Обратный путь занял два дня. На ночь все мешки я приказал сложить в одну кучу.
Вечером второго дня я вернулся домой. Один мешок с золотыми монетами я отдал горцам. Они поклялись мне Эггой хранить молчание обо всем. Надеюсь, страх перед драконом и наши родственные отношения будут держать их рты на замке еще надежнее.
Почти две с половиной тысячи фунтов золота я приказал погрузить на пять повозок с высокими бортами и на следующий день мы выехали в Корнхолл.
На перевале уже шли работы-был заложен фундамент бастиона со сквозными воротами. Он перекроет проход в долину Холлилоха. Под присмотром роты алебардистов здесь работали пять сотен наемных рабочих из Корнхолла и окрестностей. В месяц им платили по четыре серебряных талера. Проект бастиона составил мессир Мадзини. Работы контролировали пять мастеров из гильдии каменщиков.
Я прошелся по стройке в сопровождении мастеров и лейтенанта Шайра. Работа кипела. К осени бастион должен быть закончен.
К вечеру я прибыл в Харперхолл. Повозки с золотом закатили в замок.
Доротея встретила меня в воротах. Радостная улыбка не сходила с ее лица.
Мы ужинали с нею вдвоем. Она выгнала слуг, и все подавала мне своими руками.
Неловко разломала курицу, перепачкав руки и рукава в жире. Потом, наливая вино в кубок, перелила и на скатерти образовалось большое красное пятно. Она то краснела, то бледнела.
Мысленно я посмеивался над нею, но внешне и не повел бровью.
-Грегори, вы завтра уедите?
-Это зависит от тебя, малышка.
Она просияла так радостно, что у меня защемило сердце. Ту ли женщину я избрал в свои жены?
После ужина, без долгих разговоров я взял графиню на руки и отнес в ее спальню. Ее руки обнимали мою шею.
На этом платье шнуровка была на груди. Не тратя времени, я извлек кинжал из ножен на поясе и разрезал шнурки одним движением. Доротея ахнула.
Я высвободил ее груди и целовал соски пока они не затвердели. Ее руки блуждали по моей голове, и я был здорово взлохмачен. Краем глаза я видел запрокинутое на подушку лицо с закрытыми глазами, приоткрытый рот и поблескивающие влажные зубки в нем.
Я лег рядом и поцелуем закрыл эти губы. Медленный, тягучий поцелуй был сладок как глоток прохладной воды в знойный полдень, как глоток воздуха уставшему пловцу, как ложка меда голодному…
Приподнимая юбку моя рука устремилась от колена выше по шелку бедра, к влажному, горячему бутону ее “розы”. Ее рука также настойчиво скользнула вниз, быстро расстегнула пуговицу штанов и добралась до моего голодного друга, который стойкостью и крепостью был, сравним с турнирным копьем.
Копьем овладела опытная рука. Мы ласкали друг друга, но хотелось нам большего….
-Я хочу ощущать тебя всего, всей кожей, всем телом…шептала графиня.
Путаясь в одежде и смеясь, мы помогали друг другу освободиться от нее.
И вот во всех своей прелестной наготе она лежала передо мною на шелковом покрывале. Наши объятия сплелись тесно, как ничто другое в этом мире. И мы ощутили друг друга всей кожей, всем телом…
Я прожил в замке Харперов пять дней. Первые два дня мы не вылезали из постели. Радостно порхая вокруг меня как весенняя птичка, Доротея казалось, забыла обо всем.
В моих объятиях она стала бесстыдно-откровенной, и я преподал ей множество уроков из восточного трактата о любви. Эти дни мне потом вспоминались как будто пронизанные ярким золотистым светом после пасмурной непогоды.
На шестой день прибыл Сэмюель Фостер-Сэмми и разрушил наше уединение.
-Милорд, в Корнхолле волнения, подмастерья прекратили работу во всех цехах, и вышли на улицы. Бургомистр требует от нас с Крейгом подавить волнения и перевешать зачинщиков. Часть зачинщиков нами схвачена, остальные спрятались в кварталах бедноты-послать солдат туда значит устроить бойню. Многие арбалетчики и алебардисты наняты в городе и бить своих они не будут. Прикажете послать горцев?
-В чем причина волнений?
-В цехах много заказов и мастера начали набирать много подмастерий. За последний год население Корнхолла выросло на треть за счет людей пришедших с юга. У нас в городе есть работа и вы, милорд щедро за нее платите. Слухи об этом идут по всему королевству.
Цены на хлеб также выросли, но платят подмастерьям и помощникам по прежнему-два медяка в день. Коврига хлеба в Корнхолле стоит уже три медяка. Цеховые мастера имеют большую прибыль, но они жадны и простолюдины начали голодать.
-Значит, они бунтуют из-за голода?
-Милорд бунт надо подавить, но цехи должны платить за работу достаточно, чтобы люди не голодали.
-Ты, похоже, знаешь про голод не понаслышке, Сэмюэль?
-Я хлебнул его полной ложкой, милорд!
Сложив руки на груди, Доротея стояла рядом в черном платье вдовы и слушала нас.
-Графиня, я вынужден вас покинуть!
-Ты оставляешь меня ради простолюдинов?
-Нет, ради спокойствия на моих землях.
Она повернулась и вышла со слезами на глазах. Я уже садился в седло, когда она не выдержав, выбежала во двор. Доротея протянула руки и повязала на моем предплечьи свой тонкий белый шарф.
-Пусть он напоминает обо мне…
Глава 15
ЖЕНИТЬБА
Я остановился в лагере горской пехоты и не поехал дальше в город.
По моему приказу в большую палатку Крейга привели захваченных бунтовщиков.
Пять угрюмых парней со связанными за спиной руками на коленях стояли передо мной.
-Вы устроили бунт и чего вы хотите?
-Милорд, за те гроши, что платят хозяева нам не прокормить свои семьи! С рассвета до заката гнуть спину за медяк несправедливо! - заявил самый смелый курчавый, лет двадцати подмастерье.
-Как тебя зовут?
-Кайл, милорд…
-Кто твой мастер?
-Я уже пять лет работаю на Тудора, я плел ту кольчугу, что носит ваша милость!
-Отличная работа, Кайл! Ну а вы все тоже оружейники?
-Шорник… портной….пекарь….-раздались голоса в ответ.
-Бургомистр требует вас повесить всех. Что скажете?
Они молчали.
-Я согласен с Кайлом-несправедливо получать за работу в день меньше чем стоит коврига хлеба, и я заставлю ваших хозяев раскошелится! А вас я отправлю до зимы в плавильни Хаббарда, с первым снегом вас освободят. Ваши семьи тоже отправятся в ущелье Хаббарда-это будет всем уроком.
-Нас не казнят, милорд?
-Нет, Кайл, твои руки еще мне пригодятся!
Бедняги сначала не поверили своим ушам, но принялись восхвалять мою доброту и я жестом велел их выпроводить вон. Что горцы с удовольствием и сделали.
-Говард, пиши мое повеление и пусть его прочтут во всех деревнях и во всех кварталах города:
“Я, лорд Грегори, владыка Севера, правитель долины Холлилох, защитник города Корнхолл повелеваю всем кто нанимает слуг, работников и работниц-платить им за работу в день не менее цены ковриги хлеба, ибо не справедливо перед лицом Господа нашего давать вознаграждение за труды не способное прокормить человека.”
-Крейг, передай Элару Тудору, чтобы вечером в соборе были собраны все мастера и все главы цехов.
Они собрались, все эти хозяева города, люди, в чьих цехах, мастерских и лавках производилось и продавалось то, что создали другие люди с потными спинами и мозолистыми руками.
Отец Симон зачитал мое повеление.
Ропот раздался сразу же. Я посягнул на кошельки горожан. Кому такое по нраву?
Я поднялся из кресла и встал рядом со священником. Мой голос гулко прокатился под каменными сводами.
-Тот, кто не исполнит мою волю, пусть пеняет на себя! Молитесь, чтобы господь снял с ваших душ грех стяжательства!
Я вернулся в замок и долго плавал в бассейне. Есть ли края человеческой жадности? Почему люди не осознают бренность своего существования, и честное имя легко меняют на звон денег?
Струи горячего водопада били прямо по моим плечам, снимая напряжение и усталость. Я чувствовал себя одиноким как никогда. Моя любимая исчезла. Женщина, которую я вожделел осталась далеко. Что толку от власти, если ты несчастен и не можешь быть рядом с теми, кто тебе дорог?
Две голых руки обвили мой торс
Вздрогнув от неожиданности, расцепив эти руки, я обернулся.
Озорная улыбающаяся Адель, щурила глаза от водяных брызг. Она была совершенно голой, но вода была ей до подбородка и белое тело плохо видно через рябую воду.
-Я пришла, Грегори!
-Здравствуй мой паж!
-Ты рад?
-Очень!
Я обнял и тесно прижал ее к груди. Ее руки обняли мою шею.
-Не смотри на меня сейчас…Я стесняюсь… - прошептали ее губы. - Здесь слишком светло…
-Закрой глаза и будет темно….
Я целовал ее в губы, но мысли мои были далеко. Сью и Доротея не стеснялись в этом бассейне. Они брали свое. Подхватив ноги, Адель под коленями, я вошел в нее прямо в воде. Она тихо ахнула и прижалась ко мне животом, грудью. Она слабо двигалась и как я, и подозревал, оказалась неспособна, испытать наслаждение. Но, тем не менее, я получил свое. Моя монахиня оказалась полным неучем в любовной игре. Зато поцелуи она обожала и через час мои губы распухли. Завернув Адель в простыню, я на руках вынес ее наверх в свою комнату и положил на постель. Кроме шлепанцев на ногах на мне ничего не было. Была ночь. Я погасил свечи, вернулся к постели и лег рядом с девушкой. Ее маленькие груди легко умещались каждая в моей ладони. Я целовал ее соски, плечи, гладил бедра. Ее рука нашла мое отвердевшее копье.
-Ты опять хочешь меня? - она была явно удивлена и польщена.
Я положил левую руку на ее бутон, при этом Адель напряглась и замерла, а правую руку на живот выше пушистого лобка. Я сосредоточился. Кончики пальцев закололо. Жар побежал по ладоням.
-Горячо…
Мои пальцы медленно ласкали лепестки ее бутона. Обильно выступившая влага и частое дыхание подтвердили, что лечение прошло успешно.
Я лег на спину, а Адель привлек к себе и она оказалась сверху.
-А так можно? - удивилась моя невеста.
Я потянул ее бедра вниз и вошел в ее влажную и тугую пещерку. Адель застонала, ее ноги раздвинулись еще шире. Я заставил ее сесть на меня верхом. Наши пальцы сплелись в замок.
-Ты хотела оседлать дракона-так скачи теперь, мой паж!
Она оказалась хорошей ученицей и скачка принесла ей приз. Сладостно мужчине слышать крик женщины на пике наслаждения, когда она, содрогаясь в судорогах, бьется и стонет так близко. Два тела становятся одним. И хочется длить и длить эти мгновения.
Адель рухнула на мою грудь. Ее сердце выбивало ритм галопа.
- Это похоже на безумие…
-Это любовь, малышка. Это теперь с тобой навсегда…
За три дня до свадьбы в Корнхолл приехал епископ из Хагерти-отец Иоанн, а на следующий день епископ Давингтона-отец Иаков. Их разместили в лучших домах. Друг о друге они сразу же узнали.
Я посетил вначале отца Иоанна, поцеловал его руку с многочисленными перстнями, получил благословение.
-Кто же будет проводить обряд венчания? Мне передали, что отец Иаков тоже здесь! - капризным тоном осведомился епископ.
Моложавый, упитанный, он выглядел моложе своих пятидесяти лет.
-Венчание-не самое главное дело, отец Иоанн. Откройте ларец-Прошу вас.
Деревянный ларец, что я принес, стоял на столе.
Он открыл крышку и, сопя, стал перебирать бумаги, что хранились в нем.
Я разглядывал, свои ногти и ждал. Я только что предъявил его святейшеству расписки, что оставил у покойного ростовщика Грега Баксли как он сам, так и его два шалопая племянника-ровным счетом на 50000 талеров.
-Для чего вы принесли эти бумаги, лорд Грегори?
-Я их отдаю вам, отец Иоанн, мне они достались случайно! Можете их спалить в камине!
-Что вам нужно в ответ на такую любезность?
-Я прошу вас, рукоположить в епископы отца Симона, настоятеля храма из Гартунга.
-Но для этого обряда нужно два епископа. Ах, да, отец Иаков тоже здесь.
-Да и отец Иаков дал уже свое согласие.
-Мне нужно подумать, сын мой! Поспешные действия пользы не принесут.
-Вот здесь-в этом мешочке-три фунта чистого золота-для размышлений самый нужный предмет!
Поставив горцев у дома, где разместился отец Иоанн,/чтобы с горяча, не сбежал/ я отправился на другую сторону центральной площади, к дому в котором расположился епископ из Давингтона.
Этому святому отцу я оставил для размышлений десять фунтов золота и повторил просьбу об отце Симоне.
Отец Иаков был большой сибарит, любитель женщин и вина. Денег ему постоянно не хватало, по сведениям собранным Сэмми.
После вечери два епископа явились в собор и рукоположили отца Симона в епископы.
Я наблюдал за ритуалом и размышлял о том, сколько золота потребуется, для того чтобы продвинуть отца Симона на пост архиепископа.
Итак, дело сделано-у меня был своей епископ.
Пожалуй, наша свадьба была самым значительным событием в городе за последние пятьдесят лет.
Улицы были выметены и промыты потоками воды из бочек, что несколько дней возили из Клайва. Потоки нечистот и мусора слились обратно в Клайв уже самотеком.
На центральной площади все дома были увиты гирляндами цветов и тканями различных расцветок.
С раннего утра толпы зевак заполонили площадь перед собором. Тысяча горской пехоты была выставлена коридором от замка до собора. Горцы оцепили и центр площади. Все конные роты были направлены в дозор вокруг города, особенно в южном направлении.
Прибыли все аристократы с семьями, что имеют владения на северном берегу Клайва.
Вся верхушка города в праздничных нарядах заняла места на скамьях в соборе. Горожане и аристократы презрительно поглядывали друг на друга.
С юга приехал только барон Джаред, как представитель королевы-матери. Его сестры Доротеи не было, вдове в течение годового траура нельзя посещать праздники и увеселения. Я этому был рад. Зрелище моей свадьбы не доставило бы ей удовольствия. Кривая улыбка барона мне не правилась. Он явно что-то знал такое, что мне радости не доставит! Но он привез от королевы матери письмо, гарантирующее мою неприкосновенность при проезде в Гвинденхолл и обратно.
Первым к собору приехал я.
Впереди ехали трубачи, знаменосец с драконьим стягом. Потом шла пешая рота горцев в новеньких бархатных камзолах, с лихо, заломленными на бок клетчатыми беретами. Сверкала сталь алебард и полудоспехов.
Потом уже следовал я на белом жеребце. Золотая цель давила на плечи.
Модный камзол из синего бархата резал подмышки, вортник тер шею, но я терпел. За мной ехали на конях мои офицеры во главе с Крейгом Макконохиии Сэмюелем Жассом, сверкая латами.
День был солнечным. Город казался умытым и почти не пах.
Горожане приветствовали меня одобрительными криками. Но их лица сливались в сплошное пятно, огромную харя с разинутым ртом. Я улыбался им, но не видел никого отдельно.
Шесть пажей выстроившись в два ряда ждали меня у ступеней собора. Да, у меня теперь были настоящие пажи-мальчишки лет по пятнадцати из аристократических семейств севера. Я еще даже не запомнил их имена.
Спешившись, я поднялся по ступеням на паперть. Пажи следовали по бокам за мной. Я приветствовал стоящих здесь старейшин горских кланов Холлилоха. Как язычникам вход им в собор был запрещен.
Наконец появилась невеста. Адель ехала сидя боком в седле на белой кобыле. Четыре рослых горца с гербами Соммерсби, нашитыми на груди, на длинных шестах, перевитых лентами несли над ее головой шелковый балдахин.
Адель была в алом платье с пышными рукавами, в разрезы их проглядывало белоснежное белье. С конической шапочки на голове на лицо ее спадала плотная белая вуаль. Дурная примета-если жених увидит лицо невесты до венчания.
У ступеней собора Адель ждал отец-барон Соммерсби, сестра Бернадетта в изумрудном платье, две маленькие девочки в белоснежных платьица\сущие ангелочки,\чтобы нести длинный шлейф невесты.
Не дожидаясь, Адель, я вошел в собор и остановился только у алтаря. Гости приветствовали меня стоя, и я прошел через этот строй, через взгляды сотен глаз.
У алтаря меня ждал отец Симон, епископ Корнхоллский в парадном облачении.