в комнату и садясь на кровать Люси. Он как-то трусливо косился в сторону Эдмунда, которого по-прежнему ласково держала за плечи Элиз. Ее-то он и боялся больше всех. Мало того, что Элиз была остра на язык, так она еще и владела разными терминами лучше него, и когда она была рядом, с ним всегда происходили странные вещи. К примеру, после того как он называл Элизабет зубрилкой, и подчеркнул, что мало знать слова, но и надо уметь их применять, он свалился в какую-то яму, которой во дворе и быть не могло. В этой яме ―наедине с червями ― он просидел всю ночь. Но когда утром он вернулся домой, выяснилось, что родители даже не заметили его пропажи; более того, они были уверены, что он сидел в своей комнате.
― Я готова поговорить с тобой об искусстве, ― сказала Элизабет. ― Если ты знаешь определения таких слов как лессировка и пастозность.
Юстэс открыл было рот, но парировать ему было нечем. Во многих вопросах Элизабет была действительно умнее него.
― Выйди за дверь и не будешь ее видеть! ― предложил Эдмунд. Элизабет погладила его от плеча до локтя и отошла, посмотрев на картину.
Любой мальчик, встретив такой приём, или ушёл бы, или хотя бы обиделся. Но Юстэс был не таков. Усмехаясь, как прежде, он заговорил снова: