<p>
</p>
<p>
— Спасибо, котик!</p>
<p>
— Сильвия, мне НУЖНО ДОПИСАТЬ, — взмолился Дойчлянд.</p>
<p>
— Блядь, да ты сумасшедший! Меняешь такую женщину… на что? На бумажки? — возмутился Сильвия, вытирая нижнюю губу. — Я тебе совсем несимпатична?</p>
<p>
— Всё хорошо, подруга! Ты прекрасна, — подкинул леща Дойч, чтобы быть желанным гостем в «хорошей» квартире, — просто сейчас я должен доделать то, что начал.</p>
<p>
— Зануда, — картинно обиделся Сильвия и пошёл прихорашиваться к зеркалу, попутно выбросив обговлённый презерватив в мусорное ведро.</p>
<p>
</p>
<p>
Гелевая ручка остервенело чиркала бумагу, переходя сразу к пункту номер шесть:</p>
<p>
</p>
<p>
«6. Одна из задач – разгадать мифологические основы, которые определяют и объединяют нас, те механизмы, на которые мы бессознательно однозначно реагируем. Без осознания – почти любое действие бессмысленно и работает на существующий спектакль»</p>
<p>
</p>
<p>
— Ты голоден?</p>
<p>
— Нет… Принеси попить что-нибудь, — обронил Дойчлянд, даже не взглянув на Сильвию и обидно проигнорировав новый образ, который так старательно выводил на своём лице с помощью косметики транссексуал.</p>
<p>
</p>
<p>
«7. Что касается того, что можно Делать и Создавать в данный момент – это то, что ситуационисты называли „ситуациями“. В силу того, что слово „ситуация“ позаимствовано из другого языка, оно переведено и адаптировано несколько неадекватно, – оно не может быть должным образом воспринято и использовано нами. И я предпочитаю называть это „ПРАЗДНИКОМ“, как наиболее соответствующее ему по значению в наших социо-культурных условиях»</p>
<p>
</p>
<p>
Мысли о Празднике прервал телефонный звонок:</p>
<p>
</p>
<p>
— Аллё, Дойч? — прозвучал в трубке голос Марты.</p>
<p>
— Да, дорогая, — ответил Дойчлянд, ловя на себе разъярённый взгляд Сильвии.</p>
<p>
— Я тут подумала… Ты ж адрес Штопора тогда просил… В общем, я дам его тебе, только ты Генке не проболтайся, откуда он у тебя.</p>
<p>
— О! — аж подскочил Дойч. — Спасибо тебе огромное, Марточка, я никому не скажу, конечно. Я беру на себя всю моральную и юридическую ответственность, хе-хе.</p>
<p>
— У меня сейчас Минет сидит. Он говорит, что хочет с тобой поехать, ты где сейчас?</p>
<p>
— Минет? Ко мне? — удивился Дойч. — Странное дело… Я у Сильвии, он знает, где это.</p>
<p>
— Хорошо, жди, он уже собирается.</p>
<p>
— Спасибо!</p>
<p>
</p>
<p>
«8. Праздник – действо, максимально противное спектаклю. Это – не политическое. Что это такое – мы понимаем все достаточно однозначно, как понимаем его в тех самых словах Егора Летова про „Если Праздника нет…“ Праздник срывает всю „нахлобучку“ (цитируя, простите, Угла из ОН), расстраивает сценарий спектакля, и затем, цитируя Башлачева „все под дождем-то оказались разные, в большинстве-то чистые хорошие“. Как в тюрьме – все такие, какие есть на самом деле. Но без тюрьмы, а наоборот».</p>
<p>
</p>
<p>
— Я закончил, — подытожил Дойчлянд.</p>
<p>
— Я помню, — съязвил Сильвия и подтолкнул свою щёку изнутри языком.</p>
<p>
— Да ладно тебе… Минет сейчас за мной приедет сюда, ты не против?</p>
<p>
— Минет? — удивился Сильвия. — Вы же с ним не очень-то ладите.</p>
<p>
— Теперь, видимо, ладим, — удивлённо развёл руками Дойчлянд.</p>
<p>
</p>
<p>
А удивляться было чему, ведь Минет был единственным человеком в жизни Дойчлянда, которого он отпиздил, невзирая на свой тщедушный вес. Дело, кстати, было в «весе».</p>
<p>
</p>
<p>
Минет – молодой парень из благополучной семьи, лет восемнадцати от роду, который неблагополучно попал в компанию к Дойчлянду. Через время он из ранга «просто пару раз покурил» перепрыгнул в чин «полгода на марафоне», а после с гордостью шагнул в высшую лигу – «своя домашняя лаборатория».</p>
<p>
Но за это время рос не только антисоциальный статус юноши, но и его реальный физический вес. Раньше парень был хрупок, едва дотягивал до пятидесяти килограммов чистых костей и ливера, но за полтора года амфетаминовых забегов его обмен веществ пошёл по пизде, лихо сгенерировав два пуда жировых отложений. Последствия были видны и на коже: Минет покрылся отвратительными язвами.</p>
<p>
Варил Минет, конечно же, не только для себя, но и для других. И не бесплатно. Проблема заключалась в том, что его внешний облик к тому моменту был под стать облику моральному: Минет нещадно буторил свой продукт пирацетамом, причём в таких пропорциях, что конечный потребитель порой получал чистый ноотроп без какой-либо примеси амфетамина. По запарке так получалось или умышленно – знает один Господь, но уже сам факт того, что Минет некрасиво поступал по отношению к своим товарищам, говорил о том, что бит варщик был за дело.</p>
<p>
А дело было так.</p>
<p>
</p>
<p>
Перед концертом «Ансамбля Христа Спасителя и Матери Сырой Земли», фашистской группы из Твери, Дойчлянд и Ефрейтор нанюхались только что взятым у Минета «порохом». Уже внутри клуба, когда стало понятно, что ни через полчаса, ни через час действие так и не начнётся, Дойч испытал горечь обиды и нестерпимое желание мести. Поскольку Дойчлянд никогда не отличался атлетической комплекцией или хотя бы нужной массой, которая, как мы помним из учебников по физике, умноженная на скорость давала бы силу, герой прибегнул к дипломатии и хитрости, подговорив Ефрейтора вместе напасть на расслаблявшегося Минета.</p>
<p>
</p>
<p>
Дойч понятия не имел, как нужно начинать грызню. Он дождался пока на сцене будет перерыв между треками, и не придумал ничего лучше, чем процитировать вступительную речь из фильма «Кровь и бетон».</p>
<p>
</p>
<p>
— Ты хочешь меня трахнуть? — спросил Минета Дойчлянд, тряся пакетом с пирацетамом. — Я тебя сам трахну!</p>
<p>
</p>
<p>
В этот же самый момент Ефрейтор обхватил ничего не понимающего Минета сзади, а Дойчлянд что есть мочи стал мутузить варщика по лицу.</p>
<p>
</p>
<p>
— Какого хуя, мудаки?! — взвизгнул Минет, пытаясь вырваться. — Отпусти, падла!</p>
<p>
— Охуел, пидор, своих кидать? — взревел Ефрейтор, разворачивая Минета лицом к себе.</p>
<p>
— Вам пизда, гондоны, вам пизда!.. — задыхаясь больше от обиды, чем от причинённого ущерба, прокричал Минет.</p>
<p>
— Съёбывайте отсюда! — заговорил один из двух охранников клуба, подоспевших к «спектаклю». — На улице хоть поубивайте друг друга, мне до пизды.</p>
<p>
— Ладно, ладно, — примирительно разводя руками, пошёл на попятную Дойчлянд.</p>
<p>
</p>
<p>
Минет вышел первым. Ефрейтор хотел остаться и досмотреть концерт, но секьюрити были непреклонны: или вы покидаете клуб, или получаете пизды, — такой был ультиматум представителей заведения. Пришлось принять условия, ведь к серьёзной стычке ни один из участников драки не был готов. Под пристальным надзором охранников парни вышли на улицу.</p>
<p>
</p>
<p>
— И где этот пидор? — поёживаясь от промозглого ветра, спросил Ефрейтор.</p>
<p>
— Хуй его знает… — закурил Дойчлянд. — Пошли на Думскую, нахуяримся.</p>
<p>
— Добро! — повеселел Ефрейтор.</p>
<p>
</p>
<p>
За каналом Грибоедова в этот момент наблюдали из тонкого мира. На одном из «конфетных» куполов Спаса на Крови сидел средних лет мужчина похожий на хиппи. Почуяв сильный запах существа с телом дельфина и шестью крокодильими лапами, мужчина обратил свой не очень весёлый взор в сторону клуба, в котором играла группа с милым его сердцу названием.</p>
<p>
</p>
<p>
— Ловите, гондоны! — с этими словами Минет уже почти нажал на кнопку своего перцового баллончика, нацеленного на вышедших из двора Дойчлянда и Ефрейтора.</p>
<p>
</p>
<p>
За то мгновение, пока палец Минета совершал усилие, необходимое для надавливания на поршень, хиппи из тонкого мира спрыгнул с купола собора, но приземлился не на мостовую, а на невесть откуда взявшийся левитирующий крест, и словно на доске для сёрфинга продолжил движение в сторону конфликтующей троицы. Очень уж любил неопрятный мужчина цифру три.</p>
<p>
Невидимый в привычном мире сёрфингист поднял порыв ветра своим манёвром, и вся жгучая смесь, которую выпустил из баллона Минет, отправилась ему же в лицо.</p>
<p>
Взвизгнув, Минет машинально нажал на кнопку ещё раз, совсем не целясь. В то же мгновение хиппи дунул в облако едкой перцовки, которое устремилось в лица готовящимся засмеяться Ефрейтору и Дойчлянду. Человек, спрыгнувший с купола, был поборником справедливости.</p>
<p>
Пока тройка драчунов откашливалась и рыдала, а случайные прохожие морщили раздражённые носы, мерцающий крест унёс бородача куда-то в сторону Думской улицы.</p>
<p>
</p>
<p>
Исходя из этого, неудивительна настороженность Дойчлянда желанием Минета ему помочь. Сначала герой задумал позвонить Ефрейтору и Могиле, чтобы те поддержали его в опиздюливании Штопора. Но Дойч был реалистом. Он понимал, что если на «Елизаровской» пишут манифест и пьют, то никто не воспримет его всерьёз. Во всяком случае, сейчас.</p>
<p>
На агрессивного и крупного, но жеманного педераста Сильвию рассчитывать не приходилось – того и гляди, обломает себе маникюр. Поэтому помощь Минета была не самым плохим вариантом. Единственным реальным вариантом.</p>
<p>
</p>
<p>
— Алло, Дойч, мы приехали, — раздался в трубке мобильника голос Марты.</p>
<p>
— Мы? — удивился Дойчлянд. — Ты тоже здесь?</p>
<p>
— Да… Дома не сидится что-то, — ответила Марта. — Поспеши, Штопор дома сейчас должен быть.</p>