В зоне видимости
В зоне видимости – блокпост,
В зоне страха – многоэтажки,
Вне зонально – молчит погост
Он-то знает, что будет тяжко.
Поле выжженное чадит,
По стерне не гуляют птицы,
Враг непрошенный не щадит, —
Оголтело на город мчится.
В зоне видимости – Донбасс,
В зоне страха – дома пустые,
Брат на брата в Медовый Спас
Прет, да так, что водицей стынет
Кровь и в жилах, и по стерне,
А «браты» на гашетку давят,
Где песочницы – там верней, —
Стопроцентные попаданья.
В зоне видимости – АТО,
В зоне страха – моя землица,
А над кладбищем вдовий стон
Будет слышен еще лет сто,
И стерня не заколосится.
Очередной раунд
Сотни раундов войны,
Сотни перемирий,
Ни победы, ни вины,
И обрыв все шире.
А над пропастью лететь —
Крылья обломаешь:
Треть войны и битвы треть, —
Где упасть – не знаешь.
Не орлы, не журавли,
Значит, горе-птицы,
Битву правят короли —
Как не удивиться?
На Майдане не юнцы, —
А отребье знати,
С пацанами – их отцы
Продолженье рати.
Их Бандера, словно бог,
Олицетворяет
Нищебродство и порок,
А вокруг миряне
Глотки рвут и пойло пьют
не впервой с нацизмом.
Жаль, их мамки слез не льют,
Погуляв на тризне.
И гудит во благо зла
Бандерлогов песня,
Словно адова смола,
Зло кипит, хоть тресни.
Сотни раундов войны,
Сотни перемирий.
Только нет уже страны
В этом антимире.
Наталья Литвиненко /Перепелка/
(Донецк)
* * *
Не ищите града земного,
Не ругайте 20 век.
Мы увидим, честное слово,
Что не видел ещё человек.
Будем бледны, и гладны, и сыры,
Сгинем мертвы в изгибах земли.
И сего прекрасного мира
Больше уж не увидите вы.
И не будет уже человека,
Что судьбы уклониться страны.
Не бывает начала века
Без войны.
Неуместны права человека,
Как он хрупок, хладом палим.
Мир не знал подобного века —
До другого, что будет за ним.
* * *
Война присутствует намеком,
Как взгляд тяжёлый за спиной.
Она не только о высоком,
Но чаше в жизни бытовой…
Вот стол.
Вот хлеб.
Под град событий,
Под их победы и печаль
Простым вещам их вкус забытый,
Простым вещам их смысл сокрытый
Она способна возвращать.
* * *
В темноте, тишине и покое
Вечер начат. Конца ему нет.
Прилетело злосчастье лихое,
Разбомбило на улице свет.
Здравствуй, здравствуй, лучина уюта,
Бесконечный поток кружевной.
Я бы вышила знамя кому-то,
Да никто не торопится в бой.
Я бы вышила хоть бы платочек,
Чтоб его дорогому отдать.
Выйди во поле чисто, милочек, —
Разогнать супостатову рать.
Только сядет за горочку солнце —
Снова станут стрелять и лупить…
Но, одаренный, он не вернется,
Да и некому вроде дарить.
Где-то ходит, живой и счастливый, —
От меня его Бог уберег.
Или кто-то, такой же глазливый,
Подарил ему раньше платок…
Людмила Гонтарева
(Краснодон)
* * *
Спаси вас Бог, мои друзья,
разбросанные по планете.
Сегодня на планете – ветер.
И о прогнозах вслух – нельзя.
Храни Господь всех вас простых
и сложных, и молчащих всуе,
чтоб в перезвонах Аллилуйя,
родился чей-то новый стих.
Поверьте мне: я помню всех,
легко даривших смех и слезы,
рифмосплетений передозы
и тишь в эфире средь помех.
Так хочется порой стереть
свою нечаянную память,
чтоб горький груз потерь оставить —
чтоб не позволить вам сгореть
от тонкостенной острой боли
за то, что вы всегда в ответе —
за мир в дому и белом свете,
за игры на чужом престоле,
за то, что (трудно взять мне в толк)
мы в разных оказались стаях…
Твержу, страницы лет листая:
Храни вас Бог, храни вас Бог…
* * *
Там – за углом – бомбежка.
Вышел из дома – ночь.
Где-то в душе окошко:
робкий призыв помочь
сирым и беспросветным,
отверженным и слепым.
На слово сегодня – вето,
от пламени сердца – дым
остался. Блуждает Данко
с беспомощным угольком
по городам-полустанкам.
Порыв его не знаком
ни близким и ни далеким,
ни осенью, ни зимой.
Грозят пустотою строки
с позиции огневой.
Над территорией снова
дождь бесполезный шел —
не грустный и не веселый,
безвременья грубый шов.
Где вы, озимые строки,
пышная всходов речь,
тонкая мудрость Востока,
гудящая прозы печь?
Громких томов – пустыня.
И только молчанье – вверх
взмывает. Но небо стынет
и сеет бумажный снег.
* * *
Нас и для круглого стола
уже остались единицы.
В корзине времени – страна.
На кон поставлены столицы,
станицы и страницы книг —
успеть бы написать… Кто знает,
что впереди: минута – миг —
час – выдох – вдох – морозы в мае —
дожди январские – печаль —
закат – рассвет – портрет на полке?…
И как ни вглядывайся вдаль —
лишь контролер и остановки…
Знакомый, но чужой маршрут.
Привычна боль из ниоткуда.
В который раз куранты бьют.
Растут герои и иуды.
Кругами память по воде
расходится. Дрожат ресницы.
Успеть посеять рожь к среде,
чтоб осенью тебе присниться.
Успеть вскопать весь огород —
с картошкой мы перезимуем…
А там и время подойдет
твоим февральским поцелуям.
Марк Некрасовский
(Луганск)
* * *
На войне срок любви не долог
Смерть-разлука рядом идёт.
Пуля ранит, убьёт осколок…
Это как кому повезёт.
На войне такие порядки:
Не планируй, живи, как в блиц.
Оттого любовь без оглядки.
Оттого любовь без границ.
Срок любви на войне не долог.
Это как кому повезло.
Пуля ждёт нас и ждёт осколок,
Но мы любим смертям назло.
* * *
Выстрел. Свист. И страх могильный.
Падаю, вжимаясь в землю.
Каждой клеткой не приемлю
Смерть свою от этой мины.
Взрыв. И снова перебежка.
Добежать бы до канавки.
Весь в крови лежит на травке
Парень, что слегка замешкал.
Шёл в поход он за водою.
Рядом с телом две канистры.
Оттого упал не быстро.
Стал поход его бедою.
Смерть привычна до рутины.
ВСУ и добробаты,
Словно здесь одни солдаты,
Убивают город мирный.
Скважина. Насос глубинный.
Каждый здесь получит воду.
Много ждёт её народу
Смерти, не боясь от мины…
Я с водою, я с водою
И лечу я над землёю.
Я счастливый. Быстрый, быстрый.
Это я лежу на травке
Рядом с телом две канистры.
* * *
Помнишь август? Взрывы ближе, ближе…
Город наш обстрелами распят.
В дом соседский, улицей чуть ниже,
К нам от «братьев» прилетел снаряд.
Что ни залп, то новые потери.
Боль утраты трудно передать.
После взрыва заживо сгорели
Внучка с бабушкой, отец и мать.
Бывший «брат» твердит, что долг солдата
Город наш от нас же зачищать.
– «Колорады», «террористы», «вата».
Всех под корень надо убивать.
Помним август. Защитили город.
На колени город мой не стал.
Но вчера стучала боль, как молот, —
В детском парке список прочитал.
В детском парке саженцев аллея,
И детей убитых имена.
Дерево Марины, дерево Сергея…
Не жалеет никого война.
* * *
«На войне бойцу не страшно» —
Это всё, конечно, ложь.
В ожиданье рукопашной
Режет сердце страха нож.
Но звучит сигнал атаки —
Ярость бьётся через край.
В штыковой смертельной драке
О пощаде не мечтай.
Насмерть брат дерётся с братом.
Не убьёшь – убьют тебя.
Ополченца с «добробатом»
Примирить никак нельзя.
Ты – защитник. Он – каратель.
Дьявол вновь устроил пир…
Плачет кровью Божья Матерь —
Отмолить пытаясь мир.
* * *
Жизнь прицельным огнём распятая,
Каждый дом изувечен миной.
Перестало быть Хрящеватое
После этого Украиной!
Украиной, в которой Бандере
Весь почёт, вся любовь и вся слава,
Украиной, в чьей пламенной вере
Лишь нацизма бродит отрава.
Я не верю, что это традиция:
Вновь нацизмом расколота нация.
Чтоб запели Волынь и Галиция,
Если б их разнесла авиация?!
Михаил Афонин
(Донецк)
Разговор с сыном
Поверь мне, сын,
Пройдёт немало лет,
Пройдёт немало зим,
Поймёшь, что ты – мой лучший в жизни след.
Живи звездой храним.
Свой город роз
Я подарю тебе.
Пусть он растёт с тобой.
Поверь, Отчизны не бывает две,
Иди одной тропой.
Ты этот мир
Откроешь, будто дверь,
Шагнёшь к своей любви.
Послушай, сын, и снова мне поверь:
Петлю и цепи – рви.
Наступит день,
И мой придёт черёд
Вдохнуть последний раз.
Тебе, мой сын, в наследство перейдёт
Дом, Родина, Донбасс.