Я понимаю, что он не просто друг. Он — член семьи. Это значит, что у нас неразрывная связь. Я хочу, чтобы он был здоров и счастлив. Даже если это не со мной.
Его лицо встает перед глазами, когда он так страстно и отчаянно шептал Арии о свои чувствах. Связь между ними является внутренней, как сказал Маррон на встрече сегодня утром. Поддерживающей жизнь.
Вот этого я хочу.
Перри никогда так ко мне не относился. Он заботился обо мне. Я знаю, что он это делал. Делает. Но со мной у него не было такого чувства, что если один из нас умрет, то умрут оба.
Потом меня осенило, и я не понимаю, как я не осознавала этого раньше.
Я тоже никогда не чувствовала к нему ничего подобного.
Глава 6
Это становится откровением.
Мне нужно время, чтобы все осмыслить.
Оно словно драгоценный камень, который я должна держать на свету. Вертеть его, чтобы я могла видеть блеск со всех сторон.
Я пересекаю главную пещеру в оцепенении, едва замечая глаза, которые следят за мной, когда я прохожу мимо платформы и выхожу на улицу к песчаной бухте. Я не останавливаюсь, пока волны не бьют меня по голеням. Затем я смотрю на океан и позволяю ему достать меня. Со всем этим.
С правдой.
У Рокота и Лив не было никакого начала, никакой отправной точки. В тот день, когда Рокот, прихрамывая, вошел в дом со своей бабушкой, он уже был влюблен в Лив. Все в клане видели это. Мы все знали, что семя было заронено тогда, просто нужно было дождаться, когда оно прорастет. Когда это произошло, жизнь Лив заиграла новыми красками.
Я тоже так хотела.
Но было и нечто большее. Были и другие причины, по которым я хотела Перри. Мое влечение к нему росло с каждым днем, ведь он всегда был честным, преданным и добрым. Я хотела его таким, какой он есть, и за то, что он сможет создать. Идеальная четверка друзей, состоящая из двух пар. Состоящая из двух наборов лучших друзей. Каждая комбинация была хороша.
И больше всего на свете мне хотелось, чтобы мы были похожи на Рокота и Лив — чтобы были так же беззастенчиво влюблены друг в друга. Но это было не так.
В отличие от Лив и Рокота, у нас с Перри было начало. На поляне стояла весенняя ночь. Клан собрался после ужина, наслаждаясь теплым вечером на улице после долгой зимы. Рокот пел, а Пирс играл на гитаре. Я села рядом с Перри на землю, так близко, что наши ноги соприкоснулись. Он было хотел отодвинуться, но я схватила его за предплечье и удержала. Потом я поцеловала его, прямо там, на глазах у всех.
Дома мама чуть не треснула меня за это. Но я слишком хорошо знала Перри. Знаю его, так как он не изменился. Он делает только то, во что верит всем сердцем и душой. Я знала, что мне нужно будет дать ему большой толчок, чтобы мы начали. И это сработало.
После того поцелуя все решили, что мы вместе. Я позволила им думать, что так и есть. Я наблюдала, как веселье Перри от этой идеи постепенно сменилось одобрением. В следующий раз, когда я поцеловала его, он поцеловал меня в ответ, и это было все.
В каком-то смысле Перри был последним, кто узнал о нас.
С тех пор как я инициировала отношения между нами, они не стояли на месте. Перри был рядом со мной. Смеялся вместе со мной. Желал меня. Я знаю, по крайней мере на какое-то время, что он был так же увлечен мной, как и я им. Но это начало меняться, как только Лив и Рокот отправились в Край. Когда наша четверка разделилась пополам, Перри начал отдаляться от меня.
Поначалу намеки были едва уловимы. Он слишком быстро уклонялся от поцелуя или замолкал, когда я разглагольствовала о нашем будущем. Потом на это стали указывать знаки. Появились размолвки. Возникли нерешенные споры. Я видела, куда мы направляемся. Я просто не хотела в это верить.
Но теперь я это осознаю. У нас с Перри было начало, но мы были обречены на конец. И я понимаю, что иногда нам было хорошо вместе, но то, что у нас было, было ущербным и, возможно, немного вынужденным. Может быть, это было то, чего я действительно хотела, и чего на самом деле не было.
Возможно, магия была не в нас. Она была в моих глазах.
Глава 7
— Почему ты выходишь на улицу, а я не могу? — Клара спрашивает меня в тот же вечер.
— Мне приходится, — отвечаю я.
Клара моргает широко раскрытыми голубыми глазами.
— Но я не выходила на улицу уже много месяцев.
— Ты ничего не потеряла.
— Нет, не так! Я хочу бегать по песку! И здесь так темно.
— Клара, там опасно.
Уилан и его группа — не единственное, от чего я хочу защитить ее сегодня вечером. Снаружи бушует Эфир, ударяя воронками всего в нескольких милях от пещеры. Когда ветер дует в нашем направлении, он несет запах дыма от лесных пожаров. Перри и Риф настолько обеспокоены этим, что посылают нас туда сегодня вечером. Они не стали бы подвергать патруль опасности, если бы у них не было законных опасений по поводу возвращения Уилана.
Клара скрещивает руки на груди и делает угрюмое лицо, будто ей пять лет, а не восемь. Она думает, что вид надутого пупса, растопит меня. Становясь милой и невинной сестренкой, которую я потеряла. Но моя реакция прямо противоположная. Мне хочется ударить что-нибудь, осознав, что в какой-то момент в прошлом году она научилась манипулировать людьми.
— Тогда почему ты уходишь? — спрашивает она.
Я не собираюсь рассказывать ей об Уилане, поэтому целую ее в макушку.
— Увидимся утром.
— Бруки, пожалуйста, возьми меня с собой, — просит она, и ее глаза наполняются слезами.
Это не притворство. Они настоящие, и мое горло сжимается.
— Клара, мне приходится это делать. Ты же знаешь, иначе я бы тебя не оставила.
Люди вокруг платформы наблюдают за нами. Клан лихорадило весь день, люди беспокоились, что Поселенцам становится хуже. Единственное, чего мы хотим меньше, чем больных Поселенцев на наших руках… это мертвых Поселенцев на наших руках. Состояние Арии также потрясло их. Она перенесла операцию, но это было близко. Она чуть не потеряла руку. И судя по беспокойным взглядам, брошенным в мою сторону, клан также наслышан об Уилане и его банде.
Это был нелегкий день для всех.
Я могу сказать, что клан ожидает, что я буду снаружи, где мой лук и мои глаза могут защитить их. Это то место, где я должна быть ради Клары. Об этом я ей и говорю.
— Я иду туда ради тебя, Клара. Чтобы ты была в безопасности. Мне пора. — Я обнимаю ее. Затем, чтобы отвлечься от мыслей о расставании с ней, я считаю свои шаги, когда выхожу на улицу.
Раз, два, три… пять… одиннадцать… двадцать.
Хейден идет в ногу со мной, когда я насчитываю сорок два. К девяноста семи мы полностью выходим из пещеры. Я останавливаюсь на узкой полоске песка и, наконец, позволяю себе оглянуться.
Плохая идея. Тяга вернуться к сестре огромна. Сильная, будто меня тащат к ней. Она нуждается во мне там, и она нуждается во мне здесь, и как я могу понять, что правильно? Что выбрать?
— Готова? — спрашивает Хейден. Он внимательно наблюдает за мной.
— Я с тобой сегодня вечером? — Мой голос звучит резко, как удар хлыста.
Интересно, просил ли Хайд не быть в паре со мной? Интересно, почему я чувствую себя брошенной и подавленной, когда была той, кто отказался от его предложения. Что включало в себя нежность, поэзию и поцелуи сквозь улыбку.
Отличная работа, Брук. Потому все так и ужасно.
Может ли этот день стать еще хуже?
Хейден разражается смехом.
— Я рад, что ты так этому рада. — Он поворачивается ко мне спиной, прежде чем я успеваю ответить, и бежит трусцой, пробираясь по крутой тропинке к обрыву.
— В восторге, — бормочу я, догоняя его.
Моя прогулка с Хайдом прошлой ночью по этой же тропе кажется созерцательной, по сравнению с Хейденом, который несется по ней ни на что не оглядываясь. Он мускулистый и длинноногий, как Хайд, но более энергичный. Громче и агрессивнее. Темп, который он задает, заставляет меня сосредоточиться на ногах и дыхании, чтобы не отставать от него.
Через несколько минут пот катится по моей спине, но я наслаждаюсь этим. С тех пор как мы засели в пещере, мы так не бегали. Все постоянно суетятся, выглядят несчастными.
Ты не можешь быть несчастным, когда бежишь. Это такой простой и легкий способ почувствовать себя живым. Когда мы оставляем позади мили, мое настроение начинает подниматься.
Грин с Рифом находятся недалеко к северу, а Хайд с Отщепенцем — чуть южнее нас. Мы усилили численность патруля на всех постах, но наиболее существенно здесь, на восточном подходе — самом коротком расстоянии до пещеры. Если Уилан придет, это будет самый прямой путь, тот, который даст нам наименьшее количество времени, чтобы успеть отреагировать. Именно здесь мы наиболее уязвимы, поэтому Перри назначил Шестерку охранять его сегодня вечером… Шестерку и меня.
Я оказалась с этими воинами, потому что я одна из лучших, и я этим горжусь. Для меня большая честь быть равной им.
После часа бега мы останавливаемся, чтобы отдышаться и попить воды. Я перевожу взгляд на гряду холмов на севере, и меня охватывает ужас. Вчера вечером Эфир выглядел свирепо, но сегодня стало еще хуже. Небо тут и там вспыхивает воронками. Вдоль гряды внизу появилась светящаяся оранжевая линия.
Огонь.
Земля горит. Территория Потока. Моя земля.
Я была так сосредоточена на тропе впереди себя, что не увидела этого.
— Как думаешь, Риф с Грином имеют к этому отношение? — спрашиваю я. Потом я глотаю воду, пытаясь утолить жажду.
Видящие глаза Хейдена окидывают взглядом далекие холмы, а затем останавливаются на мне. Он качает головой.
— Они повернули на юг, чтобы избежать этого.
Я сосредотачиваю свое внимание на деревьях вокруг себя. Трепет их листьев и покачивание ветвей.
— Хейден, ветер дует в нашу сторону. Ты понимаешь, что это значит?
Он делает еще один долгий глоток из бурдюка и кивает.
— Как ты думаешь, почему я так спешу?
— Ты знал, что огонь будет направляться в нашу сторону?
— У меня было предчувствие.
— Почему ты ничего не сказал?
— Потому что не был уверен. — Он улыбается. — Но теперь уверен.
Я качаю головой, глядя на него.
— Прекрасно. — Сухое русло ручья, по которому мы шли от пещеры, заволокло дымом. Наша тропа исчезает позади нас. — Мы не сможем вернуться.
— Нет. Но нам лучше двигаться дальше.
У нас нет другого выбора. Огонь на севере — источник дыма, который дует в нашу сторону, не показывает никаких признаков ослабления.
Мы снова бежим. Ветер продолжает нарастать, выдувая горячий, густой дым, обволакивающий нас. Вокруг кружатся черный пепел и тлеющие угольки, некоторые размером с листья.
Мои легкие горят, когда Хейден, наконец, останавливается. Мне приходится на несколько секунд прижать большие пальцы к глазам, чтобы снять жжение.
Все еще пытаясь отдышаться, я осматриваюсь, стараясь понять сколько мы пробежали. Мне хочется увидеть лесистый склон, где мы с Хайдом стояли прошлой ночью, но вижу не более, чем на триста ярдов впереди. Я знаю эту территорию так же хорошо, как лицо Клары, но с клубящимся дымом сложно что-либо понять.
Я сдерживаю проклятие. Зрение — мой дар. Когда я не могу видеть, я несчастна.
— Ну, я в ужасе, — говорит Хейден. — Как насчет тебя?
Я смотрю на него.
— Где мы находимся?
— Определенно потерялись. — Он опускается на колени, перекидывая колчан через плечо. Пот стекает с его лба. Он рассеянно проводит по нему пальцем и достает из кармана компас.
На меня накатывает облегчение.
— Мне хочется обнять тебя прямо сейчас. — Эта маленькая вещица, возможно, сейчас спасет нам жизнь. Легко потерять направление, когда вы не можете ориентироваться по виду. В такой дезориентации мы можем развернуться и направиться прямо к линии огня.
— Хорошая мысль, но лишняя. — Хейден проверяет компас. — Мы не сильно сбились с курса. Мы все еще идем на восток. — Он указывает прямо вперед и встает. — Давай продолжим. Мы должны избавиться от этого дыма.
Когда мы снова бежим, он не говорит очевидного. Мы больше не защищаем клан. Мы больше не ищем признаков Уилана и его группы. Наша задача изменилась. Мы бежим, чтобы спасти наши собственные жизни.
Ночь превращается в обрывки незнакомого леса, грязи под ногами и Хейдена, бегущего рядом со мной. У меня такое чувство, что нас уносит в море. Все дальше от безопасности и всех, кого мы знаем.
Я не знаю, как долго мы бежим, когда я выбиваюсь из сил. От усталости я больше не могу идти в ногу, поэтому замедляю шаг. Хейден сразу замечает это. Он берет меня за руку и тянет вперед, давая толчок, необходимый для подъема на небольшой холм.
Мы падаем наверху, растянувшись на земле.
Некоторое время я лежу лицом вниз, пытаясь отдышаться. Потом перекатываюсь на спину и смотрю на Эфир.
Мои мышцы дергаются, и у меня так кружится голова, что кажется, будто мир вращается. Порыв ветра обдувает меня, охлаждая. Воздух здесь чистый. Ни следа дыма. Я закрываю свои горящие глаза и вдыхаю его. Промокшая от пота одежда тяжело давит на кожу.
Я чувствую, как Хейден поднимается на ноги.
— Ты в порядке?
— У меня все отлично. Просто превосходно.
Он не отодвигается. Когда я смотрю на него сквозь ресницы, я вижу, что он смотрит на меня сверху вниз, его полные губы слегка приоткрыты.
— Все еще хочешь знать, где мы находимся? — спрашивает он.
Я поднимаюсь на ноги, которые немного дрожат.
Я знаю, где мы находимся. Территория Потока имеет форму песочных часов, более узкая в середине, более широкая на полюсах. Три часа бега на восток прорезали бы этот узкий участок и привели бы на нас на границу территории… или сразу за нее.
Хотя я уверена в том, где мы оказались, мне нужно услышать это от Хейдена. Не знаю, поверю ли я в обратное.
Мой голос едва слышен, когда я прошу:
— Скажи мне.
Глава 8
— На пограничных землях, — отвечает Хейден.
Где царит хаос. Голос отца звучит в моей голове. Он всегда так говорит, когда речь заходит о пограничных землях. Словно одно неотрывно от другого. Одно длинное название для места, которое никому не принадлежит.
Пограничные земли, где царит хаос.
Кроме того места, где я сейчас стою.
Знание растекается по мне, как лед, охлаждая мои разгоряченные мышцы.
Когда я была маленькой девочкой, мои кошмары были связаны с этим самым местом. Мне снилось, что тут живут чудовища, волки и упыри. Кровожадные твари, которые раздирают плоть без всякой на то причины. Теперь я старше и знаю лучше.
Монстры и упыри не совершают где-то там каких-то зверств. Этим заняты люди.
— Звучит так, будто ты вернулся домой? — Слышу я свой голос. Я не знаю, чего хочу от ответа Хейдена. Возможно, хочу услышать какую-то уверенность, что ему здесь так же комфортно, как и везде.
Хейден поднимает бровь.
— Если дом — это место, где человек находит убежище и покой, то это место никогда не было таким для меня.
Его тон на удивление мрачен. Каково ему было присматривать здесь за двумя младшими братьями? Неужели он постоянно беспокоился о Хайде и Отщепенце, как я беспокоюсь о Кларе?
Он вдруг улыбается мне. Это заговорщическая улыбка, как особенная улыбка Клары, будто солнышко вышло из-за тучки. Будто он считает, что поделился чем-то, чем не должен был.
— Пей, — говорит он, протягивая мне бурдюк с водой.
— Благодарю. — Я беру его. Мой стал пустым уже час назад. Кожа бурдюка теплая и влажная после его хватки.
— Не беспокойтесь о том, что мы здесь. Все не так плохо, как ты думаешь.
Я делаю большой глоток и возвращаю ему бурдюк.
— Я могу переварить все, кроме лжи.
— Вполне справедливо. Это так же плохо. Но мы будем в безопасности на этом холме, пока ветер не развеет дым.
Я обдумываю нашу позицию и вижу, что он прав. Наш холм невелик, но здесь есть несколько дубов, которые дадут нам некоторое укрытие, и беспрепятственный вид во все стороны. Никто не подкрадется к нам, не заработав стрелу между глаз.