— Отличная идея, — говорит он. — Давай.
Значит, никакого голоса разума. Мои пальцы сжимаются вокруг лука.
Когда мы спускаемся с холма, сердце так сильно стучит в груди, что я задаюсь вопросом, слышит ли его Хейден.
Мы прошли полмили, прежде чем увидели их. Из пятнистой тьмы появилась группа людей.
Я насчитываю сорок человек.
Они стоят в лесистой пади между двумя холмами. Я ищу Уилана, но вижу только незнакомцев. Но я узнаю сухое русло ручья. Деревья там растут густо, потому что вода все еще течет под землей. Где-то в нескольких милях к западу находится то место, где мы с Хайдом дежурили прошлой ночью. Но сегодня я нахожусь дальше, на краю территории Потока.
Затем я слышу их.
— Слушайте сюда! — зло кричит Уилан. Он запрыгивает на валун, возвышаясь над толпой. — Мы направимся на север и подойдем вдоль этого хребта. Ожидайте, что вам бросит вызов пара часовых. — Он указывает в темноту. — Два лучника, в пределах первой мили. Лучшие бойцы. Но нас больше, и мы не можем рассчитывать, что можем забрать эту землю и пищу, в которой так нуждаемся, землю и пищу, которые по праву принадлежат нам и которые мы заслуживаем, не проявив при этом некоторого мужества, не так ли?
Слышно несколько ворчаний в знак согласия.
Глаза Хейдена встречаются с моими, и я знаю, что мы думаем об одном и том же.
Риф с Грином охраняют территорию, через которую эти люди планируют пройти. Они в опасности.
— Как только мы пройдем мимо них, — продолжает Уилан, — у нас не будет никаких проблем, пока мы не доберемся до пещеры.
Пещера.
Клара.
Я выдергиваю стрелу из колчана, натягиваю тетиву и стреляю.
Это был безумный поступок. Агрессивный и, возможно, склонный к самоубийству. Но если я ничего не сделаю, Грин и Риф могут умереть. Мой клан может пострадать, как и моя сестра.
Моя стрела вонзается человеку в бедро.
Я продолжаю наступать, выпуская другую. Хейден присоединяется ко мне, и через несколько мгновений в группе Уилана раздаются крики ужаса. Они явно потрясены и сбиты с толку. Мы стреляем по ним с тыла… с пограничных земель, откуда они пришли, и наверняка именно оттуда, куда, как они полагали, смогут отступить в случае необходимости.
Но вскоре появляются их собственные луки, и стрелы летят уже в мою сторону. Я больше не могу стрелять, не рискуя своей жизнью, поэтому я опускаюсь на колени за выступом скалы и молюсь, чтобы мои инстинкты были верные.
Грин — Слышащий. Он бы услышал шум, который подняла группа Уилана.
Скажи мне, что он услышал.
Это наш с Хейденом единственный шанс выбраться отсюда живыми.
Я смотрю направо. Хейден укрылся за деревом. Встретив мой взгляд, он подмигивает. В нем есть что-то немного безрассудное. Он наслаждается этим. Вроде меня.
Группа Уилана осторожно приближается к нам. Я не Слышащая, но слышу, как они идут, их шаги шуршат по траве и хрустят ветки.
И тут меня осеняет: моя авантюра провалилась. Нет никаких признаков Грина или кого-то еще. Я снова смотрю на Хейдена. Нам придется бежать, и это тоже не сработает. Скорее всего, я получу несколько стрел в спину.
Я поднимаюсь на ноги и вижу, что Хейден делает то же самое. Нельзя тормозить в этой ситуации. Надо просто действовать.
Хейден дергает подбородком, приказывая мне бежать первой, пока он отправляет одну стрелу за другой, прикрывая меня.
Но потом я слышу что-то новое. Крики позади меня. Выглянув из-за выступа, я вижу, как группа Уилана рассеивается. С запада на них летят стрелы.
Грин! Он услышал! Они с Рифом расположились напротив нас, позади группы Уилана.
Становится еще круче, когда залп стрел летит еще и с юга. Хайд и Отщепенец так же вступили в бой. Грин и Риф, должно быть, послали им сигнал, или они сами увидели переполох.
Хейден издает воинственный крик и бросается в бой. Я хватаю лук и снова принимаюсь за работу, мое сердце наполняется тем, что как я знаю — верная победа.
Мы зажали группу Уилана. Благодаря пожарам мы с Хейденом оказались в нужном месте. Пока Хайд, Отщепенец, Риф и Грин вытесняют незваных гостей с территории Потока, мы с Хейденом создали заслон, запрещая им отступать в пограничные земли. Мы поймали их в ловушку.
Я сосредотачиваюсь на одной цели, выпуская стрелу. Она вонзается в бедро Уилана. У него подгибается колено, и он хватается за ногу. Он смотрит на меня снизу вверх.
— Стреляйте в нее! — кричит он.
Слова застревают у него в горле, когда моя следующая стрела пронзает его живот. Он опрокидывается. Я перехожу к следующей цели, зная, что с Уиланом покончено.
Мы могли бы превратить это в бойню, если бы захотели, но мы этого не делаем.
Свисток Рифа отзывает нас. Я опускаю лук и вижу, что мы проявили сдержанность и милосердие. Мы ранили довольно много, но их потери минимальны.
— Валите! Убирайтесь с этой земли! — ору я.
Потом я смотрю, как оставшиеся в живых, хромая, уходят прочь.
Уилан не один из них. Он неподвижно лежит на траве. Я уложила его туда, и не чувствую сожаления, что сделала это.
Он больше никогда не будет представлять угрозу для Потока.
Глава 10
В Боевой комнате Риф и Хейден по очереди рассказывают, что произошло.
Когда они заканчивают, зеленые глаза Перри сужаются и впиваются в меня.
— Почему ты вступила с ними в бой?
Я могла бы дать ему один из нескольких разных ответов. Сработал инстинкт. Страх. Потому что я знала, что мы можем использовать наше преимущество. Но вместо этого я просто говорю:
— Я хотела, чтобы все закончилось. И я знала, что нам придется пойти на некоторый риск, чтобы удержать его навсегда.
— Спасибо, Брук. Ты хорошо справилась. — Он задерживает на мне внимание на мгновение дольше, его открытый взгляд полон благодарности и уважения. Что-то проходит между нами, что кажется крепким и многообещающим.
Я раньше ошибалась. У нас с Перри нет конца. У нас просто больше начинаний.
Когда разговор заходит о продовольственных пайках и о других вопросах, которые меня не касаются, я извиняюсь.
Мое желание — найти Клару, но каким-то образом ноги сами несут меня в пещеру Поселенцев.
Молли подходит, когда видит меня.
— Отличная работа, — воркует она, обхватив мои щеки. — Мне Ива все рассказала.
Вернувшись, я сразу же направилась в Боевую комнату. Как Ива узнает все раньше всех, для меня загадка.
— Спасибо, — говорю я Молли. — Значит ли это, что я сегодня освобождаюсь от дежурства по подношению воды для Поселенцев?
Она поджимает губы.
— Ну, предполагаю, что так…
— Я шучу, Молли. — Чувствуя себя сильной и гордой собой, я беру один из кувшинов, стоящих у бочки с водой, и наполняю его, решив, что немного отдохну.
Сегодня Поселенцам стало лучше. Я вижу, как к ним возвращаются проблески жизни. Регулярный подъем и падение их груди, пока они спят. Подергивание век говорит мне, что они спят, а не находятся в забытье.
Сорен проснулся. Он наблюдает за мной несколько минут, прежде чем я наконец опускаюсь на колени рядом с ним.
— Я ждал тебя, — прохрипел он.
— Почему ты меня не позвал? — спрашиваю я, давая ему воды.
— Я не знаю твоего имени.
Он хочет, чтобы я сказала ему свое имя, но мне почему-то мне нравится не говорить ему.
— Стыдно, — говорю я, поднося глиняный кувшин к его потрескавшимся губам. Он делает пять больших глотков. Усиливающаяся жажда — хороший признак того, что он выздоравливает.
— Вода? — спрашивает он, кивая на кувшин. — Ты в этом не нуждаешься.
— Я не нуждаюсь?
— В качестве оправдания. Ты используешь ее, чтобы поговорить со мной.
Меня так и подмывает вылить остатки воды ему на голову.
— Неужели? — спрашиваю я, заставляя себя выглядеть пораженной. — Я могу перейти на твой ряд в любое время? — Я стою. — А как насчет того, когда я захочу уйти из твоего ряда? Тогда мне нужен предлог? Или разрешение? — Я начинаю пятиться назад. — О, смотрите. — Я смотрю на свои ноги. — Это работает!
Он усмехается.
— Твое имя! — Он пытается повысить голос, но это больше похоже на карканье.
— Пока-а, Сорен!
Я покидаю пещеру, потому что хочу, чтобы он задался вопросом, куда я направилась. И еще потому, что я помню причину, по которой пришла сюда.
Я забыла, что Ария была перемещена после операции. Она приходила в себя в палатке Перри. Вот куда я направляюсь.
Я нахожу ее спящей на подушке, достаточно широкой… для двоих. Не нужно гадать, с кем она делит ее. Осознание этого причиняет боль, но лишь слабую.
Воин во мне сегодня слишком силен, чтобы чувствовать слабость. И пока я не двинулась дальше, я просто двигаюсь. Я стараюсь. Я создаю новые начинания.
Я опускаюсь на колени рядом с ней и на несколько секунд успокаиваю свой пульс. Затем я наклоняюсь к ней и говорю то, что нужно сказать.
— Я уже говорила тебе, что ты отобрала его у меня… Это не так. Какое-то время он был моим, но теперь это в прошлом, и все в порядке. Это случилось бы с тобой или без тебя. И теперь он твой. Он принадлежит тебе, и я думаю, что всегда будет принадлежать. И я надеюсь, ты понимаешь, как тебе повезло. В любом случае, я просто хотела сказать тебе, что я не ненавижу тебя. Ты никогда этого не заслуживала. Ну… вот и все.
Глава 11
В ту ночь Клара снова спит со мной.
Она не плачет, и моя мама тоже не плачет. Я просыпаюсь, чувствуя себя отдохнувшей и бодрой. Это чувство я узнаю. Такой я была всегда. Может, мы все привыкнем к воссоединению.
— Выведи меня на улицу, Брук, — умоляет Клара после завтрака, состоявшего из вареного овса и горсти фиников.
Не понимаю, почему бы и нет. Уилан больше не представляет угрозы, и я не поведу ее далеко. Прямо к бухте снаружи.
— Конечно, — говорю я. — Пошли отсюда.
Коготь с Ивой вскакивают, когда мы проходим мимо платформы. Постоянная тень Ивы, ее дворняжка, Блоха, тоже встает. Когда они узнают, куда мы с Кларой направляемся, они просят меня взять их с собой.
— Хорошо. — говорю я. — Конечно. — Ничто не может испортить мне настроение. — Кто-нибудь еще?
— Отщепенец! — щебечет Ива, — Ты должен пойти!
— Ива, я занят, — кричит он.
Он лежит на платформе. Похоже, мы прервали его сон.
— Ты же не занят! — кричит Коготь. Они с Ивой подбегают к Отщепенцу и хватают его за руки. Я наблюдаю, как они стаскивают его с платформы и тащат на буксире.
Я не знаю ни одного взрослого, который был бы так же убедителен, как дети.
Гонка на перегонки начинается еще до того, как мы выходим из пещеры. Ива бросается через пляж, Блоха лает, когда скачет рядом с ней. Клара бросается бежать, поднимая за собой песок. Она быстра, но Коготь светится решимостью. Интересно, кто победит.
Я плюхаюсь на землю, чтобы отсюда наблюдать за ними. Их крики и вопли звенят у меня в ушах. Сначала Ива спотыкается и падает на песок, а потом это делает Клара. Коготь бросается вниз, и я думаю, он сделал это, потому что все остальные сделали это.
Утро грозное — над нами набирает силу буря, но мне все равно. Смех моей сестры звучит громче, чем шум волн. Как этот день может быть менее совершенным?
— Не хочешь побегать на перегонки? — спрашивает Отщепенец, садясь рядом со мной на песок.
— Возможно, позже. — Я смотрю на него. — А как насчет тебя?
— Хм. — Отщепенец пожимает плечами. — Да я хотел бы. Но сегодня утром я подвернул лодыжку, и она немного побаливает.
— Что случилось?
— О… — улыбается он. — У меня сегодня день рождения.
Как будто это все объясняет.
— Из-за дня рождения ты подвернул лодыжку?
— Да, это семейная традиция. У кого бы ни был день рождения, его первым делом зажимают с утра и немного избивают. Это то, о чем мы с братьями должны помнить.
— Помнить? — спрашиваю я.
— Нашего отца. Когда мы были меньше, он будил нас щекоткой. В конце концов, к этому присоединились все мы, даже наша мама. Ты всегда знал, что проснешься придавленным и щекочущим до слез, в день своего рождения. Мама с папой покинули этот мир, но мы все равно так делаем. Каждый день рождения. Кроме того, мы немного ушли от щекотки, ну ты понимаешь, мы же больше не маленькие дети.
— Значит, вы бьете друг друга.
— Да… но это не так уж и плохо. Тебе это кажется странным, не так ли?
Я отрицательно качаю головой. Их традиции меня не беспокоят. На самом деле, я думаю, что это мило. Но мне жаль Отщепенца. Хайд и Хейден намного выше шести футов, более чем на голову выше Отщепенца, который еще не достиг своего скачка роста… и они сильные. Кажется, у них есть несправедливое преимущество, но От должно быть к этому привык. Как самый юный и самый младший, он является объектом всех шуток. Он всегда в сторонке, не успевает за ними, из-за этого он и получил свое прозвище. Жалко, потому-то его настоящее имя, Хейвен, и оно такое красивое.
— Сколько тебе исполнилось сегодня? — спрашиваю я.
— Шестнадцать. — Он гордо улыбается, словно автоматически становится мужчиной. Потом он отворачивается, и из него вырывается хихиканье… вот и все, опять мальчик. — Мои братья сказали, что если я когда-нибудь поцелую тебя, они изобьют меня до потери сознания.
Ну, что ж. Тогда ладно.
— Они тебе так сказали?
— Нет. Они ничего не говорили. Просто я подслушал, как они спорили. Они оба говорили, что они тебе больше нравятся, а потом все остальное как-то само собой вышло.
— Вот как? — Я качаю головой. Это должно было случиться. — Ты хочешь поцеловать меня?
Отщепенец издает писклявый звук.
— Что? — спрашивает он, широко раскрывая глаза. — Я не знаю! То есть, да. Я бы. Хочу. Но я знаю, что мы этого не сделаем, так что все в порядке. Более чем в порядке, потому что, конечно, я не ожидал, что ты это предложишь. Сделать это. Со мной.
Я рассеянно смотрю на Иву, Когтя и Клару, которые начали новую гонку, и обдумываю ситуацию.
У меня нет никакого желания целовать Отщепенца. Мой план двигаться дальше изменился. Хайд и Хейден невероятны по-своему, но я не готова снова открыть свое сердце. Пока нет, но я знаю, что однажды буду готова. Однажды я найду кого-то, кто будет видеть во мне лучшую, а не одну из лучших.
Я найду любовь, поддерживающую жизнь.
Но мой новый план — сосредоточиться сейчас на себе. Вместо того, чтобы пытаться залечить рану, я буду продолжать делать то, что заставляет меня чувствовать себя сильной. Проводить время с Кларой. Защищать клан. Я могу это сделать. Это делает меня цельной. А некоторые раны нельзя залечить одной лишь волей. Вы просто должны позволить им исцелиться самостоятельно.
Несмотря ни на что, я собираюсь поцеловать Отщепенца. Не для себя, а для него. Удовлетворение внутри меня настолько сильное, что я должна распространять его.
Вообще-то мне хочется быть милой.
— Хейвен? — зову я. — У меня есть для тебя подарок на день рождения. — Затем я наклоняюсь и целую его в губы.
Когда я отстраняюсь, он ошеломлен, но я еще не закончила. Я не могу не улыбнуться, зная, как много мои следующие слова будут значить для него.
— Ты можешь передать обоим своим братьям, что я сказала, что ты лучший.