— Или я порву вас когтями! — воскликнул второй голос, внезапно обретая форму. Точнее, хозяин голоса начал становиться видимым, и Элизабет, не удержавшись, хихикнула, когда перед ней с Эдмундом появилось два карлика, один из которого держал за ногу другого. В руках у него была какая-то палка с выпуклым концом, чем-то напоминающая дубинку, но сами существа были похожи чем-то на гномов, только с одной ногой. Не стоит и говорить, что они были вовсе не тиграми, у них не было клыков, бивней, на которых они обещали насадить противников, зубов, чтобы перегрызть их и клыками. Существа, судя по всему, не понимали о том, что их видят, поэтому продолжали сыпать угрозами, но матросов уже откровенно пробирало на смех.
— И раздавите своим жирным брюхом? — с усмешкой поинтересовался Эдмунд, оглядываясь. Элизабет открыто улыбнулась: несмотря на то, что эти одноногие гномы ударили ее, у нее уже не было желания сжигать их, да и биться с ними — все равно что сражаться с детьми, потому что, судя по всему, они рассчитывали только на свою невидимость, являющимися значительным преимуществам. Потеряв его, они стали такой же легкой мишенью, как раненное животное, а значит в сражение не было смысла.
—Даа! — снова прорычал, видимо, вождь этих существ — одноногий старец с рыжей длинной бородой, которого держали сразу двое его соплеменников, но тут же последовал нестройный ряд несогласий.
— Защекочите ногой? — усмехнулся Каспиан, и многие матросы засмеялись. На лице одноногих отразилось настоящее недоумение, и некоторые попадали с держащих их соплеменников. Томас, улыбаясь, подошел к Элизабет и Эдмунду, протянул им их оружие. Эдмунд, только сейчас Элизабет поняла, что внезапное открытие того, кем были их противники, вовсе не уменьшило злость Эда. Да, они были всего лишь одноногими гномами, но мало ли, что они могли сделать с Люси.
— Что с моей сестрой, малявка? — спросил парень, и голос его дребезжал от ярости. Отданный Томом меч слегка подрагивал в дрожащий руку прямо перед лицом их главарь.
«Они так испуганы и глупы, — подумала Элизабет. — Мне жалко их… Но я сожгу их, если они навредил Лу, или подпалю их единственную ногу. Каждому.»
— Эм…ээ, успокойся, — пробормотал рыжий бородач, с испугом смотря на лезвие у своего лица.
— Где она?! — громче спросил Эдмунд. Элизабет переглянулась с Каспианом, а одноногие начали поддакивать, говоря, чтобы их вождь сказал требовательному Королю, где находится девушка.
— В особняке, — произнес одноногий. Элизабет изогнула бровь, замечая, что некоторые гномы все еще смотрят на нее с осторожностью; щеку неприятно засаднило. Девушка поднесла к ней руку, и рану обожгло холодом.
— В каком? — спросил Эдмунд, а нарнийцы стали осматриваться, ища хоть что-то. Гномы были не в том положении чтобы врать, но с этих одноногих станется принять какой-нибудь домик за особняк, а два дома — за поселение, особенно если они никогда не покидали острова. Но внезапно Элиз услышала какой-то дребезжащий звук, похожий на тот, что она слышала перед тем, как одноногие перестали быть невидимыми. Но этот звук был настолько тихим, что кто-то кроме Колдуньи вряд ли ее уловил. Она смотрела на Эдмунда, и звук как раз шел сбоку от него.
— Думаю, он про этот особняк, — сказал Элизабет, и Эдмунд посмотрел в ту сторону, в которую смотрела его девушка.
— Вероятно, — сказал Эдмунд. Все смотрели на роскошный трёхэтажный особняк с многочисленными башнями, шпилями, куполом библиотеки-обсерватории и плющом, покрывающим внешние стен. До его появления на его месте было видно только простирающийся вдаль сад, который представляет из себя несколько холмистую местность, поросшую травой и кустарником причудливой формы. Внезапно сзади что-то зашуршало.
— Нет, мне надоело, что меня все постоянно бросают, — сказал недовольный и забытый всеми Юстас, появляясь из зарослей и отряхиваясь. Он остановился, с недоумением взирая на представшую перед его глазами картину: одноногие маленькие люди с него ростом, но лицами взрослых мужчин, сидящие друг на друге. Одноногие его появление восприняли по-своему.
— Это свинья?
— Свинья проснулась.
— Здесь все чудесатее и чудесатее, — сказал Юстэс.
— Это мы-то чудесатые?
Но из дома вместе с Люси появился, судя по всему, хозяин острова. Это был старец с короткой бородой в красных одеждах, который шел величественно и уверенно, взгляд его был прямой и ясный; с первого взгляда он понравился Элизабет.
— Люси! — воскликнул обрадованный Эдмунд, чувствуя облегчение от того, что с ней все в порядке, и сестра ободряюще ему улыбнулась. Старец же остановился и, приложив руку к сердцу, сделал легкий поклон; на его лице появилась вежливая, теплая улыбка и выражение глубоко почтения.
— Ваши Величества, —сказал он глубоким голосом, и Элизабет вздрогнула; Эдмунд убрал меч в ножны, а глаза хозяина острова нашли Элизабет, и он опустил голову.
— Каспиан и Эдмунд, — представила Люси. Посмотрев за спину Эдмунду, она увидела Элизабет и улыбнулась ей. — И Элизабет. А это Кориакин, хозяин острова.
Колдунья поравнялась с Королями и вместе с ними приветственно поклонился волшебнику. Но тут возмутился вождь одноногих — которые, как оказалось, являются однотопами — и Кориакину пришлось угомонить их с помощью пуха. Элизабет улыбнулась, и ее сознание как-то совсем не зацепилось за фразы Кориакина о том, что он сделал однотопов невидимых для их же безопасности. В некотором роде она была сейчас под сильным чувством спокойствия и радости, ведь сейчас никому ничего не угрожало, и все остальное казалось таким далеком. В Нарнии, где Короли и Королевы оказывались только в разгар каких-то войны, такие моменты ценились на вес золотом.
— Для меня честь познакомится с Королем Каспианом, и великими Королем и Королевами Золотого века, — сказал Кориакин. — Особенно с вами, Королева Элизабет.
— Со мной? — переспросила девушка, неловко улыбаясь.
— Я наблюдал за вами очень долго, — сказал Кориакин, но угрозой это отнюдь не прозвучало; скорее, внушало какое-то спокойствие, будто ты только что осознал, что рядом с тобой всегда был мудрый наставник, о котором ты понятия не имел. — Впрочем, пойдёмте в дом. Там мы сможем все обсудить.
Матросам был предложен ужин, и вскоре все сидели за одним большим круглым столом в весёлой, светлой комнате, уставленной цветами. На столе ничего не было, но, конечно, стол был волшебный, и, едва хозяин произнёс какое-то слово, на нём появились скатерть, серебряные вилки, тарелки, стаканы и еда. Элизабет села рядом с Кориакином, Эдмунд сел рядом с ней, Люси и Каспиан сидели по другую сторону от волшебника. Помимо обычной нарнийской еды, к которой привыкли Каспиан и его матросы, были блюда, которые пробовали только Пэванси и Грейс в Лондоне: горячий омлет, холодная баранина с горошком, клубничное мороженое, лимонный сок и чашка шоколада на сладкое. Волшебник ел только хлеб, пил только вино.
— Вы сказали, что наблюдали за мной, — сказала Элизабет спустя какое-то время. — Что именно это значит?
— Понимаете, моя Королева, — произнес Кориакин с почтением. — Я не всегда был волшебником здесь, на земле. Еще когда вы и ваши дети правили Нарнией, я был одной из звезд на огромном небосводе.
— Звездой? — переспросил пораженный Каспиан, а Люси серьезно кивнула, и объяснила ему шепотом, что некоторые звезды могут становиться людьми, если захотят. Впрочем, обсуждать это прямо при хозяине острова, который внезапно погрустнел, было бы слишком нетактично, и Элизабет сошла с неудобной темы. Кориакин тут же воодушевился, когда его снова попросили продолжить:
— Да, наблюдал за вашими деяниями в роли волшебницы. И за вашими детьми, пока мог еще это делать. Стоит сказать, вы удивляли меня… и продолжаете это делать.
— Благодарю, — вежливо ответила Элизабет. На лице Эдмунда появилась теплая улыбка, он сжал пальцы Элизабет в своих, словно желая показать, что он подписывается под всеми словами волшебника.
— И особенно теперь, когда все так поменялось, — снова сказал волшебник. Лицо Элизабет изменилось: теперь оно отражало напряжение, и вся девушка как-то резко отреагировала на слова волшебника. Ее глаза сверкнули предупреждающим огнем.
— О чем вы? — спросил Эдмунд непонимающе, переводя взгляд то на девушку, то на Кориакина. — Вы про Алетиометр?
— Да, и про него тоже, — сказал хозяин острова, при этом он как-то странно посмотрел на Элизабет; Колдунья не поняла, что именно скрывается за этим взглядом, хотя было очевидно, что о письме, которое Элиз притащила с собой из прошлого, и которое скрывала под матрасом маленькой каюты, было волшебнику известно. И тут, неожиданно для самой себя, она оказалась в очень щекотливом положение: Кориакин мог выдать ее нечаянным словом, и тогда было не избежать разборок с Эдмундом, которому точно бы не понравилось наличие подобного секрета у девушки. Он весьма резко относился ко всему, что было связанно с Джадис, поэтому Элиз понимала, что утаивание послания именно от Белой Колдуньи Эд воспринял бы намного резко. Ко всему этому, она еще не знала, что именно скрывается за идеальной белой поверхностью конверта.
— Вы знаете, — снова сказал Кориакин, обращаясь к Элизабет. — Алетиометр принадлежал не только вам. У него было много хозяев, тех, кто служил добру, и тех, кто служил злу. Они все пытались познать тайну, с помощью которой можно узнавать прошлое и будущее, но их ошибка заключилась в том, что они старалась подчинить себе столь могущественную религию, и заставить ее работать так, как им было необходимо. Вместо того, чтобы позволять Компасу самому отвечать на заданные вопросы, они старались расшифровать его знаки, и порой доходили до тысячи значений.
— Абсурд, — сказала Элизабет.
— И до него тоже, — согласился волшебник-звезда. — Алетиометр так не работает. В некотором роде он живой, и чтобы понять реликвию, надо слиться с ней, позволить ему показывать то, что он считает нужным и верить, что Компас не ошибется, он не подведет своего хозяина и не покажет бесполезное виденье, — тут Кориакин посмотрел на Элизабет, хотя казалось, так и не отводил от нее взгляд, но в этот раз в его глазах было что-то новое. Элиз поняла, о чем он говорил, и опустила голову. — Впрочем, — тут же переменил тон Кориакин. — Вы тут не что бы слушать о реликвиях, а чтобы узнать о тумане, — волшебник встал, и Эдмунд, Элиз, Люси и Каспиан сделали тоже самое. Юстэс, увидев, что его друзья куда-то собрались, тоже встал, не желая оставаться в компании матросов, однако Дриниан направился вместе со всеми. — Или, вам будет лучше узнать о том, что за туманом.
Кориакин повел их по коридорам, и изнутри дома предстал перед ними во всей своей красе: в нём богатая обстановка, широкая лестница и лёгкий полумрак, поскольку освещали дом только неяркие люстры и свечи. Когда они вошли, волшебная книга всё также лежала в последней комнате на втором этаже. Комната представляла собой просторное помещение круглой или близкой к круглой формы с высоким куполом. Стены обставлены книжными шкафами, также здесь есть рабочий стол, и сама комната была заставлена множество разных приборов — моделями Солнечной системы, астролябиями, хроноскопами, стихометрами и многими другими. Наверху по стенам двигались участки в виде звёздного неба.
Кориакин взял одни из свернутых свиток, что лежали рядом со шкафами, и раскрыл его; свиток простерся по полу удивительным ковром, оказываясь во много раз длиннее, чем можно было вообразить, и показывал события давно минувших дней — вот кентавр Орей трубит в рог, возвещая о первом приходе Королев и Королей в лагерь Аслана; вот начинается сражение при Бермудах против Джадис; но это иллюстрации были как рисунки на корешках книг, сам свиток изображал морские просторы настолько, насколько мог.
— Красиво выглядит, — восхищенно сказал Юстэс, и тут же, словив ироничный взгляд Эдмунда и удивленный Люси, добавил. — Для вымышленной карты вымышленного мира.
Эдмунд устало закатил глаза. Кориакин, казалось, не заметил сказанное Юстэсом; он указал на какое-то место на карте, на которой постепенно прорисовались объёмные острова и плывущие медленно сверху облака.
— Вот источник ваших бед, — при этих словах звезды, карта сместилась в сторону, и все увидели черный, похожий она один большой вулкан остров, только вместо ярко-красной лавы, между черными камнями сочился зеленый туман. — Темный остров, где обитает зло. Оно меняет обличие, — сказал Кориакин, медленно обходя каждого, и заглядывая каждому в лицо, но внезапно остановился, смотря теперь только на Эдмунда. — Ваш худший кошмар он делает явью, — тут он отвел взгляд, и посмотрел на Каспиана. — Оно хочет погубить наш мир. Изгнать свет и добро.
Эдмунд машинально сжал ладонь, ожидая почувствовать теплые пальцы Элиз в ладони, но сжала лишь пустоту; девушка бесшумно двигалась вдоль рисунков по краям карты, смотря на развивающиеся события. Эдмунд проводил ее обеспокоенным взглядом, но тут Элизабет почувствовала, что на нее смотрят и подняла голову. На сосредоточенный взгляд она лишь успокаивающе улыбнулась.
— Как его одолеть? — решительно спросила Люси. Голос ее звенел от переполняющих девушку эмоций: решительность, вызов, немного страха — не за себя, а за весь мир, которому угрожало зло с темного острова.
Кориакин полностью развернулся к ней и сделал несколько шагов; полы его одежды тихо шуршали, и было необычно смотреть на то, как волшебник-звезда передвигается по карте, которая показывала облака и водную гладь.
— Разрушить его чары, — ответил Кориакин, и внезапно указала на меч, который весел у Люси на поясе, тот самый, который ей дали на Одиноких островах. — Вот этот меч. Таких еще шесть.
— Ты их видел? — спросил Эдмунд. Кориакин обернулся к нему; в его движениях было что-то резкое и стремительное, словно будучи человеком, звезда еще не привык управлять своим телом.
— Да.
— Шесть лордов были у тебя? — спросил Каспиан. Кориакин подошел к нему.
— О, да.
— И куда направились?
Элизабет слегка устало выдохнула: ей не нравилось, что из волшебника приходилось каждое слово вытягивать новым вопросом. Было ли это последствием того, что Кориакин долго не вел содержательные беседы с разумными существами; однотопы не в счет — они лишь поддакивают своему вождю и явно не умеют соображать. Или все звезды так разговаривают? Звезды были и в реальном мире, и в волшебном мире Нарнии, Элизабет знала, и они выглядят как очень красивые люди, а газовый раскалённый шар в небе — это всего лишь оболочка звезды. Это очень мудрые и серьёзные существа, которые от рождения имеют способности к магии; они танцуют в небе тысячи лет, пока не состарятся или не совершат ошибку. Какие ошибки могут совершать звёзды, доподлинно неизвестно, но в качестве наказания они покидают небесный свод и живут на земле.
— Куда я велел, — снова сказал Кориакин, и под его ногами зашевелилась карта, сдвигаясь с темного острова на другой. На ней появился другой остров, и Кориакин указал на сияющую голубой звезду над ним. — И так, плывите за голубой звездой. К острову Раманду. Там вы положите семь мечей на стол Аслана; лишь тогда их волшебство обретет полную силу, — Каспиан и Дриниан переглянулись, Элизабет и Эдмунд кинули друг на друга хмурые взгляды. — Но знайте, — снова начал Кориакин. — Каждого из вас ждет испытание.
— Испытание? — переспросила Люси; ее тонкие девичьи пальцы сжали рукоять меча, будто ища в нем силу и защиту, уверенность. Кориакин снова сделал шаг к ней, и непроизвольно Элизабет подалась вслед за ним.
— Пока все семь мечей не лягут на стол, власть зла огромна. Оно будет всеми силами вас искушать, и кто-то уже начал свое испытание, — взгляд звезды неторопливо останавливался на каждом, и понять о ком именно говорил Кориакин не представлялось возможным. Элизабет закусила внутреннюю сторону щеки, сдерживая желание опустить взгляд, когда звезда посмотрел на нее. — Держитесь. Не поддавайтесь тьме. Чтобы победить зло в мире, надо преодолеть его в себе.
Элиз видела, чувствовала, что никого слова Кориакина не оставили равнодушными; даже ее саму пробрало до костей, но она расправила плечи и продолжала взирать на Кориакина с молчаливой серьезностью. Все опустили взгляд, все восприняли эти слова на себя, и Элизабет почувствовала, как жжет ладонь Алетиометр, который она по привычки закрепила на поясе; девушка тут же отдернула руку, с раздражением откинула обожжённой ладонью черную прядь волос, с лица. Кориакин внезапно обратил свой взгляд к ней.