Внезапно звук прекратился, и Хуссейни привиделось, что за дверью стоит Салли и ждёт, когда он откроет ей. Ему подумалось, что было бы великолепно, если бы она вошла и легла к нему в постель. Хуссейни давно не занимался любовью с ней. Но это не был дверной звонок: тот не обладал таким назойливым прерывистым звуком. Это было нечто иное...
Он рывком сел на постели, растирая себе виски пальцами. Это голосил мобильный телефон. Хуссейни нажал на кнопку соединения.
— Алло, — просипел он в трубку сонным голосом.
Ему ответил уже привычный голос:
— Поступил приказ. Атака начнётся через тридцать четыре часа, ночью и в плохую погоду. Предвидится песчаная буря необычайной силы... Проверь свой почтовый ящик. Ты найдёшь там видеокассету с посланием и передашь его точно через девять часов. Всего хорошего, Абу Гадж.
Он поднялся, набросил на плечи халат и вышел, прошагав под падающим снегом до почтового ящика. Хуссейни извлёк пакет и вернулся в дом сварить себе кофе.
Он отхлёбывал глотками горячий кофе, курил сигарету и одновременно не сводил глаз с пакета из обёрточной бумаги, лежавшего на кухонном столе. Ему хотелось открыть его и взглянуть на содержимое, но Хуссейни отдавал себе отчёт в том, что если он сделает это, то останется взбудораженным на весь день и, возможно, даже будет не в состоянии явиться на работу. А ему, наоборот, нужно прилагать все усилия к тому, чтобы казаться таким, как обычно.
Он вышел из дома в половине восьмого и в восемь уже вошёл в свой кабинет в Институте Востока. Хуссейни вынул почту и служебные циркуляры из своей ячейки и принялся просматривать их, ожидая часа начала своих занятий. Он услышал стук в дверь и негромко крикнул:
— Войдите.
Это был Селим, помощник Блейка.
— Мне надо поговорить с вами, доктор Хуссейни.
— Заходи, садись. Что ты хочешь сказать мне?
— Доктор Олсен уехал в Египет.
— Когда?
— Полагаю, этим утром. Он поедет в Луксор, в филиал института.
— Что-нибудь ещё?
— Подал о себе голос мой друг Али из Эль-Квирны.
— Тот, хозяин папируса? — заинтересовался Хуссейни.
— Именно он.
— И какие же новости?
— Говорит, что папирус всё ещё у него.
— Великолепно. А этому можно верить?
— Я считаю, что да.
— Что он предлагает делать?
— Если хотим заполучить его, то нужны деньги. Али не будет ждать вечно. У него уже есть задаток: он склонен сдержать своё слово.
— Только институт может выписать чек на двести тысяч долларов, но его бухгалтерия никогда не сделает этого. История с папирусом ещё не забыта...
Селим пожал плечами:
— Тогда не думаю, что нам есть на что надеяться. У Али имеется и другое предложение, очень заманчивое, но он не хочет говорить мне от кого.
— Понимаю, — протянул Хуссейни.
— Итак?
Хуссейни невольно постукивал пальцами по крышке стола, покусывая нижнюю губу: в его мозгу медленно зарождалась некая идея.
— Возвращайся в свою контору, Селим. Я зайду к тебе после лекции и найду двести тысяч долларов. Ты можешь послать сообщение Али?
— Конечно.
— Тогда сделай это немедленно. Скажи, что я приеду с деньгами.
Селим вышел, а Хуссейни ещё несколько минут оставался погруженным в размышления, постукивая пальцами по столу, затем открыл свой мобильный телефон и набрал номер. После ответа он произнёс:
— Чрезвычайная ситуация. Запрашиваю получение денежных средств, депонированных в «Интернэшнл сити бэнк». Мне необходимо закупить оснастку для прикрытия.
Он дал отбой соединению и принялся ждать, всё так же, но с большей остервенелостью постукивая пальцами по дубовой крышке стола. До начала занятий оставалось пять минут.
Внезапно мобильник зазвонил, и искусственный голос загнусавил:
— Разрешается получение средств в сумме до трёхсот тысяч долларов. Код снятия денег: Гераш.200/х. Повторяю: Гераш.200/х.
Хуссейни записал эти слова и выключил соединение. Уже подошло время начала занятий: он взял папку с заметками, текстами, диапозитивами и направился к аудитории, где его ожидали студенты.
Почти все скамьи были заняты, и он начал:
— Сегодня мы поговорим с вами о мифе Большой библиотеки Александрии, согласно наиболее распространённой легенде, разрушенной арабами. Я докажу вам, что речь идёт о фальсификации. Первое: библиотека уже не существовала в течение нескольких веков, когда арабы завоевали Египет. Второе: арабы всегда были поборниками культуры, а не её врагами...
Уильям Блейк уставился на рядки иероглифов, появившиеся на дисплее, и сообразил, что они должны означать примерно следующее:
Когда ты преступишь границу ночи, я буду дома.
Веду поиски папируса.
Он помял, что между двенадцатью и тринадцатью часами дня Хуссейни будет ждать перед своим компьютером, подключённым к Интернету.
— Благодарю вас, мистер Мэддокс, — радостно изрёк он, — теперь мы можем ехать.
Они вышли навстречу горизонту, начинающему просветляться на востоке, и Блейк остановился перед дверью Сары. Он постучал.
— Иду, — раздался её голос, и немного спустя она появилась на пороге. Девушка была одета в шорты цвета хаки, сапожки и блузку военного покроя. Она собрала волосы на затылке в пучок и выглядела неотразимой.
— У тебя ужасный вид, — заявила она, едва бросив взгляд на Блейка. — Чем ты занимался?
— Всю ночь просидел за работой.
— Я тоже, — сообщила Сара, — впрочем, не всю.
— Подожди меня на стоянке. Мне требуется время только на душ да приготовление тоста, и я присоединюсь к тебе. А пока подготовь оборудование. Мэддокс также поедет, это ты знаешь или нет?
Девушка кивнула головой. Она закрыла дверь за собой и направилась к стоянке.
Мэддокс подошёл к ней:
— Итак, сегодня настал великий день. Блейк ничего не сказал тебе о том, что у него на уме?
— Нет. Но полагаю, он сам не совсем уверен в себе. Он выскажется, когда вскроет саркофаг.
— Не знаю... У меня такое впечатление, что он умалчивает о чём-то. Не отходи от него ни на шаг: я хочу знать обо всех его замыслах. Ты не пожалеешь: в конце концов, хватит на всех.
— И ему?
— И ему тоже, — пообещал Мэддокс.
Подошли Салливэн и Гордон, а затем прибыл Блейк с пачкой бумаг и предложил:
— Ну что, поехали?
Глава 9
Уильям Блейк сел вместе с Сарой в джип, и они направились к лагерю Рас-Удаш. За ними следовал автомобиль Мэддокса, управляемый Салливэном.
— У тебя действительно ужасный вид, — заметила Сара, искоса бросив взгляд на своего спутника.
— Я никогда не был красавцем, но если всю ночь не смыкать глаз, то это не послужит к улучшению внешности.
— Тебе удалось перевести надпись?
— Да.
— Интересная вещь?
— Это такая вещь, что может перевернуть судьбу мира, нанести травму двум третям человечества и потрясти всех остальных, которые будут в состоянии осознать это, — произнёс Блейк безучастным голосом, как будто называл номер телефона.
Сара повернулась к нему.
— Ты шутишь?
— Это — чистая правда.
— Ты уверен в своём истолковании?
— На девяносто процентов.
— Чего-то недостаёт?
— Я должен открыть этот гроб и посмотреть ему в лицо.
— Фараону?
— Любому, кто там захоронен.
— Почему?
— Могила может оказаться пустой: такое бывало не один раз. В этом случае мои сомнения возрастут. Или же погребённый может оказаться кем-то другим, а не тем, кем я думаю.
— И как ты думаешь, кто он?
— Не могу сказать тебе этого. Пока ещё не могу.
— Но ведь мне-то ты скажешь?
Блейк промолчал.
— Значит, ты не доверяешь мне, не так ли?
Блейк ничего не сказал.
— И тем не менее я — единственный человек в лагере, который может спасти тебе жизнь. Кроме того, ты спал со мной.
— Верно. И хотел бы повторения этого.
— Не переводи разговор на другую тему.
— Выяснение этой личности имело бы разрушительные последствия.
— И поэтому ты не доверяешь мне. Так ведь? Даже если бы я сказала тебе, что затевает Мэддокс и что проделают с твоим захоронением?
Блейк резко повернулся к ней.
— Вижу, тебя это заинтересовало, — не без ехидства подколола его Сара.
— Я скажу тебе. Когда подниму крышку саркофага.
— Спасибо.
— Мой тост оказался подгорелым. У тебя найдётся что-нибудь в сумке?
— Да. Печенье и кофе в термосе. Угощайся.
Блейк подождал, пока дорога стала не такой ухабистой и извилистой, не без труда налил себе немного кофе из термоса, набрал горсть печенья из пакетика и приступил к еде.
— Так вот, — вернулась к прежнему разговору Сара, — в ту ночь я проследила за Мэддоксом до самого места его условленной встречи и увидела, с кем он общался.
— Ты слышала, о чём они разговаривали? — пробубнил Блейк с набитым ртом.
— Я прихватила с собой очень эффективную для таких целей игрушку: направленный микрофон с высочайшей точностью воспроизведения.
— У тебя неплохое оснащение.
— Такова моя работа.
— Ну, и что?
— Мэддокс встречался с Джонатаном Фридкином. Знаешь, кто это?
— Нет.
— Он является бесспорным главой экстремистских ортодоксальных израильтян. Сборища опасных фанатиков.
— Фанатизм всегда опасен, откуда бы он ни исходил.
— Они мечтают свергнуть республиканское правительство и учредить монархию библейского типа...
— Я слышал подобные разговоры...
— Но тут ещё и другое. У них есть план разрушить мечеть Аль-Акса на горе Мориа и построить на её месте четвёртый храм.
— Впечатляющие проекты, ничего не скажешь. И каким же образом они собираются осуществить их?
— Этого я не знаю. Но драматическая ситуация, сложившаяся на Среднем Востоке, только укрепляет позиции экстремистов, как с одной, так и с другой стороны.
— Ах, мечты, мечты... Власть мечты сильнее чего бы то ни было. А знаешь что? Будь я евреем, я бы тоже мечтал заново построить Храм на горе.
Он закурил сигарету и медленно выдыхал дым в воздух пустыни.
— И ты бы был готов ради этого пойти на убийства?
— Нет. Я — ни в коем случае.
— Уилл, Мэддокс договорился с ними: все предметы утвари захоронения Рас-Удаш будут проданы, а деньги поделены. Огромная сумма. Они предъявили покупателям фотографии и твою документацию. Общее предложение составляет сто миллионов долларов, из которых двадцать отойдут Мэддоксу. Более чем достаточно для решения всех его проблем. Остальное пойдёт на финансирование группы Фридкина.
— Ублюдки. И когда они проделают всё это?
— Завтра ночью.
— Ты шутишь? Это невозможно.
— Они это обстряпают. Из Митцпе прибудут два грузовика, и на них погрузят всю утварь, затем автомобили направятся к морскому побережью: там будет ждать катер, который возьмёт всё на борт. Оплата будет произведена при приёмке товара. Как говорят в этих местах, за верблюда платят, когда верблюда увидят. Знаешь такую пословицу?
— Вроде бы.
— Ты действительно скажешь мне, что прочёл в надписи?
— Я тебе скажу. После того как открою саркофаг.
— Спасибо.
— Сара...
— Да?
— Я люблю тебя.
— И я тоже.
Они проехали мимо нагромождения валунов, затем мимо скалы с высеченными наскальными знаками. Оставалось немного до простора каменистой пустыни, которая накрывала собой захоронение Рас-Удаш.
— Как ты себя чувствуешь? — участливо поинтересовалась Сара.
— Иногда мне кажется, что у меня перехватывает дыхание, иногда такое ощущение, будто у меня дырка в желудке. Одним словом, хреново.
— Крепись. Наступил решающий день, а ты всю ночь работал.
— Как ты думаешь, что они сделают со мной?
— Мне кажется, у них нет основания причинять тебе вред. В своё время Мэддокс предложит тебе деньги. Я считаю, что ты должен принять их. Тебя посадят на «фалькон» и доставят в Чикаго. На счёт в швейцарском банке переведут кругленькую сумму, и — ищи ветра в поле. На твоём месте я бы не волновалась.
— Попробую. Но мне не даёт покоя мысль, что положение сложное, если не сказать — критическое.
Они остановились на площадке и вышли из вездехода, ожидая, когда прибудут два других автомобиля: первый с Мэддоксом и Салливэном, второй — с рабочими и Уолтером Гордоном.
Салливэн заблокировал колёса джипа, затем размотал трос лебёдки, протянул его в желобок блока и закрепил на плите-крышке, потом поднял её и уложил в сторонке.
— Если хотите спуститься, то я готов, — сообщил он.
— Хорошо, — кивнул головой Блейк, — опускайте лестницу, а затем оборудование. Когда всё окажется внизу, то сойдите туда и вы, поскольку мне понадобится ваша помощь.
Как только лестницу закрепили на дне захоронения, он забрался внутрь, за ним последовала Сара. Сразу за ними спустились рабочие, и последними — Мэддокс и Салливэн.
— Если мистер Гордон хочет посмотреть, то лучше подождать, когда мы откроем саркофаг. Нас собралось слишком много внутри, рискуем повредить что-нибудь.
Застоявшийся воздух подземелья тотчас же наполнился запахом потных тел, и атмосфера быстро сделалась непереносимой.
Блейк разместил у четырёх углов саркофага четыре деревянных бруска, затем установил на них четыре домкрата для грузовиков. На домкраты египтолог уложил четыре балки: две параллельно продольным сторонам саркофага, а на них положил ещё две — параллельно коротким сторонам.
С помощью уровня, размещённого на каждой балке, он откорректировал толщину брусков под домкратами, пока не добился их строго горизонтального положения. На северной стороне саркофага египтолог соорудил пандус из труб-подмостий и уложил на него панель, тоже деревянную, покрытую густой смазкой, чтобы крышка саркофага соскользнула по нему на пол, когда придёт время полностью убрать её.
Когда установка лесов была завершена, выведены все уровни и прямые углы, Блейк на обоих южных углах саркофага поставил двух рабочих, а на двух северных — Салливэна и Сару.
— Теперь будьте осторожны, — предупредил он, — такое сооружение непригодно для нашей цели, но другого у нас нет, поэтому придётся вам приспосабливаться к нему. Проблема заключается в том, чтобы четыре домкрата равномерно и непрерывно осуществляли подъём вверх, в противном случае мы рискуем разбить плиту.
Бруски внизу и балки сверху будут в достаточной мере смягчать неравномерные толчки при подъёме, поэтому мы не должны столкнуться с особыми трудностями.
В любом случае каждый из вас должен одновременно следить за моими знаками и держать в поле зрения партнёров спереди и сбоку, а также оказывать равномерное и постоянное усилие на рычаг домкрата. Каждое усилие должно прекращаться в конце хода и возобновляться по моему знаку.
Внимание: первое нажатие — самое ответственное, ибо именно с его помощью мы отделим крышку от основания, на котором она покоится. Если это окажется необходимым, то при втором нажатии два домкрата южной стороны будут осуществлять подъём вверх, пока крышка не установится под таким углом, чтобы она могла соскользнуть по пандусу на землю. Но этот вариант будет принят во внимание только тогда, когда мы увидим внутренность саркофага. Вопросы есть?
Никто не произнёс ни слова. Блейк набрал воздуха в лёгкие и спросил:
— Готовы?
Даже рабочие ощущали напряжённость, повисшую в тесном помещении захоронения, и буквально обливались потом. У Мэддокса образовались тёмные круги под мышками и в основании воротничка, и он нервно протирал носовым платком лоб и шею под подбородком.
Блейк посмотрел на саркофаг и леса, затем взглянул прямо в глаза Саре, стоявшей рядом с ним. В её взгляде читались как бурное волнение, так и необычное спокойствие. Это был взгляд человека, который поставил на кон свою жизнь, но сделал это со всем возможным хладнокровием, которого требовала такая ставка.
— Итак, — выдохнул он, — пошёл!