Кроули задумчиво кивнул.
Это было правдой; за последние несколько недель они действительно регулярно встречались. На ежедневной основе. Ну, они практически проводили все двадцать четыре часа в сутки в компании друг друга. Он смутно помнил, как был ошеломлен, когда Азирафаэль вызвался присоединиться к нему, когда он отважился найти компаньонку для одного из своих гиацинтов, и еще больше удивился, когда ангел предложил ему сопровождать его в детский приют в рамках его миссии милосердия, которую Азирафаэль категорически отказывался называть связью с людьми.
— Он просто помогал, а не баловался, — вежливо заявил ангел. Кроули закатил глаза, конечно, чтобы сохранить видимость, но все равно согласился. Он хотел быть с Азирафаэлем, и если это была чертова вечеринка в детском саду, что с того? Он всегда мог заставить детей пошалить, не так ли?
Однако оказалось, что он не разыгрывал никаких шуток. Он закончил тем, что сделал модели Бентли из папье-маше довольно впечатляющей кучей. Азирафаэль выглядел довольным.
— Если я когда-нибудь услышу что-нибудь об искрах добра, ангел, — сказал тогда Кроули, нахмурившись, — я превращу твой пыльный книжный магазин в сверкающий секс-шоп.
Азирафаэль улыбнулся ему в своей уникальной манере и угостил Кроули обедом за его труды.
— Как ты думаешь, на кого работал этот парень? — хмуро спросил Кроули.
— Даже не знаю. Я подумал — если только это не было предубеждением, — что демоны, скорее всего, захотят отомстить тебе. Они никогда особенно не радовались тебе, а тут еще этот несчастный случай с Апокалипсисом и… инцидент с Лигуром. Я ничего не слышал от моего… — Азирафаэль на мгновение замолчал. — …Сверху в течение многих лет, поэтому я предположил, что, поскольку они, похоже, не были слишком недовольны мной за то, что я действительно помог предотвратить Апокалипсис, для них не было бы никакого смысла беспокоиться о тебе. В какой-то момент я достал… этот карманный нож и вложил в него несколько божественных заклинаний, на случай, если кто-то из демонов захочет поднять тревогу, но я никогда бы не подумал, что мне придется использовать его на человеке. Но я чувствовал его, Кроули. Я чувствовал опасность и злобу, и я просто… я был уверен, что почувствовал какую-то демоническую ауру еще до того, как он завернул за угол, что-то злое, но… это произошло так быстро.
Голос Азирафаэля стал хриплым где-то на середине его повествования, и защитная рука Кроули обняла его за плечи в мгновение ока.
— О, ангел… — пробормотал он в смятении, притягивая его ближе, снова чувствуя тот ошеломляющий приступ сострадания. Он уткнулся носом в такое ободряющее, благоухающее облако кудрей Азирафаэля, ничего больше не говоря, просто обнимая его, одновременно надеясь, что он оказывает поддержку, и страстно желая ее.
Такой способ общения с ним казался на удивление грязным. Это, конечно, могло быть задумано с его стороны — и у Ада действительно должна была быть довольно большая обида на него, что с его ролью, конечно, было бы понятно, ведь он помог Апокалипсису не произойти, и эта жалкая неудача в замене младенцев, и еще Лигур, которого необходимо было принять во внимание, хотя Антихрист фактически вернул его к существованию, восстанавливая ущерб, который уже был нанесен миру. И все же, что хорошего — или плохого — может сделать его убийство? Пытки были больше в стиле Ада. Они могли бы получить вечное удовольствие, просто отозвав его с Земли, забрав его от Азирафаэля и заключив его навсегда в Аду. Они могли бы заставить его страдать тысячами различных способов, физических и умственных, и он не смог бы ничего с этим поделать. Замачивать его в святой воде или тыкать в него благословенным ножом, если бы первое не сработало, и произошедшее просто не казалось разумным.
Значит, это был Рай? Негромко, но вполне возможно, подумал он, проводя рукой по спине Азирафаэля, как он очень надеялся, успокаивающе. Тем не менее, они могли просто послать кого-нибудь, чтобы убить его, не так ли? Зачем так напрягаться с людьми и всей этой божественной атрибутикой?
— Я не мог позволить ему убить тебя, Кроули. Только не ты, — пробормотал Азирафаэль, его рука поползла вверх, чтобы схватить черную рубашку Кроули, и покачал головой так, что его кудри начали щекотать нос Кроули. — Я бы не смог существовать, если бы тебя убили. Ты мой единственный настоящий друг во всей Вселенной. Я не мог позволить ему причинить тебе вред, мой дорогой.
Губы Азирафаэля были теплой, влажной мягкостью, скользящей по шее Кроули, когда он говорил, и это ощущение заставило демона вздрогнуть. В дополнение к тому, что говорил ангел, это самое последнее слово, это «дорогой»… он никогда раньше не был самым дорогим Азирафаэлю, и в этот момент все должно было быть по-другому. Это должно было произойти при других обстоятельствах, не тогда, когда все это свалилось на них; не тогда, когда Азирафаэль больше не был ангелом; не тогда, когда над их головами висел пресловутый Дамоклов меч, готовый в любой момент упасть. Этот момент должен был обещать им обоим годы за годами наконец-то открытого, разделенного счастья, такого незнакомого ни одному из них; все, что происходило, было обещанной возможностью стать, возможно, одним из самых последних драгоценных моментов, который они провели вместе.
Кроули с трудом сглотнул, щелчок в горле прозвучал слишком громко в тишине вокруг них. Сама его душа, казалось, распадалась на части, когда он думал о возможных последствиях Падения Азирафаэля, в то время как его физическое тело буквально сходило с ума от одной только близости с ним. Сердце Кроули колотилось так, как будто билось везде — в висках, в горле, в самых кончиках пальцев и внизу живота, и это последнее было самым ужасным и самым чудесным чувством из всех, желанием, которое он лелеял сотни и сотни лет.
Кроули никогда не скрывал того факта, что он не был большим поклонником принуждения и физического искушения, хотя это было довольно недвусмысленно указано в его должностной инструкции. Причинять неприятности на более тонком уровне и более замысловатыми способами — это то, что Кроули назвал бы своей чашкой чая, но это не означало, что он не знал об огромном спектре возможностей, которые такое плотское удовольствие, как секс, предоставляло таким, как он. И все же, отбросив все славные возможности, Кроули так и не смог избавиться от ощущения, что он жульничает всякий раз, когда ему приходилось прибегать к этому. Ведь это не требовало много искусства и воображения, правда? За то время, что он работал Внизу, у него было довольно много встреч с людьми, как мужчинами, так и женщинами, но последний раз он прибегал к сексу, пытаясь соблазнить кого-то, и это было так давно, что Кроули едва мог вспомнить. После этого было еще несколько встреч, главным образом вызванных его острой потребностью отвлечься от всего и от Азирафаэля в частности.
Тем не менее, несмотря на его взгляды на сексуальные контакты как на средство искушения, он все еще был демоном и явно человекоподобным существом мира, и он тоже был влюблен, был влюблен целую вечность, что в совокупности объясняло головокружение и возбуждение, вызванные присутствием Азирафаэля, находящегося так близко от него, губами Азирафаэля, скользящими по его шее, его дыханием, обжигающим кожу, рукой Азирафаэля, теперь уже не хватавшей его за рубашку, а сжимавшей бок.
На самом деле Кроули хотел взять лицо Азирафаэля в свои ладони и целовать его изо всех сил, делая самые ужасные вещи своим злым языком, а затем увести ангела в спальню и заняться другими, не менее ужасными делами. Более того, отбросив все нечестивые вещи — он даже не испытывал особого труда признаться в этом самому себе — он хотел показать Азирафаэлю всю свою любовь к нему.
После неудавшегося Апокалипсиса оба они оказались фактически безработными, что было связано с вето антихриста на то, чтобы так или иначе связываться с людьми, предоставленными самим себе и, по-видимому, забытыми их соответствующими сотрудниками. Кроули был уверен, что за ними больше никто не присматривает, а значит, им, вероятно, предоставлена свобода воли. Они с Азирафаэлем провели много вечеров в долгих дискуссиях о том, что именно означает эта свобода и что с ними будет дальше, и оба, казалось, пришли к одному и тому же выводу, что их оставили в покое, как исключение из общего правила: ангел и демон, которые испортили кровавый Апокалипсис; ангел и демон, которые каким-то образом, вопреки всем правилам и вопреки всему, оказались друзьями.
А потом, немного позже, их дружба претерпела некую трансформацию на каком-то тонком уровне, и Кроули, наконец, с огромным облегчением понял, в каком направлении она развивалась. Он подозревал, что Азирафаэль тоже знал об этом, и не сделал абсолютно ничего, чтобы помешать этому, к радости Кроули. Они никогда не обсуждали этот конкретный вопрос, но все равно чувствовалось, что существует какая-то негласная договоренность — договоренность, которая требовала, чтобы они не торопились, и они делали это, выигрывая, обедая и флиртуя друг с другом в течение многих лет, но, рано или поздно, Кроули был уверен, что есть только один способ покончить с этим, и этот способ был прямо-таки связан с ними двумя в одном доме и в одной постели.
Они делились всем на протяжении сотен лет подряд — своим временем, интересами, едой, напитками, и Азирафаэль был особенно неравнодушен к десертам Кроули в Ритце, так что было вполне разумно, что в один прекрасный день они должны были поделиться последним, что осталось. Кроули больше не беспокоило, что, если они наконец дойдут до того момента, когда с них снимут всю одежду и займутся чисто физической любовью, возникнут проблемы. Он был почти уверен, что о неприятностях здесь не может быть и речи — он давно смирился с тем, что любит Азирафаэля, и был уверен, что любовь не причинит его ангелу никакого вреда, даже если эта любовь исходит от такого, как он.
Но все равно этого не должно было произойти так, с горечью подумал Кроули, одним лишь усилием воли и капелькой магии заставляя свое тело успокоиться. Он был уверен, что если бы он предложил секс в качестве источника утешения — как люди делали почти все время — Азирафаэль не отказался бы от него, не сейчас. Просто Кроули почему-то казалось, что это неправильно, что он будет эксплуатировать ангела, а он этого не хотел. Ад вознегодовал бы на него за такие мысли, а потом окрестил бы самым бесполезным демоном всех времен. Но Кроули на это наплевать: он прекрасно понимал, что, по меркам Ада, он всегда был испорченным демоном.
До сих пор они делали это медленно, так медленно, что было почти что физически больно продолжать ждать. Но сейчас у них имелись и другие, более неотложные дела.
— Ангел, — наконец произнес Кроули, когда ему удалось взять свое дыхание под относительный контроль и его мысли не крутились вокруг того, где он хотел бы иметь эти пухлые красные губы в других, более благоприятных обстоятельствах. — Я думаю, нам пора идти.
— Куда? — голос Азирафаэля звучал устало и безразлично, как будто он на самом деле не был заинтересован в спасении себя от того, что может прийти за ним.
Кроули мог быть оптимистом во многих ситуациях, но эта оказалась настолько разрушительной с какой бы точки он ни смотрел на нее, что он почти не сомневался, что что-то придет за ними скорее раньше, чем позже — Ад не мог просто оставить новообращенных демонов прямо там, где они были, должен был быть какой-то долгий мучительный бюрократический процесс регистрации новичков. Это уже нервировало — их до сих пор не посетили представители ни одной из сторон. Безразличие ангела ничуть не облегчало Кроули задачу справиться со всем этим, хотя он точно знал, через что проходит Азирафаэль, и что попытки разобраться в их будущем были, пожалуй, последним, о чем он думал.
— Не знаю, — признался он, — но я не думаю, что было бы разумно оставаться здесь, учитывая обстоятельства. Если мы уйдем, это, по крайней мере, даст нам преимущество в старте. Мы могли бы переночевать в каком-нибудь неприметном месте, может быть, в мотеле, и… черт, — Кроули снова вздохнул.
Он не мог мыслить ясно, и он сомневался, что Азирафаэль сможет придумать что-то разумное — не в том состоянии, в котором он был. Он чувствовал себя ужасно неподготовленным к чему-либо такого масштаба, абсолютно неадекватным, оставленным один на один с последствиями. Он уже скучал по Азирафаэлю, которого всегда знал ужасно, по тому, кто имел представление, как именно нужно кого-то знать, но это было просто принятие желаемого за действительное и непростительная трата драгоценного времени, независимо от того, сколько его у них осталось. Единственное, на что Кроули позволил себе надеяться, так это на то, что через некоторое время, когда пройдет первоначальный шок, у них снова будет два разума, анализирующие и принимающие решения, как и раньше, потому что Кроули отчаянно нуждался в помощи сейчас. Но в данный момент было очевидно, что он здесь главный, и от его выбора зависела их жизнь.
— Здесь не безопасно, — тихо сказал он, позволяя своей природной осторожности и паранойе заговорить и взять верх.
Через некоторое время рука ангела соскользнула с бока Кроули, и он снова сел, покорно вздохнув и кивнув головой.
— Ты думаешь, они придут за мной? Твои… Да черт с ним, наверное, я должен называть вещи своими настоящими именами.
Кроули поморщился.
— Теперь наши люди. Придут ли они за мной?
— Я… — Кроули открыл рот, чтобы еще раз повторить это отвратительно скучное «я не знаю», но Азирафаэль не позволил ему.
— Я просто хочу знать, сколько времени у меня еще есть с тобой, — сказал он, бросив на Кроули взгляд, полный такой грусти, что сердце демона снова сжалось в груди. На губах Азирафаэля тоже играла печальная улыбка, и это делало выражение его лица еще более трагичным, когда он осознал, в какую огромную переделку они попали из-за Кроули. — Пока они не затащили меня в Ад. Они ведь сделают это, да?
На этот раз Кроули не смог сдержать стона. Отчасти из-за того, что в голосе Азирафаэля звучала безжизненная окончательность, отчасти из-за того, насколько ужасной была эта перспектива. Отчасти потому, что Азирафаэль, возможно, был прав. Ни один из них не знал, как эти вещи функционируют в их дни — за последние несколько тысячелетий не было ни одного ангела, который упал бы, находясь на Земле, так что не было никакой роскоши прецедента. Они могут прийти, а могут и не прийти, кто, черт возьми, может это знать.
Однако то, что сказал Кроули, прозвучало невероятно — возможно, безумно — храбро даже для его собственных ушей.
— Неужели ты думаешь, что я позволю тому, кто выползет оттуда, так легко отнять тебя у меня?
— Но…
— «Но» ш-што? — прошипел Кроули, и Азирафаэль испуганно посмотрел на него, в его усталых, древних глазах смешались боль и удивление. — Я не знаю, как сейчас дейс-ствуют правила, видиш-шь ли, люди-ангелы в пос-следнее время редко Падают. Они могут прийти за тобой, по какой-то причине, может быть, или просто назло, но… хм… они тебя не поймают. Я ус-строю им чертовски хорош-шую встречу, если они попытаются. Соверш-шенно новый римейк Апокалипсиса.
— Но что, если ты…
— Замолчи, Азирафаэль, — Кроули почти раздраженно покачал головой. — Просто замолчи, ладно? Ты спас мою чертову жизнь, и сделал это не просто так. Ты никуда не пойдешь. Вот и все. Точка. Черт с ними. Я придумаю что-нибудь, чтобы вытащить нас отсюда.
Кроули выдохнул через нос, многозначительно глядя на ангела, пока тот не опустил печальные бледно-голубые глаза на колени и сдержанно не кивнул. Его рука, однако, переместилась на колено Кроули и крепко сжала его. Кроули тут же накрыл его руку своей, крепко сжимая.
— Мне очень жаль, что мы попали в такую переделку.
— Я обещаю тебе, ангел, мы сделаем это так или иначе, — сказал он мягко, надеясь, что он был прав, но он был так далек от уверенности, что это было разрушительно.
Меньше чем через четверть часа они уже были в пути — не так уж много нужно было сделать, чтобы подготовить квартиру к отсутствию Кроули, каким бы долгим оно ни было, если он вообще когда-нибудь ее увидит. Ангел остался в гостиной, сидя на диване и все еще потягивая свой напиток — его почти не осталось, Азирафаэль только беспокойно вертел стакан в руках — пока Кроули собирал все свои многочисленные кредитные карточки с различных банковских счетов, которые у него были по всему миру. На самом деле ему и не нужно было — в конце концов, он мог получить почти все, что хотел или в чем нуждался, простым способом подстраиваясь под реальность, — но в этих обстоятельствах он не желал использовать какое-либо магическое вмешательство, чтобы его не заметили некоторые из его начальников. Он не был уверен, что они достаточно умны, чтобы следить за этим, так как Ад был отстал от новых технологий, но никогда нельзя было быть слишком осторожным.