Глядя на новгородцев, от души радующихся, что их город беда всё же обошла стороной, он размышлял о том, что на следующий год Батый может оказаться в новгородских лесах и пораньше...
А горожане твёрдо уверовали в действенность молений своего архиепископа Спиридона, его авторитет сильно вырос. Новгородцы снова понесли щедрые пожертвования в церкви.
Остальная Русь почти вся лежала в пепелищах. Сгорели многие города, были убиты тысячи и тысячи людей, другие бежали в леса, скрываясь от врагов. Князь, думая о том, едва не рыдал, казалось, Русь погибла...
В Новгород снова примчался гонец, и снова прямо к князю. Александр уже так боялся дурных вестей, что даже не стал сразу спрашивать, только молча кивнул, зовя за собой в гридницу. Но на сей раз весть не была страшной. Новгородского князя Александра отец звал на великокняжеский съезд. Погиб великий князь Юрий Владимирович, нужно выбрать нового.
Александр, поставив в известность боярский совет, выехал в сожжённый Владимир. От гонцов он знал, что города сожжены и обезлюдели, но то, что увидел по пути, повергло в ужас. Такого не творили на земле даже немецкие рыцари. Казалось, испоганена сама земля!
Князь снова, как в далёком детстве, стоял перед Дмитровским собором Владимира, задрав голову. Как тогда кружили над его куполами встревоженные чем-то птицы, но не было никакой радости. В городе, казалось, не осталось ни одного целого дома, повсюду трубы сгоревших жилищ, в соборах и церквях полно трупов, стойкий запах смерти витал над всем городом. В светло-синем небе даже облачка казались чёрными, хотя наверняка были белоснежными.
И вдруг... над сбором, над городом поплыл колокольный звон! Подал свой голос чудом уцелевший колокол. Немного погодя к нему присоединились ещё два. Этот звон, казалось, очищал погибший город, очищал души его немногих уцелевших жителей. И души собравшихся на съезд князей.
Уже через день великим князем был назван Ярослав Всеволодович. Своим братьям он отдал земли. Святославу — Суздаль, Ивану — Стародуб. Александр оставался в Новгороде, но уже не наместником, а князем. Хотя, что это меняло... Отец добавил ему ещё Тверь и Дмитров.
Князь Ярослав Всеволодович долго беседовал с сыном наедине. Он рассказал то, о чём пока не знал Александр. Ещё до Батыева нашествия объединили свои силы Ливонский и Тевтонский ордена. Александр смотрел на отца, не понимая. Вокруг них сожжённый Владимир, центр сожжённой Руси, а отец говорит про какие-то ордена. Немецкие рыцари в их латах были сейчас так далеки от мыслей молодого князя... Ярослав Всеволодович покачал головой:
— Зря не слушаешь, Саша. Это по твою душу. Объединившись, они стали вдвое сильней и свои нападки на Русь не бросят. Тем более сейчас, когда остальные тебе помочь не могут.
Услышав про помощь, Александр даже поморщился:
— Скажи, отче, что делать? Мы были рядом с Торжком, но боярский совет решил не давать помощи.
Тот положил руку на руку сына:
— Остальные города так же. Каждый сам за себя, оттого и бьют нас всех поодиночке. Ты должен сберечь Новгород, любой ценой, слышишь? Это единственный город, где ещё не бывали враги. Единственный целый и богатый. Жди немцев или шведов, а может, и тех, и других... Будь готов к нападению, чтобы не сидеть вот так среди пепелища. И знай, что тебе никто не поможет, всё должен сам. Помни, сын, врага лучше бить далеко от своего дома, обороняться на пороге — последнее дело.
Эти слова князя Ярослава навсегда запали в душу Александра. Он так и будет бить врага — далеко от Великого Новгорода, чтоб не успел тот даже подойти к стенам вольного города.
На улице снова закаркали вороны. Вот уж кому раздолье нынче на Руси — падальщикам. Александр поинтересовался:
— Каменная резьба на Дмитровском соборе цела?
— Не знаю, — удивился вопросу князь. Он забыл, как маленькие Фёдор и Александр разглядывали собор и изображение отца на стене.
Перед возвращением в Новгород князь Александр снова сходил к собору и нашёл Всеволода Большое Гнездо, окружённого своими сыновьями. Почему-то от вида отца и дядьёв стало спокойно на душе, точно давний мастер-камнерез выдал ему хорошую тайну.
Отец остался приводить в порядок Владимиро-Суздальскую землю. Немного погодя в восстановленный княжий терем перебралась из Киева и княгиня Феодосия с детьми. Только старшего сына князь посадил в Новгороде самостоятельно, остальные пятеро были пока при нём. Андрей, как всегда, немного завидовал брату, его собственное взросление пришлось на тяжёлые времена, отцу было не до воспитания княжича, жизнь бы спасти.
Прошло время. Новгород уже и подзабыл страсти, разгоравшиеся на южных границах. Не видевшие пожарищ и гибели целых городов новгородцы не очень-то хотели знать о бедах южной Руси. Им и своих дел хватало...
Князь соблюдал положенные ему места для лова и охоты, не спорил с городом и жил довольно спокойно. Однажды даже посмеялся в разговоре с посадником:
— Что-то вы давно князя не меняли? Сижу тут у вас, сижу...
Степан Твердиславич шутку понял не сразу, забеспокоился:
— Тебе плохо, князь? Уехать надумал? Город не отпустит...
— Да я не о том, говорю, долго вы меня терпите, а я вас. Обычно полугода хватает, а тут уж который год пошёл.
Посадник резво поплевал через левое плечо:
— Что ты, Александр Ярославич! Сплюнь! Люб ты нам, не надо другого. В наши дела не лезешь, а что за город переживаешь, так это очень хорошо.
И тут же пригласил с собой на охоту. Александр согласился, ему, честно говоря, надоело всё одному.
На следующий день они устроили облаву на волков. Вокруг Новгорода не так много мест, где можно носиться на коне вволю, не боясь угодить в болото. В местах, где определены ловы для князя, такого нет. А пустить коня вскачь иногда хочется до обидного сильно. У посадника владения получше, есть где развернуться. Потому князь дал себе волю, не столько охотился, сколько просто подгонял своего вороного. Степан Твердиславич смотрел на Александра и думал о том, что тот ведь совсем молод, а ведёт себя, как опытный князь. Где не может убедить боярский совет или вече, там выполняет их волю, но никогда сразу не сдаётся. И впрямь он первый князь, задержавшийся у них так долго. Степан Твердиславич снова заплевал через левое плечо, да что ж это? То сам князь такое твердил, то вот теперь посадник... Не к добру.
Поэтому, когда, вернувшись в его избушку, специально построенную для охоты, увидели, что к князю снова гонец, посадник вздохнул:
— Накаркали!
Александр забеспокоился:
— Что случилось?
— Князь Ярослав Всеволодович велел передать, что зовёт своего сына, князя Александра, в стольный град Владимир. Просил поспешать.
— Случилось что? — зачем-то чуть подозрительно ещё раз поинтересовался князь. Уж больно торжественно, но спокойно звучал голос гонца и слова родительского повеления. Но гонец знал мало что, велено — передал, а уж что у князя на уме, кто знает. Ему никто объяснять не станет.
Наказ поспешать подогнал князя, он уехал в тот же день.
ЖЕНИТЬБА
ладимир уже немного почистили, снесли все трупы, разом отпели и похоронили вместе. Порушили недогоревшие дома, расчистили пепелища. Вернувшиеся жители начали строить новые избы. Город стал приобретать жилой вид, хотя новые дома часто разделяли пустыри на месте выгоревших. Владимирцы пока не занимали пустые места, все надеялись, что вернутся соседи, снова станут жить. Очистили от скверны, как могли подремонтировали и заново освятили соборы и церкви. Но всё равно на городе лежала печать гибели и разрухи.Первой Александра увидела мать. Княгиня Феодосия, видно, сердцем почувствовала приезд сына, стояла у окошка, разглядывая улицу. Поспешила на крыльцо, за ней сыновья, уже поняв, почему вдруг засуетилась мать. Княгиня обняла Александра, прижала к себе, запричитала по-бабьи о чём не поймёшь, потом отстранила его голову, долго смотрела в лицо, гладила волосы, щёки, плечи. Казалось, этой материнской ласке не кончиться никогда, но тут подскочил брат Андрей, стал и себе разглядывать Александра. Потом всё завертелось, его потащили в покои, усадили, принялись расспрашивать.
В покоях изразцы печей пыхали жаром, видно, кто-то мёрз, было душно. Александр подивился, раньше князь не позволял вот так топить, чтобы не привыкали сыновья к излишнему теплу. Князья должны уметь легко переносить холод. Но тут увидел младших сестричек и всё понял. Воспитывать так же дочек князь не решился, потому и жарко.
Его облепили, разглядывали каждый себе, княгиня расспрашивала о житье-бытье, о том, в порядке ли могила Фёдора, о новгородском тереме. Сын рассказывал чуть невпопад, думая о том, что мать как-то постарела, поникла, видно, тяжело перенесла невзгоды, снова тяжела, хотя детей уже и так вон сколько. Брат Андрей смотрел радостно и чуть завистливо одновременно. Он верховодил у младших, это было понятно, но что за радость командовать мелюзгой, когда брат Александр вон настоящий князь! Когда же отец выделит и ему надел? Андрей уже пробовал говорить об этом с князем Ярославом, но тот только нахмурился:
— Не время, сын.
А Александру время?
Князь Ярослав Всеволодович занимался делами во Владимире, когда донесли, что приехал старший сын. Несмотря на то, что сделал ещё не всё, князь заторопился домой. У него была для сына большая и хорошая новость.
Но сразу говорить не стал. Сначала, как и мать, долго разглядывал его, словно не видел очень давно, а ведь недавно говорили после великокняжеского совета. Потом велел, чтоб подавали на стол, обедать пора. Александр словно вернулся в дальнее детство, которое было сразу после переезда в Новгород, когда ещё не очень большая семья собиралась вместе и было шумно и весело. Весело сейчас не было, не могли князья веселиться, когда вокруг беда, а вот шумно было. Каждый из детей знал своё место за столом и из-за него не спорил, так заведено отцом. Но когда князь коротко прочитал молитву, «аминь» произнесло столько голосов, что получилось шумно. Александра как дорогого гостя посадили рядом с хозяином. Это его удивило, но промолчал. И всё же и отец, и мать смотрели на него как-то необычно, с затаённой улыбкой. Князь решил, что это из-за его вида. Несмотря на зиму, кожа у него загорелая и обветренная. На охоту или рыбную ловлю ходит редко, но зато дружину гоняет каждый день, как дотошный воевода. И сам с ней пропадает вне терема, вот и обветрен.
Обедали молча, так тоже заведено издавна, негоже еду разговорами перебивать. Зато после позвал отец сына к себе в ложницу. Мать пока осталась с детьми. Сначала князь степенно спрашивал о делах, о здоровье, о Новгороде. Потом вдруг усмехнулся:
— Вырос ты, Саша. Совсем сильный и самостоятельный стал. Пора тебя женить.
Эти слова прозвучали для младшего князя как гром с ясного неба. Вот уж чего не ожидал, так это разговоров о женитьбе. Хотя возраст давно подошёл, да время не то... Так и ответил. Отец усмехнулся:
— А когда то будет? Когда у тебя под стенами немец встанет или у нас татарин? Нет, женись, пока мирно. Я тебе полоцкую княжну Александру сосватал, дочь князя Брячислава. Говорят, девка и красива, и умна, и добра.
Сердце Александра сжалось. Не потому, что не хотел жениться или боялся непригожести невесты, просто вспомнил брата Федю. Видно, о том же подумал и отец, попросил:
— Ты только матери о Фёдоре не напоминай лишний раз, и так уже вся извелась, поеду да поеду жить возле могилы сына!
— Пусть едет! — вдруг согласился Александр. — Там сейчас тихо, можно и пожить.
— А мне детей оставите? — хмыкнул князь. И вдруг рассмеялся. — Ты мне матерью зубы не заговаривай! Женишься?
— Женюсь, — пожал плечами Александр.
— У тебя любушки своей нет? Не то сердцу не прикажешь...
— Нет, — помотал головой сын. — Никого нет.
— Ну вот и ладно, ну вот и решили. Княгиню надо обрадовать, а то переживала.
Александр подивился, чего переживали-то? Когда это он родительской воле противился? Но позже по поведению не только отца и матери, но и остальных понял, что его считают уже совсем взрослым и самостоятельным, настолько, что предлагают жениться, а не велят.
У Александра на подбородке и верхней губе едва заметный пушок, у брата Андрея и то он больше. Князь высок, строен, даже тонок, он так и остался голенастым, но уже чувствуется во всей фигуре какая-то несгибаемая сила. Серые со стальным отливом глаза, как всегда, строги, но они уже редко блестят лукавством, слишком тяжёлые испытания выпали на долю молодого князя. Княгиня Феодосия смотрела на сына и не узнавала его, это всё тот же Саша, её Саша, но совсем другой. Этот незнакомый молодой князь держался строго и почти властно. Рядом с новгородским князем брат Андрей смотрелся неразумным юнцом. Рано заставила жизнь повзрослеть князя Александра Ярославича...
Вечером, когда уже просто сидели, ведя неспешную беседу, к брату на колени вздумала забраться маленькая Маша, той всё равно, князь он или нет. Александр подхватил малышку, усадил поудобней. Ульяна, которая, как Андрей за братом, хвостиком ходила за сестрой, потребовала своего. Смеясь, усадил на второе колено. Тогда под бок подошёл Миша, встал под руку... Постепенно все дети, кроме Андрея, считавшего такое баловством, а себя слишком взрослым, оказались возле старшего брата. Отец лукаво скосил глаза на сына:
— Вот чтоб и у тебя было не меньше!
Александр густо покраснел. У него и так уже мысли о женитьбе стали главными. Сразу как услышал, только плечами пожал, а теперь всё время приглядывался, как разговаривают меж собой отец и мать, как держатся друг с дружкой, как родители опекают или ласкают детей. Княгиня это заметила и решила ночью поговорить с мужем, чтоб помог советом, наставлением сыну.
Князь в ответ на такую просьбу расхохотался:
— А ты думаешь, он не ведает, что с молодой женой в ложнице делать?
Феодосия залилась краской, растерянно прошептав:
— Да откуда ж, Ярослав?..
— Я прежде о нём порасспросил у нужных людей, потом женить решил. Была у княжича девка, из простых, но была. Хороша, ничего не скажу, но навряд ему больше как для опыта нужна. Научила и ладно... Пристрою её, если сам ещё не пристроил, и пусть живёт.
Княгиня даже села на ложе от изумления:
— А ну как у неё дите?
— Нету! — коротко отрезал князь. — Как узнал, постарался, чтоб девку подальше отправили. Раз не переживает, значит, не любил. А женить пора, не то сам женится.
Феодосия не могла успокоиться, но не потому что у сына Саши была женщина, то неудивительно, который год сам живёт, а потому что муж всё делал скрытно. Поняв её обиду, князь усмехнулся:
— Ты ж в Киеве была, а я здесь один. Не гонцов же тебе слать, мол, сын мужчиной стал?
Было одновременно радостно и грустно оттого, что Саша уже настолько взрослый.
У князя действительно была девка, соблазнила его мягким плечиком да крутым бёдрышком, несколько ночей приходила в его ложницу, но не задержалась. Сама Оляша и ушла, заявив:
— Не нужна я тебе, князь. Не любишь ты меня, а просто грешить с тобой не буду. Ты какой-то слишком чистый!
Почему-то князь не переживал, правда, владыке Спиридону покаялся во грехе плотском. Видно, Спиридон отцу и сообщил, что пора княжичу жену искать.
Когда князь Ярослав Всеволодович объявил об успешном сватовстве, а потом о том, что венчание будет в Полоцке, брачная каша в Торопце, а большой свадебный пир в Новгороде, княгиня почему-то замерла. Но Ярослав Всеволодович этого не заметил, продолжал говорить о планах. Зато увидел Александр. Тихо спросил мать:
— Что с тобой? Худо?
— Нет, нет, — отмахнулась та. — Думаю.
После она вдруг объявила, что поедет не в Полоцк, а сразу в Новгород.
— Зачем? — изумился князь.
— Распоряжусь к пиру... — Но по глазам видно, что говорит не то, что думает.
Князь промолчал, спросил только, когда одни остались:
— Чего удумала? Почему на венчание не едешь?
— Недужна, — поджала губы жена.
Ярослав Всеволодович смотрел на неё, пытаясь понять, в чём дело. Никогда княгиня не капризничала, как говорил, так и было. Столько лет, а теперь вдруг...