— Мне надо в Дуат, — покачал головой Анубис. — Там нужно немного моего присутствия. Я утром вернусь. Хару, пойдешь со мной?
Гор пожал плечами: ему было всё равно, где спать.
Дуат походил на мягкое теплое одеяло. В которое приятно закутаться и ощущать себя… защищенным.
Стоило шагнуть в него, как Гор и вправду почувствовал себя спокойнее. Этот мир окончательно стирал ощущение тесного холодильника, в котором Гор пришел в себя.
Загробных миров было несколько, Амон и Анубис часто бывали в Подземном мире Аида, потому что тот хороший друг Сета. Но Гор знал только Дуат, загробный мир, созданный когда-то Осирисом — или существовавший вечно, с того момента, как появились люди.
После смерти каждый человек мог выбрать тот мир, который ему ближе. Вера тут не играла никакой роли, только предпочтения по жизни. Кто-то уходил на каменные улочки Аида, поля асфоделей и шумный город, утопающий в фиолетовых искрах.
Дуат был местом простора и бесконечных дорог. Для странников в душе. Для тех, кто мог всю жизнь оставаться на одном месте, но неизменно стремился вперед и действовал.
Осирис был хозяином этого места. Молчаливый, отстраненный, он отлично олицетворял смерть и категорично настаивал, чтобы большую часть времени Анубис проводил здесь. «Однажды ответственность за этот мир ляжет на твои плечи. Ты должен быть готов».
Когда Осирис умер, Анубис и вправду оказался готов. Как он сам как-то сказал Гору, больше из-за того, что при любой возможности старался улизнуть в мир людей к Сету с Нефтидой.
Гору до сих пор было совестно, что он-то всегда оставался свободным и не особо жаждал наведываться к брату.
Анубис не обижался.
Они оба шагнули из гостиной Сета, позволили пластичной границе мира принять их — и расстелиться вокруг тем пейзажем, который они сами в глубине души хотели. Дуат вообще иногда напоминал Гору верного пса, радостно виляющего хвостом перед хозяевами.
Они стояли на одинокой дороге, на выщербленном ветром асфальте. Над их головами раскинулось небо с множеством звезд. Раньше, при Осирисе, Гор не помнил неба и удивлялся, это так повлиял на мир Анубис? Или Дуат сейчас давал ему небо, потому что почуял, что Гору нужен простор?
Придорожный мотель ровно светил неоновой вывеской, на стоянке перед ним не было видно машин, да и само здание казалось покинутым.
Вокруг дышала, шебуршала и тихонько вздыхала ночь. В свете звезд была видна пыльная пустыня, поросшая жидкой травой и кустами, виднелись низкорослые юкки. Вдали возвышались неровные силуэты гор.
Гор вдохнул полной грудью, а потом шарахнулся в сторону, когда из темноты вынырнуло и пронеслось что-то маленькое и юркое.
— Это летучая мышь, — рассмеялся Анубис. — Раньше в Дуате не было животных, но он учится.
Он первым зашагал к подсвеченному синим неоном низенькому зданию. Асфальт шебуршал под подошвами его высоких ботинок.
Гор последовал за братом, ворча:
— И откуда в тебе эта страсть к дешевым забегаловкам и мотелям?
— А ты бы предпочел дом Осириса? Он всегда выглядел как склеп.
Невольно Гор поежился: вот уж чего он точно сейчас не хотел, так что сурового дома, где когда-то жил Осирис. Там не во всех комнатах окна-то были! Гробница при жизни, где жило воплощение смерти.
Анубис предпочитал ночевать в потрепанном отеле, и Дуат откликался на его желание.
— Надеюсь, у нас хотя бы комнаты разные, — проворчал Гор.
В тайне надеясь, что нет. Сегодня он бы предпочел засыпать и просыпаться не один — после холодильника вдоль позвоночника пробегало не очень приятное чувство. Хотя он знал, что Анубис не особо хорошо засыпает в последнее время, а значит, обязательно будет ворочаться на соседней кровати и точно захочет поговорить вместо сна.
— Как пожелаешь, — отозвался Анубис.
И он имел в виду именно это. Махнул рукой в сторону одинаковых дверей вдоль здания. Если Дуат сочтет, что Гору нормально одному, одна из дверей впустит в номер.
— Я приводил сюда Луизу, — неожиданно сказал Анубис. Он остановился и, прищурившись, присмотрелся к неоновой вывеске, как будто хотел там что-то разглядеть. — Дуат ее не принял.
Он поднялся на пару ступенек на веранду, которая опоясывала весь мотель.
— Почему? — осторожно спросил Гор. Лезть в личную жизнь брата не хотелось, но он видел, что Анубиса это волновало.
— Видимо, потому что мы смерти из разных пантеонов. Не тот полюс — сначала притягиваемся, потом отталкиваемся.
Его голос звучал сухо, как шелестящий по пустыне ветер.
— Поэтому вы теперь не вместе? — спросил Гор.
Анубис пнул дверь номера ногой, и она несчастно стукнулась о стену.
— Да.
— А ты… ну, пробовал на Дуат повлиять?
— Не выходит.
Это было сказано таким тоном, что Гор счел за нужное уточнить:
— Повлиять насчет Луизы?
Анубис покачал головой, не поворачиваясь:
— Не только. Осирис был владыкой Дуата, это место подчинялось ему. А я как был принцем, так и остался. Я проводник, Хару. Проводник смерти. Теперь Дуат остался на меня, но у меня не выходит.
Он помолчал и мрачно закончил:
— Не выходит с Дуатом. Он выскальзывает от меня.
Анубис юркнул в номер, хотя дверь прикрыл неплотно. Гор еще потоптался на веранде, невпопад подумав, что его ботинки не очень-то подходят для мотеля посреди пустыни. В царстве мертвецов, которые были где-то здесь. Миллионы душ среди дорог и стремлений.
Гор толкнул дверь номера, но она не поддалась. Он и сам не знал, вздохнул от раздражения или облегчения, когда пришлось направиться к брату.
========== 4. ==========
Амон просыпался с восходом солнца.
То есть не всегда, конечно, но любил так говорить. На самом деле, Амон вставал рано, зачастую как раз, пока восходящие солнечные лучи обмазывали землю золотом.
Когда они с Эбби решили, что стоит пока обосноваться в Лондоне, раз уж остальные здесь, Амон не очень долго выбирал квартиру. Его требования были просты: недалеко от Сета, больше света, больше пространства… и окна с восточной стороны, конечно.
Пришлось повозиться, но из отеля они быстро переехали в квартиру-студию, где огромные окна расположились аж по двум сторонам, так что кровать поставили как раз в угол между ними.
Даже когда солнце скрывалось за облаками, Амон еще ощущал. Но сейчас выдалось погожее утро, так что распиаренный лондонский смог не мешал: пятна солнечного света из восточного окна ползли по кровати и как раз добрались до спины Амона.
Он потянулся, чтобы одеяло еще сползло, открывая кожу солнцу. Спешить некуда: Анубис просил разбудить их в Дуате, раз там время течет не совсем так, как в мире людей, но до этого еще долго.
— Я знаю, ты уже не спишь! Давай пить кофе.
Амон приоткрыл один глаз, сдаваясь, и глянул на Эбби. Возмущенно проворчал:
— Да откуда ты знаешь? Я даже не шевелился!
— Ты дышишь иначе, когда проснулся.
Она решительно уселась на кровати рядом, скрестив ноги и закутавшись в одеяло. Светлые волосы разметались по хрупким плечам, и в солнечном свете почти не было заметно, что кончики выкрашены в розовый. Эбби успела попробовать разные цвета, но снова вернулась к любимому.
На тонких пальцах, которыми она держала одеяло, поблескивали серебристые полоски колечек, которые не снимала на ночь, а ногти были выкрашены в пастельно-фиолетовый, интересно отливающий почти неоном в свете солнца. Амон так засмотрелся, что Эбби возмущенно сказала:
— Амон!
Ее лицо напоминало сердечко с большими, обычно широко распахнутыми глазами. Но Апоп не была богиней, она — один из древних монстров, которых смогли принять в пантеоны. Так что ее сила не была такой яркой, божественной, а во внешности, как и у других монстров, всегда оставалось что-то звериное.
У нее — вертикальные змеиные зрачки.
Хотя Апоп предпочитала более человеческое имя Эбби. И ничуть не походила на древнего змея, который хочет уничтожить солнце. Она отказалась от навязанной мирозданием роли. И больше всего походила на маленькую юркую змейку, с любопытством скользящую меж пальцев в стремлении двигаться вперед и увидеть как можно больше.
Ждать Эбби надоело, и она прильнула к Амону, обнимая. Носом взъерошила ему волосы на затылке.
— Кофе подождет, — пробормотал Амон. — Такое утро чудесное.
Эбби не возражала задержаться в постели, только взвизгнула и рассмеялась, когда Амон перевернулся, опрокидывая ее на кровать.
Амону всегда нравились люди. Такие быстротечные, но в то же время… живые. Способные удивляться каждому новому дню, радоваться мелочам, испытывать ощущения. Амон видел некоторых древних богов: они настолько забывали, что это такое, что просто окаменевали. Меньше всего ему хотелось стать похожим.
Когда-то именно так они сошлись с Анубисом, тогда еще совсем юным по меркам богов: он часто приходил из Дуата к Сету, который показывал ему мир людей. И Анубис тоже был способен удивляться, испытывать яркие, чисто человеческие эмоции. Даже сейчас.
Что Амон не любил в людях, так это их страсть к стереотипам. И по ним уж наверняка бог солнца никак не мог делить постель и жизнь с монстром, который может его убить.
Тем более, боги, в отличие от людей, после смерти не уходят в загробные миры. Они просто… исчезают.
Амон плевать хотел на стереотипы.
Но кофе всё-таки чуть не упустил, задумавшись о людях. Точнее, о кошмарах. Раньше Амону крайне редко снились сны и почти никогда кошмары, но в последнее время пару раз бывало, что он просыпался ночью от липких ужасных видений. Точнее, в этих снах не было ничего, просто тьма.
Мрак. Без света. Без солнца.
Самый сильный страх Амона, хотя он знал, что сны — это просто сны. А уж эти точно не были предвестниками чего-то ужасного, просто напоминали о прошлом. О том, что теплый и яркий бог солнца видел всякое — просто это не гасило его свет, а заставляло разгораться ярче.
Амон стоял перед плитой, где уже выкипал кофе, и Эбби, приподнявшись на цыпочки, положила ему подбородок на плечо, заглядывая:
— Тебе не кажется, что готов?
— Ой, извини, — Амон спохватился и снял кофе, разливая его по чашкам. — Задумался.
— О чем-то важном?
— Нет, ничего такого.
Анубису кошмары за тысячи лет снились часто, так что Амон хорошо понимал, что сделать с ними ничего нельзя. Да и не то чтобы его это как-то напрягало. Скорее, заставляло втайне гордиться: совсем как у человека всё!
— Ну и пожалуйста, — фыркнула Эбби. — Не хочешь и не рассказывай.
Она уселась прямо на стол с чашкой кофе. Уже успела надеть свитер, так что теперь болтала обнаженными ногами и говорила, что ей надо в галерею Нефтиды. Она надела темные очки в виде сердечек, которые привезла из Америки и просто обожала.
Эбби вообще пока не знала, чем хочет заняться. Тысячи лет она как монстр спала и видела сны о мире людей глазами со змеиным зрачком. Теперь, оказавшись здесь, она хотела всего и сразу. Даже Амон терялся от ее энергии и не знал, куда ее направить. Пока Нефтида не взяла дело в свои руки: теперь Эбби с головой окунулась в современное искусство. Даже сама что-то рисовала и показывала Амону.
Он кивал и надеялся, что хотя бы верно понимает, где у рисунков верх, а где низ.
Эбби, правда, не обижалась, если он что путал, и тоже предпочитала формы попроще, а цвета поярче. В последнее время она увлеклась комиксами, и в этом Амон уже мог поддержать ее. «Смотри, мы сами как супергерои!»
Всю квартиру заполнял солнечный цвет, он же окутывал фигурку Эбби в светлом свитере. Подойдя к ней, Амон аккуратно обнял, провел носом по ключице. От Эбби пахло чем-то легким цветочным, может, фиалкой. А когда поднималась теплая, ласкающая сила Амона, казалось, что это пахнут нагретые на солнце медовые цветы.
— Тебе еще мальчиков будить, — хихикнула Эбби.
— Ага.
— Опоздаешь!
— Ага…
Попадать в Дуат из любого места его принцы, Анубис и Гор, могли без проблем. Для них это было как дыхание. Остальным богам требовалось приглашение — или чтобы их перенесли. Только Амон как глава пантеона мог приходить сам. Для него это было не так легко, но что-то сродни открытию двери, которая немного присохла.
Дверь отельной комнаты Амон открыл, разумеется, с ноги, громко возвещая о своем прибытии. Ну, они же всё равно разбудить просили?
Окно было зашторено, так что в комнате царил полумрак. Одна кровать пуста и уже застелена, из ванной комнаты раздавался шум. А вот на второй спал Анубис, и Амону он был не рад. Только натянул одеяло повыше, прячась под ним с головой, и проворчал что-то неразборчивое.
То есть ругательство, конечно. Может, даже рассказал, куда Амону стоит пойти. Но тот благополучно проигнорировал и прошелся по номеру, изучая. Ему всегда было интересно, как Дуат создает такие места? Как он подозревал, выцепляет какие-то образы из головы своих принцев.
Хотя фактически Анубис принцем уже не являлся. После смерти Осириса это место принадлежало ему. Со всеми миллионами местных душ и ответственностью.
Амон уселся на заправленную кровать и, подхватив подушку, запустил ею в Анубиса. Десятки лет практики не прошли даром и попал он точно по голове.
— Подъем!
Анубис проворчал что-то и наконец-то опустил одеяло:
— Какой же ты зануда, Амон.
— Это ты слишком долго спишь! Что, какая-нибудь мертвая дуатская девочка не давала тебе спать?
— Брат мне спать не давал, — зевнул Анубис. — Трепался половину ночи.
Амон подумал, что у Гора может быть другая версия. И он бы рассказал, что всё было наоборот, и это Анубис ему спать не давал.
А на самом деле, просто оба были готовы поговорить.
Анубис наконец-то с ворчанием выбрался из-под одеяла. Отыскал одежду где-то за кроватью и натянул на себя темные джинсы и футболку с длинными рукавами. Натянул их почти до кончиков пальцев и уселся обратно на кровать, обхватив колени. Он выглядел сонным и встрепанным, так что Амон понял, почему Гор называл брата воробушком.
Вода в ванной выключилась, и в комнату вошел сам Гор. Чисто выбритый, с аккуратно расчесанными каштановыми волосами. В белой рубашке и штанах. Кажется, от него даже пахло чем-то стандартным вроде «морской свежести» — Амон такие запахи терпеть не мог, ему нравилось всё более сладкое и… теплое.
Да и такой «официальный» Гор слишком походил на прилизанную картинку из журнала, весь такой идеальный, что аж тошно. Куда больше Амону нравилось, когда Гор не пытался выглядеть привычным «золотым мальчиком», а становился больше собой. Как в той поездке по Америке, когда Гор весело танцевал с Амоном под открытым небом на каком-то лазерном шоу или в подвальном прокуренном баре пробовал «паровозик» дыма травки от Анубиса.
Зато сейчас Гор точно в порядке, можно не сомневаться.
— Доброе утро, — вежливо поздоровался он.
— Нет, ну, а какого вы меня заставили сюда тащиться и будить? — возмутился Амон. — Вот ты, Гор, уже встал! И будил бы Инпу!
— У тебя лучше выходит. И меньше шанс огрести.
— Просто тебе меня ну совсем не жалко.
— Ты же глава пантеона. Я в тебя верю.
— В следующий раз не приготовлю на тебя блинчики. Будешь знать.
— Приготовишь. Ты слишком любишь угощать своей стряпней.
Амон размышлял, стоит картинно обидеться, или ну его, когда Гор стал собираться: его в мире людей ждала какая-то встреча по яхт-бизнесу. Анубис смотрел на обоих с мрачным видом и явно думал, что успеет еще спрятаться под одеяло и поспать.
— Нет, вы серьезно? — поразился Амон. — Собираетесь заниматься какой-то ерундой, будто ничего не произошло?
— Я после встречи буду улаживать всё с документами, — признал Гор. — Мне надо сделать новые. Мертвым вести бизнес не очень-то удобно. Но фактически я был записан не гражданином Великобритании… так что посмотрим, как всё уладить. Гермес обещал помочь.
— Ему половина богов должна, — проворчал Амон. — Кроме меня. Когда-то я помогал ему с транспортной фирмой, инвестировал в нее.
— Ты во всех богов инвестировал?
— Просто я умный и знаю, куда вкладывать деньги. А что, тоже хочешь? Какая прибыльность у твоего бизнеса? Можем обсудить.