И БЫЛ ВЕЧЕР, И БЫЛО УТРО...
(повесть)
1
Поздний март. Вечер. Один из тех обычных вечеров каждого четверга, когда к Рогову приходит его близкая подруга Марта. В этот вечер он откладывает все свои насущные дела, оставляет в покое любимые книги и включает телевизор, потому что Марта обожает телевизор. Она готова смотреть его день и ночь, и вечер в четверг не может быть тому исключением. Разве что на каких-нибудь полчаса, иногда чуть больше. Иногда.
Надо сказать, Марта - женщина серьезная, обстоятельная, в некоторой степени даже эмансипированная. Рогову порой кажется, что их соединяет её необузданное желание опекать и его неприятие дискомфорта. Рогову уютно с ней. Он привык, что в четверг она непременно придет, они сытно поужинают (потому что Марта вопреки общепринятому мнению не может без сытного ужина), потом на диване он приляжет к ней головой на теплые колени, а она, надев очки в тонкой позолоченной оправе, будет пытливо вглядываться в свой любимый сериал, перебирать его непослушные волосы и между пустыми репликами непримечательных актеров негромко рассказывать о прошедшей неделе, о своих закадычных подругах и поднадоевших сослуживцах по институту. И хотя Рогов, по рассказам, знает всех ее коллег и знакомых наперечет, это не мешает ему снова и снова выслушивать старые анекдоты и свежие сплетни из мира Марты. Он даже находит в них некоторое удовольствие, следя за развитием отдельных интриг и интрижек.
Но иногда, глядя снизу на её пухлые щеки, заметно наливающийся подбородок, сузившиеся до маленьких точек глаза без очков, Рогов ловит себя на грешной мысли, что Марта совсем не из того типа женщин, которые его привлекают и особенно волнуют. Но в тот день, когда они познакомились на литературном вечере в её институте, Марта обратила на себя внимание своим каким-то неженским чутьем жизни, которое теперь властно распространяется и на него, и отчего он, человек, склонный более к свободе и жажде пространства, вдруг рядом с ней ощутил какую-то необъяснимую сладостную потребность отвлекаться от своего упорства и борьбы за существование, подчиняться неудержимой силе, скрытой в Марте, и забывать о том, кто он есть и чего хочет, и вот так тихо и безмятежно лежать на её мягких округлых коленях, молчать и забывать про всё, что происходит за стенами, что с видимостью порядка носится и бесится, строится и рушится, рождается и умирает.
Постепенно беззаботные вечера в четверг стали неотъемлемой частью существования Рогова. Так же, как и Марта, и сытный ужин, и обязательный совместный просмотр телепередач, её тихий вкрадчивый голос и нежное, ласковое прикосновение теплых чувствительных пальцев к его волосам.
Однако вместе с этим - особенно в последнее время - он нет-нет, да и замечает в себе неясные оттенки раздражения. То ли его начинает угнетать еженедельная обязанность, то ли он (на всё воля Божья) душевно охладевает к Марте, то ли совсем окостеневает и замыкается в себе, превращаясь в подобие речного моллюска, скрытого от всего мира в непроницаемой раковине.
А сегодня ему вдобавок приснился странный сон, в котором он до изнеможения бродил по странному забытому городу женщин Поля Дельво. Рогов понимал, что этот сон навеян его последним увлечением творчеством бельгийского сорреалиста, о котором он решил написать небольшое эссе, впечатленный одной из картин художника, случайно попавшей ему на глаза. Во сне он шел по безмолвным улицам, загроможденным домами разных стилей и разных эпох. Греческий храм с вычурными ионийскими колонами соседствовал в нем с романскими постройками, с открытых веранд одноэтажных коробок виднелись вдали римские портики, а чуть в стороне - конструктивистский вокзал из стекла и железа. Войдя в один дом, Рогов попадал в плотное окружение салонной обстановки начала двадцатого века; заглянув в другой - мог наткнуться на тяжелые гобелены средневековья и голые едва освещенные каменные стены. Но не это оставило в нем горький осадок по пробуждению, а ощущение пустоты в душе и одиночества.
Улицы были заполнены десятками застывших в ожидании женщин. Женщины стояли на дороге, сидели возле каждого дома, на каждой террасе, но ни одна из них не обращала на Рогова внимания. Так, будто он совсем не существовал для них или был невидим. Рогов останавливался возле одной группы женщин, переходил к другой, замирал у третьей - один и тот же результат. Его словно тут и нет.
- Простите,- пытался он заговорить с кем-нибудь, но и голос его оказывался неслышным. Женщины только недоуменно поворачивали голову и прислушивались, как будто легкий ветерок из-за угла доносил до них слабый отголосок какого-то звука. От этого у Рогова появлялось еще более сильное ощущение потерянности, постепенно перераставшей в отчаяние. Чем дольше он бродил по городу, тем острее оно становилось. Накатывала даже злоба. Так и хотелось схватить кого-нибудь из женщин за локоть и хорошенько тряхнуть - "Вы что, совсем ослепли и оглохли в своей неподвижности!"
Горький осадок остался у Рогова по пробуждению. Он связывал его все с тем же приступом депрессии. И он благодарен Марте за то, что она, улавливая уже, быть может, его настроение, все еще не спешит обрушится на него ураганом вопросов и выяснений, и все также регулярно продолжает приходить к нему каждую неделю, каждый вечер в четверг вот уже столько лет.
Только сейчас скоро половина восьмого, а её, на удивление, все нет и нет. Обычно в семь вечера как штык на пороге. Хоть часы сверяй. А в этот раз, может, задержалась где? Хотя могла и позвонить, предупредить. Бывало ведь однажды: у них на работе случился аврал, оставались всем отделом. И все равно приехала. Позже, но приехала: четверг дело святое.
Рогов места себе не находил. Хуже всего, когда надежды твои и ожидания не сбываются. Но вот звонок в дверь и тут же лихорадочная негромкая дробь кулаком. Рогов удивился. Кто это может быть? Вряд ли Марта. Она бы никогда не позволила себе так стучать. Это ниже её достоинства.
Рогов пошел открывать. Открыл и едва не оказался сметенным бурной волной настойчивости. В секунду девушка, которой он отворил, заскочила в его квартиру и тут же щелкнула замком. Она была взбудоражена, взлохмачена и, как ему показалось, сильно напугана.
- Как я вам благодарна, как благодарна!- затараторила она.
- Простите,- недоуменно уставился на нее Рогов.- Кто вы такая? Что вам нужно?
Ее поведение несколько возмутило и озадачило его.
- Умоляю вас: не спрашивайте, не спрашивайте... Я все равно вам сейчас ничего не смогу объяснить.- Девушка задыхалась и говорила отрывисто, то и дело проглатывая окончания.- За мною гонятся, меня хотят убить! Спасите меня! Пожалуйста...
- Ничего не понимаю: кто за вами гонится? Где? Вы разыгрываете меня?
- Нет-нет, умоляю вас!
Девушка одной рукой вцепилась в дверную ручку, а другую крепко сжала в крохотный костлявый кулачок. В глазах ее одновременно отражались испуг, отчаяние и мольба.
Вдруг она замерла, притихла, прижалась спиной к двери и приложила указательный палец к стиснутым губам: "Тс-с!". Лицо ее при этом перекосилось гримасой страха. Девушка стала внимательно прислушиваться к шумам за дверью. Невольно стал прислушиваться и Рогов. С лестницы, как показалось ему, донеслись приглушенные голоса, особенно низкие в узком замкнутом пространстве. О чем они говорили, разобрать было трудно, но громко шаркали, топтались на месте, кто-то из них несколько раз кашлянул. Потом один, вероятно, побежал наверх по ступеням, затем - обратно. Затем - опять голоса, опять топтание, потом всё смолкло, и в квартире Рогова наступила такая тишина, что слышным стал даже слабый ход его настенных часов в гостиной.
Тут вдруг отчетливо резко раздался глухой бой старинных соседских часов. Девушка и Рогов от неожиданности разом вздрогнули, девушка еще сильнее вжалась в дверь.
- Не волнуйтесь, - попытался как мог успокоить ее Рогов,- это всего лишь часы.
Но девушка снова дернулась теперь от нарушившего тишину голоса Рогова, затем произнесла:
- Тихо, тихо, это они! Умоляю вас: тихо!
Но Рогов уже пришел в себя:
- Послушайте, дорогуша, вся эта сцена мне кажется нелепой: какие-то бандиты, какая-то погоня... Мы ведь не в Гарлеме, слава богу. Что вы из меня болвана делаете? Дайте, я открою и посмотрю, кто там!
После его слов девушка побледнела.
- Умоляю вас: тише! Они могут услышать. Они услышат!
- Кто услышит? Что вы несете? Отойдите, дайте, я взгляну!
Рогов цепко схватил ее за плечи и попытался оттеснить от двери, но девушка ухватилась за его рукава и стала еще пуще умолять:
- Прошу вас, не делайте этого, не надо!
Она была, казалось, перепугана насмерть, но Рогов оставался непреклонен:
- Что за несносная девчонка, говорю вам: отойдите, что вы прямо прилепились к двери? Даю слово, они ничего не заметят.
Рогов выключил в прихожей свет и как мог тише приотворил дверь. Девушка вдавилась в угол за дверью и замерла перепуганной мышью.
В узкую, едва раскрытую щель нельзя было рассмотреть ничего, однако внизу, на первом этаже, как показалось Рогову, кто-то присутствовал. Шарканье и приглушенные звуки доносились оттуда. Рогов прикрыл дверь и осторожно, чтобы ничего не лязгнуло, провернул ручку замка.
- Там кто-то есть,- сказал полушепотом по прошествии нескольких секунд.- Не берусь утверждать наверное, но... По крайней мере, мне так показалось.
- Вот видите! Я же говорила вам! Они всё-таки выследили меня. Что теперь делать?
Ее лицо едва было освещено светом, проникающим из гостиной, глаза скрывались тенью.
- Ну, то, что мне показалось, еще не повод для отчаяния. Там мог быть кто угодно: соседи, молодежь, какие-нибудь случайные люди, в конце концов: зашли погреться. Я, собственно говоря, совсем не понял, откуда доносились голоса, сверху или снизу.
- Разве это имеет какое-нибудь значение? У них нож. И вообще, они способны на все: вы же видели их!
- Никого я не видел!- Рогова уже начинала раздражать эта упрямая девчонка.- Я даже не уверен, слышал ли голоса! Да и потом, на улице не полночь, вряд ли они стали бы в такое время...
Девушка нервно перебила его, забормотав полушепотом:
- Да вы, я вижу, вообще какой-то оторванный от жизни. Сидите себе сурком в своей норе, света белого не видите, не знаете, какие времена теперь, какие люди! Они способны на всё, день не остановит их!
Рогов не стал с нею спорить. Доказывать сейчас что-либо было бессмысленно и нелепо. Ситуация была неординарная. Рогов посмотрел внимательно на девушку и негромко сказал:
- Ладно, пройдите в комнату и успокойтесь. Мне кажется, они побегают по подъездам и через несколько минут уйдут. Не найдут вас и уйдут.
Девушка немного смягчилась:
- Вы думаете?
- Я так считаю. Если, конечно, они не видели, куда вы заскочили. Они далеко отстали от вас?
- Шагов на сто, наверное, не меньше. К тому же я старалась петлять в подворотнях. Но я не уверена, что они не шли за мной по пятам. Я их, кажется, постоянно чувствовала спиной.
- Лучше бы вы чувствовали другим местом!- не удержался, чтобы не съязвить, Рогов. От этого ему, однако, сразу стало легче. Как будто со злыми словами с него спал весь груз ответственности, страха и нелепости всего происходящего. Рогов снова попросил девушку пройти в комнату и успокоиться.
- Надо просто переждать. Переждать.
Он слегка подтолкнул ее в спину, а сам прошел на кухню.
Отчего-то эта неопределенность начинала выводить его из себя, раздражать. И неожиданное появление девушки, её страх, и его невесть откуда налетевшее недовольство - всё, всё было некстати, неуместно, потому что с минуты на минуту должна была появится Марта. Нагрянет Марта. Что она скажет?
Обо всем этом Рогов думал, стоя у окна и выглядывая из-за легкой занавески. Его окна выходили во двор, к подъезду.
Рогову очень хотелось, чтобы всё, что произошло с его неожиданной гостьей, на самом деле оказалось правдой, и он увидел бы её преследователей, тогда и с Мартой не пришлось бы выяснять отношения. Но, к сожалению (или к счастью?), внизу со второго этажа никого не было видно. По-прежнему в ярком отсвете одинокого уличного фонаря синевато блестел еще не сошедший снег и тьма плотным кольцом обступила всё, что не выхватывал свет.