Мой взгляд устремляется на запад. Клара там, внутри пещеры рядом с берегом. Жаль, что я ее не вижу. Все, что я вижу — это столбы дыма, перемежающиеся светящимися пятнами, где пламя поднимается выше всего. Эфир волнами катится по небу, выглядя таким живым, таким вибрирующим, по сравнению с землей и ее обжигающей кожей.
Не знаю, то ли от вида войны между небом и землей, то ли от холода моей пропитанной потом одежды меня пробирает озноб, и я начинаю дрожать.
— Хочешь, чтобы я развел костер?
Мне становится смешно.
— Сделаешь? Было бы здорово. — Мне приходит в голову, что хуже пожара уже ничего не может быть. Мои волосы пропахли дымом. Во рту его вкус. Все, что я чувствую — это тяжесть в моих легких. Мне кажется, что я искупалась в дыму.
Хейден смотрит вдаль.
— Ветер стихает. Пожар скоро пойдет на убыль. Мы сможем вернуться самое позднее к утру.
Это звучит слишком оптимистично, но я ничего не говорю.
Хейден находит гладкий камень, чтобы взгромоздиться на него.
— Давай. Здесь есть место для тебя.
— Я в порядке, — говорю я рефлекторно.
Походив туда-сюда минут пять, я понимаю, что он выбрал единственное удобное место на этом скалистом холме, но я уже приняла решение.
Я плюхаюсь на землю в нескольких шагах от него. Острый камень упирается мне в зад. Я замерзла, устала и взмокла, и от меня воняет дымом, но именно этот камень высвобождает из меня поток проклятий.
— В порядке? — спрашивает Хейден.
Я вижу, что он старается не рассмеяться.
— Замечательно. Как твой трон?
— Лучше и быть не может. — Молчание. — Здесь тебе будет удобнее, Брук. И теплее.
— Теплее? Ты хочешь, чтобы я согрелась с тобой? Неужели ты думаешь, что я настолько доверчива?
— Я пытался быть практичным, но поступай как знаешь. Должен признаться, я польщен, что ты не доверяешь себе быть рядом со мной.
Я фыркаю и поднимаю камешек, чтобы бросить в него. Моя рука останавливается на середине броска.
Камень, который он выбрал, имеет естественный изгиб, и Хейден откинулся на него назад, полулежа. Это непринужденная, расслабленная поза. Удобная. И я вдруг не понимаю, почему я здесь, на земле, когда я могла бы быть там.
Я поднимаюсь на ноги и подхожу к нему.
— Я ударю тебя, если ты прикоснешься ко мне, — говорю я, садясь рядом с ним.
— Тебе не о чем беспокоиться. Я не браконьер.
Мое сердце останавливается на целых две секунды. Хейден наблюдает за моей реакцией, и я могу сказать, что он ждал сказать это в течение нескольких часов. Может быть, с тех пор, как мы покинули пещеру.
— Что ты только что сказал?
— Я бы никогда не стал никому переходить дорогу. Тем более брату.
— Хайд сказал тебе?
Хейден качает головой, широко улыбаясь.
— Хайд никогда бы не сказал. У меня было чувство, основанное на улыбке, которая не сходила с его лица с тех пор, как вы вернулись сегодня утром.
— Ты и твои глупые чувства! Это был всего лишь поцелуй! — Меня поражает, что я вообще оправдываюсь. Я хлопаю его по плечу. — Я могу целовать кого хочу.
Руки Хейдена поднимаются в защиту, когда он смеется.
— Конечно, можешь, но это к делу не относится. Я только хотел сказать, что мне это неинтересно, — он показывает на пространство между нами, — так что здесь нам будет хорошо.
Нарочито небрежно он скрещивает руки за головой и откидывается назад, словно греется на солнышке. Самодовольная улыбка на его губах заставляет мою кровь закипеть, но я полна решимости играть по правилам.
Я тоже откидываюсь назад, притворяясь, что мне так комфортно в моей липкой, пропахшей в дыме одежде. По прошествии нескольких минут я могу сказать, что Хейден разочарован, что я не отреагировала на его комментарий.
— Я же просила тебя не лгать мне, — говорю я, когда проходит целых пять минут.
Он пристально смотрит на меня.
— Когда я солгал?
— Прямо сейчас. Ты сказал, что ты не заинтересован, но это не так. Я видела, как ты смотришь на меня.
— Не могу смотреть на тебя?
— Конечно, можешь. Просто то, как ты смотришь на меня, говорит о многом.
— И как же это?
— Ты делаешь это своим ртом.
— Я делаю это?
— Да. Ты дуешься.
Хейден откидывает голову назад и смеется.
— Я дуюсь на тебя?
— Именно так.
На самом деле не то, чтобы дуется, но это единственное слово, которое я могу подобрать. Иногда, как и совсем недавно, его губы расслабляются в очень привлекательной, страстной манере, которая близка к надутому лицу, но оно не дуется.
— Ну, — говорит он. — Пусть тебя не пугает моя надутость. Я обещаю, что ты будешь в безопасности рядом со мной. У нас с тобой все равно ничего не получилось бы.
— Ты сказал это только для того, чтобы я спросила почему.
— Ты сказала это только потому, что избегаешь спрашивать почему.
— Прекрасно. Почему, Хейден? Почему ты так уверен, что у нас ничего не получилось бы?
— Помимо причины, о которой я упоминал ранее?
— Да, помимо нее.
— Между нами нет искры.
Я свирепо смотрю на него. Этот парень когда-нибудь говорит прямо? Неужели он никогда не говорит, что на самом деле имеет в виду?
Сосредоточившись на холмах, я обдумываю ситуацию. Он сделал это нарочно, конечно. Чтобы заставить меня задуматься, может ли между нами быть искра. Проблема в том, что, хотя я вижу его обман, мне на самом деле интересно.
Мое сердце колотится, и я вдруг осознаю, насколько он близко.
Я всегда находила его привлекательным. Красивым, взрослым, зрелым. Я не единственная, кто так думает. Я не раз слышала, как женщины в клане шептались о его улыбке.
Мой план двигаться дальше не сработал с Хайдом. Как такое могло случиться, когда я видела надежду в его глазах? Надеюсь, что я себе ее не придумала? Я не буду использовать кого-то другого, чтобы заставить чувствовать себя лучше. Мне слишком нравится Хайд. Но Хейден?
Я смотрю на него, легкая волна возбуждения пробегает по мне, когда я обнаруживаю, что он наблюдает за мной. В его глазах я не вижу надежды. Все, что я вижу — это юмор и тепло. И эти мягкие на вид губы… Мне бы очень хотелось его поцеловать.
— Есть только один способ узнать, — говорю я, прежде чем успеваю остановиться. — И ты предложил мне согреться.
Глаза Хейдена слегка сужаются.
— Брук… ты уверена?
— Конечно.
Он поднимает руку и проводит пальцами по моей щеке. Я слегка дергаюсь, но он спокоен, его пальцы спокойно касаются моей кожи. Они прочерчивают мою шею, а потом бегут по ключице. Его глаза чувственны и темны, когда они следуют по пути его прикосновений. Его рот расслабляется, и вот оно. Эта знойная надутость.
Я ожидала поцелуя. Но происходит совершенно другое, но это захватывающе.
Он смотрит мне в глаза, его взгляд такой темный и голодный, что я едва сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть. Затем он наклоняется ко мне, и его губы смыкаются над моими, давление мягкое, но уверенное. Я целую его в ответ, и Хейден приближается, его язык скользит по моему, и единственная мысль пронзает меня: Хейден знает, что делает.
Он сразу же задает темп, целуя меня с уверенностью, и это ощущается до боли хорошо, до боли знакомо. Я запускаю руки в его волосы и целую его глубоко, слыша, как он стонет.
— Брук, — шепчет он, — полегче. — Но все, что он делает, противоречит этому. Его рука сжимает мое бедро так крепко, что я чувствую давление каждого пальца.
Я придвигаюсь к нему ближе. Он двигается в одно и то же время, и со всеми этими движениями мы оказываемся лежащими на боку, лицом к лицу. Вместе окунаемся в омут желания, и это чувствуется безопасно. Так безопасно, что можно не о чем не заботиться. Речь идет только о губах, руках и коже. О клубящихся, дымных желаниях, которые поглощают меня.
Рука Хейдена скользит по моим ребрам и касается груди, посылая волну желания через меня. Но через несколько мгновений он удивляет меня, отстраняясь.
— Брук, здесь определенно есть искра. Мы действительно можем загореться, если продолжим…
— Шшш… Веселее, когда ты молчишь.
Его смех — короткий, отрывистый звук.
— Веселее?
— Да. Веселее.
Я снова притягиваю его к себе. Он перекатывается на меня, а потом я перекатываюсь на него, и это похоже на небольшую битву посреди наших поцелуев, наши ноги переплетаются.
Моя рука находит его рубашку, скользя по перекатывающимся мышцам живота. Он издает шипящий звук и резко отстраняется.
— Ладно, — говорит он. — Это было хорошо.
Я не знаю, что только что произошло. Я не знаю, почему он отстранился.
— Это было даже лучше, чем хорошо, Хейден.
Он бормочет проклятье и садится на колени.
— Брук, просто… дай мне минутку.
Есть только одна причина, по которой он мог остановиться. Я не могу позволить ей этому помешать.
— Хейден, то, что случилось с Хайдом, было… — Я не знаю, как закончить свою мысль.
То, что произошло между мной и Хайдом, было прекрасной, хрупкой вещью. Но мне кажется, что говорить об этом с Хейденом было бы неуважительно.
— Дело не в этом. — Он проводит руками по голове и делает глубокий вдох. — Хотя так и должно быть.
— Тогда в чем? В Перри? Потому что я больше не с ним.
Хейден поднимает голову.
— Нет, Брук. В тебе.
Это обрушивается на меня. Мои щеки горят.
— И что во мне? — спрашиваю я, готовясь защищаться.
— Ты бежишь, Брук. Как будто мы снова в тех лесах. Ты бежишь через это, и я не думаю… — Он вздыхает. — У меня просто такое чувство, что ты на самом деле не хочешь этого делать.
— Ты действительно собираешься сказать мне, что я хочу?
— Я говорю тебе только то, что думаю. Но я хотел бы знать: чего хочешь ты?
Чего я хочу? Я задумываюсь об этом на мгновение.
Я хочу чувствовать себя желанной, заветной и защищенной.
Я хочу найти того, кто не променяет меня на другую.
Я хочу найти любовь, которая будет внутренней, поддерживающей жизнь.
Все эти ответы кажутся немного неуместными. Поэтому я говорю:
— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня снова. У тебя это хорошо получается.
Хейден бросает на меня взгляд, которого я никогда раньше не видела. Как будто ему больно и он вот-вот рассмеется одновременно.
— Если я это сделаю, завтра ты меня возненавидишь.
— Все наоборот. Я возненавижу тебя завтра, если ты этого не сделаешь.
— Но я возненавижу себя, и вот с кем мне придется прожить всю оставшуюся жизнь.
Я не знаю, почему это заставляет меня смеяться, но это так.
Хейден улыбается. Это обезоруживает, его полные губы растягиваются в широкой улыбке.
— Я не хочу пойти не по тому пути, Брук.
Я не уверена, что тот путь будет. Он старше и наверняка был с другими женщинами. Есть ли пути к любви, к отношениям, которые лучше, чем другие? Я не знаю. Я знаю только тот, по которому пошла я.
— Пойти куда? Ты сказал, что тебе это неинтересно.
Хейден смеется.
— Я заинтересован, Брук. Вопрос в том, интересно ли тебе?
— Я заинтересована, чтобы мне больше не было больно. — Ну вот и все. Мой глупый, безудержный рот. — Не бери в голову, — говорю я, потирая руки. Прохладный ночной воздух продувает меня, снова охлаждая.
Хейден замолкает будто на целую вечность.
— Это правильный интерес, — говорит он. — Один из самых важных. — На его лице появляется беспокойство, и меня пронзает паника. Я слишком сильно обнажила себя, свою боль.
— Может, ты перестанешь так на меня смотреть?
— Я снова дуюсь?
— Нет. Ты смотришь на меня как на слабую. — Меньше всего я хочу, чтобы Хейден или кто-нибудь из Шестерки видел меня такой.
— Ты, и слабая? — Он усмехается, качая головой. — Конечно нет! А теперь иди сюда, пока не замерзла. — Он поднимает руку, приглашая меня подсесть ближе.
— Ты что, шутишь?
Едва я успеваю произнести эти слова, как он обнимает меня и притягивает к себе. Затем он вытягивает ноги и немного сдвигает спину, ища удобное положение. Все между нами изменилось. Он чувствуется совершенно иначе, чем пять минут назад. По-братски.
— Итак, — говорит он непринужденно, — я хорошо целуюсь. Был ли я лучше Хайда?
Может, и не по-братски.
— О, вот это сюрприз. Ты превратил это в соревнование. — Как же я этого не предвидела?
— Ты опять уходишь от ответа.
— Вы разные.
— Что является осторожным способом сказать, что я был лучше.
На самом деле, разные — это способ сказать непохожие. Неодинаковые. Нет никакого сравнительного суждения. Это нейтральное слово.
— Был ли Хайд настолько плох, или просто я нахожусь на совершенно более высоком уровне?
Я толкаю его локтем в ребра. Он смеется и сжимает мое плечо.
— Я не собираюсь забывать то, что только что произошло, Брук. Наверное, никогда не забуду. Когда ты будешь готова, я буду рядом. А если ты никогда не будешь готова, то это тоже хорошо. Я буду молча страдать, пока не состарюсь и не поседею от старости.
Невозможно преуменьшить блеск желания в его глазах.
Я не испытываю желания вытягивать из него мысли, как это было с Хайдом. Я чувствую лишь желание поцеловать его снова.
Такие разные, думаю я. Один брат соблазнил меня поэзией и нежностью. Другой жаром и желанием.
Я устраиваюсь рядом с ним. Что я нашла в Перри? Я роюсь в своих воспоминаниях, пытаясь решить, чем он меня завоевал так или иначе. Более соблазнительный душой, как Хайд, или телом, как Хейден. Через несколько мгновений я понимаю, что в Перри было и то и другое. Он, время от времени, был нежным и заботливым. Неотразимо сексуальным в другое время. Вспоминая об этом мне не на становится больно, как я ожидала. Я не чувствую ни углей в животе, ни кровоподтеков на сердце.
И я не хочу останавливаться на том, кем был для меня Перри.
Рядом с телом Хейдена мне становится теплее. Мои мышцы устали, и я позволяю себе прислониться к нему. Чтобы отпустить свой груз и просто быть здесь.
Хейден был прав. Такое тепло, возникшее между нами, прямо сейчас самое лучшее для меня.
Голос Хейдена отрывает меня от моих мыслей.
— О чем думаешь?
Я смотрю на него и говорю первое, что приходит в голову.
— У тебя идеальные губы.
Я жду, что он рассмеется или сделает что-нибудь в ответ. Но он просто целует меня в лоб и снова прижимает к себе. Мы сидим и смотрим на горящие холмы. Ничего больше.
И я довольна.
Глава 9
Глубокой ночью я слышу крик. Он пронзает ночную тишину, заставляя мое сердце биться сильнее.
Хейден дремлет рядом со мной, но просыпается от легкого толчка. Я хватаю его за предплечье, чтобы он не сделал резкого движения, которое могло бы выдать наше положение.
— Что это было? — шепчет он. Его глаза скользят по холмистой местности под нами. Он моргает несколько раз, чтобы стряхнуть сон.
— Мужской голос. Близко. — Я больше его не слышу. Теперь я слышу только скрип ветвей, покачивающихся на ветру.
Мы медленно поднимаемся на ноги, заставляя свои уставшие, одеревеневшие конечности сохранять равновесие. Поблизости могут быть Слышащие, поэтому мы осторожно двигаемся в тишине, чтобы взять наши луки.
Небо значительно успокоилось с тех пор, как несколько часов назад показались воронки и дым. Эфирные потоки стали более плавные, почти тонкая завеса. Они такие же спокойные, какими я видела их несколько дней назад. Мы перешли от бури к мягкому отливу. Безопаснее для нас, но без плотной концентрации Эфира над нами, мы потеряли большую часть ночного освещения. Ночь потускнела. Стала мутно-синей, как будто мы опустились на дно моря.
Мое поле зрения сократилось всего до двухсот ярдов. Ношение конских шор не могло чувствоваться хуже.
— Нам надо спуститься с этого холма, — говорю я. — Мы не узнаем, что происходит, пока не подойдем ближе. — Моя идея граничит с идиотизмом. Мы находимся в безопасном месте, и оставлять его ради неизвестной опасности было бы безумием. Но я никогда не была той, кто ждет, когда что-то произойдет. Я уверена, что Хейден поведет нас правильно.