Они брели по пустынной равнине, безбрежной и выжженной, по которой там и сям были разбросаны колючие кустики, иссушенные засухой. Между тем на горизонте взошло солнце и начало прогревать воздух и безграничное плоскогорье, поблескивающее из-за бесчисленных осколков чёрного кремня, покрывающих его насколько хватало взора.
Когда солнце поднялось высоко в небе, путники остановились, чтобы подкрепиться, но не нашли даже и подобия спасительной тени, в которой можно было бы укрыться от палящих лучей солнца.
Пока Сара жевала плитку мюсли, Блейк попытался нанести их местонахождение на топографическую карту.
— Подумать только, что на столе у Поллэка лежал переносной ЛОРАН! С ним мы бы достоверно знали, где находимся, с точностью до десяти метров.
— Мы должны обходиться тем, что у нас есть, — вздохнул Блейк. — На глазок мы прошли примерно с десяток миль. Если мы будем продолжать в том же духе, то к вечеру должны пересечь дорогу на Беэр-Менуху приблизительно в этом месте, — заявил он, указывая пальцем место на топографической карте.
Его взгляд упал на восток, который заволакивала молочная дымка.
— Ты ещё не рассказал мне, что же говорится в надписи дальше, — напомнила ему Сара.
— Действительно, — ответил Блейк. Он сложил карту, положил на место компас, и они пустились в путь навстречу слепящему солнцу.
Селим Каддуми приземлился 5 февраля в аэропорту Луксора, доехал на такси до окраины города, расплатился и дальше пошёл пешком.
Ему потребовалось минут двадцать, чтобы добраться до своего дома, в котором осталась одна мать. Та сначала не могла поверить, что это действительно он, прибывший в такой поздний час и без предупреждения.
— Мать моя, — заявил сынок, — я объясню вам всё потом. Сейчас мне надо покончить с одним важным делом.
Он быстро снял западную одежду, надел галабию и спешно покинул дом через задний ход. Селим шёл пешком почти полчаса, пока не оказался в безлюдной местности, граничащей с пустыней. Неподалёку от колодца колыхались развесистые кроны пальмовой рощицы; через некоторое время появился паренёк с кувшином и начал набирать в него воду.
Селим подошёл к нему и полюбопытствовал:
— Салям алейкум, а не поздновато ли набирать воду? В такой темноте можно и упасть в колодец.
— Алейкум салям, господин, — бойко, без малейшего смущения ответил паренёк, — когда захочешь пить, так и воды наберёшь.
Селим открыл лицо и наклонился к нему.
— Я — Каддуми, — прошептал он. — А где Али?
— Пойдём отсюда, — так же тихо ответил паренёк, — следуйте за мной.
Они пошли по тропинке, освещённой почти как днём полной луной, и взобрались на вершину невысокого холма. Вдали, в центре долины виднелось поселение Эль-Квирна. Они остановились на половине склона у какого-то домишки. Паренёк толкнул дверь и впустил своего спутника.
— Я никого здесь не вижу, — заявил Селим.
— Али вроде бы должен был сказать тебе, что за ним следят. Здесь крутятся те же люди, что и в прошлый раз, понимаешь? Надо действовать с большой осторожностью. Деньги при тебе?
Молодой человек утвердительно кивнул.
— Тогда жди здесь, он придёт ночью в определённый час. Если ты не встретишься с ним до восхода солнца, возвращайся сюда завтра вечером, но чтобы никто тебя не видел, и жди, пока он не появится... Иншалла.
— Иншалла, — промолвил Селим.
Паренёк закрыл дверь, и звук его шагов замер вдали на тропинке, которая вела в Эль-Квирну.
Селим погасил фонарь и стал ждать в темноте и безмолвии, куря сигарету. Когда его глаза привыкли к темноте, то пустое помещение, обмазанное глиной, показалось ему светящимся в голубоватом сиянии полной луны. Длительное путешествие утомило его, и в этот поздний час ему пришлось прилагать неимоверные усилия, чтобы не заснуть. Он выкуривал одну сигарету за другой и время от времени вставал на ноги, чтобы пройтись туда-сюда по небольшой комнате. Тогда же молодой человек бросал взгляд в промежуток между створками ставен, чтобы посмотреть, не поднимается ли кто-нибудь из долины.
В какой-то момент усталость взяла верх над ним, он откинул голову на спинку стула и задремал. Селим спал до тех пор, пока усталость не отступила перед малоприятными чувствами, которые он испытывал от неудобной позы и жёсткого сиденья стула. Когда молодой человек вновь открыл глаза и осмотрелся, то увидел, что темнота стала какой-то странной, а комната была залита смутным красноватым светом. Селим приблизил лицо к оконному стеклу — посмотреть, что же творится снаружи, и увидел перед собой диск луны, подпираемый домишками Эль-Квирны. Диск заволокла красная тень, которая почти полностью закрывала его.
Затмение, подобного которому он ни разу не видел в своей жизни: тень не прятала лунный диск, но заволокла его кровавой дымкой, и этот преображённый лик ночного светила опустил на долину глубокое полное безмолвие, словно даже ночные животные с изумлением рассматривали это тревожное превращение.
Селим чувствовал себя смертельно усталым и уже подумывал о том, чтобы уйти, но в тот момент, когда поднимал свою сумку с пола, он увидел, как дверь открылась и тёмная фигура заполнила собой почти весь дверной проём. Молодой человек вздрогнул.
— Это ты, Али? — крикнул он.
Фигура с момент покачалась, потом упала вперёд. Селим успел подхватить её прежде, чем она свалилась на пол, и с осторожностью уложил её, подсунув под голову куртку.
— Али... это ты? — Он щёлкнул зажигалкой и в свете огонька узнал лицо друга, смертельно бледное; когда же вынул руку из-под его спины, то увидел, что она была испачкана кровью.
— О Аллах, милостивый и милосердный... друг мой... друг мой... что они сделали с тобой?
— Селим, — прохрипел юноша. — Селим, папирус... — Его лоб был покрыт холодным потом.
— Где он? Где он?
— «Уинтер Пэлис»... мужчина с рыжими волосами и усами... у него сумка с серебряными... застёжками.
Он поднял полные ужаса глаза на красную луну, затем с долгим вздохом обмяк.
Селим, сбитый с толку, осмотрелся вокруг, затем навострил уши при отдалённом звуке сирены. Ещё несколько минут, и он, как доктор Блейк, окажется в ещё более опасной ситуации. Необходимо было немедленно уходить. Молодой человек закрыл глаза своему другу и, выйдя в ночь, изо всех сил побежал к руслу высохшей реки, которая разделяла долину надвое с правой стороны от него, на расстоянии примерно с полмили.
Он едва успел броситься на землю за каким-то валуном, как увидел две полицейские машины, на полной скорости поднимающиеся по холму; они остановились перед домом, в котором лежал его друг, уже бездыханный. Если бы Селим задержался всего на несколько секунд, его бы застали с окровавленными руками рядом с трупом.
Он подождал, пока полиция уберётся восвояси, и, удостоверившись, что вокруг никого нет, медленно побрёл к той тропинке, по которой пришёл.
Когда Селим оказался во дворе своего дома, он вытащил из колодца ведро и опустил в него руки. Вода окрасилась в красный цвет.
Глава 12
Фабрицио Феррарио вошёл с жёсткой чёрной сумкой в кабинет Авнера и поставил её на пол перед письменным столом своего начальника.
— Вот как они умудряются перемещаться в пыльной буре, — промолвил он, расстёгивая застёжки-молнии.
Авнер поднялся и обогнул стол.
— Что это такое? — полюбопытствовал он, уставившись на находившийся внутри прибор.
— Радиомаяк. Они установили их повсюду вдоль направлений вторжения. Армейские подразделения продвигаются в самом густом тумане, руководствуясь сигналами, излучаемыми этими приборами.
— А мы-то можем использовать вертолёты и авиацию только на двадцать процентов наших возможностей. Погодные условия к востоку от Иордана просто губительны... Как тебе удалось заполучить такой аппарат?
— Они установили их в бедуинских палатках, везде по нескольку штук. Мне удалось перехватить один по сигналу осведомителя. Какой там прогноз погоды?
— Отвратительный: ещё на сутки предвидится только ухудшение. Когда прояснится, мы рискуем обнаружить их у двери нашего дома.
Феррарио закрыл сумку.
— Я должен отправиться на совещание с Генеральным штабом и американскими экспертами. Ты тоже должен идти. Хотя и следует ожидать плохих новостей, но по крайней мере будем знать, какой смертью умрём. Возьми сумку с собой.
Феррарио подхватил свой объёмистый багаж и дотащил его до лифта, подождал, пока войдёт Авнер, и нажал кнопку вниз. На улице их ожидал автомобиль Генерального штаба, оба мужчины расположились на заднем сиденье.
— Кажется, заявили о себе те, кто подбросил видеокассету. Поэтому сегодня на совещании будут присутствовать и американцы. Я должен хорошенько поддать им под зад. Они не дали нам нанести упреждающий удар, а теперь будут говорить, что не могут действовать, — предрекал Авнер. — Могу поклясться в этом.
— Если у них в стране есть три вражеские бомбы, то нельзя осуждать их, — заметил Феррарио.
Автомобиль остановился перед домом № 4 на улице Ашдод, и Феррарио доверил людям из охраны хлопотное занятие — поднять наверх, на пятый этаж, принесённый с собой громоздкий груз. Именно там проходило совещание.
Присутствовали те же самые люди, которые принимали участие в первом совещании. Одновременно с Авнером прибыл генерал Иегудай, начальник Генерального штаба и командующий сухопутными силами.
С другой стороны стола сидели три человека в гражданской одежде, только что подъехавшие из американского посольства. Авнер дал знак Феррарио, чтобы он ожидал со своей сумкой снаружи, и вошёл в помещение, поприветствовав присутствующих. По их лицам было легко понять, что ожидать хороших новостей не стоило.
Один из троих, генерал Хукер из Пентагона, не без смущения начал говорить:
— Мы с сожалением признаем, что допустили ошибки... — изрёк он. — Генерал Иегудай был прав: присутствие ядерных ракет на нашей территории, которое нам продемонстрировали в видео, переданном в газету «Трибьюн», напрямую связано с тем, что происходит в этом регионе мира. В Государственный департамент поступил телефонный звонок, а затем голос с магнитофонной плёнки зачитал следующее сообщение.
Он нажал кнопку магнитофона и запустил кассету. Странный голос, с металлическим тембром, но совершенно лишённый акцента, произнёс:
«Пока вы слушаете это сообщение, разворачивается атака исламских сил против сионистской клики, чтобы раз и навсегда вымести её со всех территорий, которые она незаконно захватила с помощью американских и европейских империалистов. Речь будет идти о честной схватке, потому что на этот раз не может быть никакой интервенции извне. Если американское правительство или какое-либо другое правительство стран — их союзников осмелится вмешаться, то будет немедленно взорвано ядерное оружие, которое было продемонстрировано вам и которое находится на территории Соединённых Штатов Америки».
Последовало лёгкое гудение, а затем — молчание. Все присутствующие переглянулись. Авнер ничего не сказал, подумав, что то, что он хотел сказать, уже было известно всем, но взгляд его был красноречивее тысячи слов.
— Однако эта угроза совершенно реальна. Наши эксперты выяснили, что видео является подлинным. К тому же, как вы уже знаете, террористы дошли до такой наглости, что позволили нашим специалистам добраться до мест, где снималось видео. Там остались физические следы операции, показанной на видео, так что не может быть никаких сомнений.
— Полагаю, что эта новость держалась в тайне до сегодняшнего дня, — высказался министр внутренних дел.
— Совершенно верно, — отозвался генерал Хукер, — но, если мы попытаемся стабилизировать положение там, где находятся заряди, тогда надо приводить в действие меры нейтрализации и одновременно программу эвакуации населения. Самолёты со сложнейшей аппаратурой на борту облетают территорию Соединённых Штатов, пытаясь определить возможные источники радиации, но успешный исход этой операции сомнителен.
Весьма вероятно, что наши враги обеспечили маскировку ракет во избежание их обнаружения нашими приборами. Попытки перехватить их связь также до сих пор не принесли никакого результата.
Тем не менее вся страна является заложницей этих преступников, и сегодня нет никакой возможности прийти на помощь кому бы то ни было, поскольку мы не в состоянии помочь самим себе. С сегодняшнего дня мы не можем даже взять на себя риск провести другие совещания, подобные тому, что протекает в настоящий момент, поскольку если о нём узнают, то оно может быть расценено как форма помощи, и начнутся ответные действия.
Он опустил голову и замолчал.
— Спасибо, генерал Хукер, — вымолвил президент Скокот. — Мы отдаём себе отчёт в серьёзности вашего положения, по тем не менее благодарны вам. Ведь вы были вынуждены столкнуться лицом к лицу с этой ужасной угрозой вследствие дружбы, которую вы всегда проявляли по отношению к нам. — Он повернулся к начальнику Генерального штаба: — Генерал Иегудай, не могли бы вы охарактеризовать ситуацию на сегодняшний день?
— Три армейских корпуса, два иракских и один сирийский продвигаются в районе пыльной бури, явно не смущаясь плохими метеорологическими условиями. Господин Авнер объяснит вам позже, каким образом им это удалось. Четвёртый армейский корпус, иранский, пересекает Кувейт в направлении нефтяных месторождений Саудовской Аравии. Они явно хотят захватить контроль над ними. Наши информаторы сообщают о неминуемом государственном перевороте фундаменталистского характера в Египте при поддержке Ливии и Судана, так что нам следует опасаться угрозы и с этой стороны. Возможным вариантом является тот, что теперешнее правительство может быть вынуждено денонсировать мирный договор с нами и вступить в войну вместе с другими воинственно настроенными государствами. Имеют место волнения и открытые выступления ультранационалистов. Атака может произойти с минуты на минуту также в районе Синая. С большинства наших аэродромов докладывают, что взлёт наших истребителей осложняется большими трудностями из-за чрезвычайно плохих погодных условий, но по меньшей мере их самолёты находятся в таких же условиях. Проблема возникнет, когда нам придётся бороться со всеми объединёнными вражескими воздушными силами: кроме всего прочего, иранцы возвратили иракцам те самолёты, которые были переданы им во время войны в Персидском заливе. Сейчас господин Авнер продемонстрирует вам, каким образом танковым дивизиям удаётся продвигаться в облаке пыли к нашим границам.
Авнер подошёл к двери и впустил Феррарио. Молодой человек открыл сумку и показал содержимое присутствующим.
— С помощью таких радиомаяков, — пояснил он, — питающихся от аккумуляторов или подзаряжаемых там, где имеется источник тока. Они излучают постоянный сигнал, который направляет танки точно по маршрутам.
— Было ли сделано объявление войны? — спросил генерал Хукер.
— Нет, — ответил президент. — Таксун сообщил, что речь идёт о совместных манёврах с Сирией. Смелости ему не занимать, как и понимания того, что ему нечего бояться.
В этот момент кто-то постучал в дверь, и Феррарио вышел, чтобы узнать, в чём дело. Офицер вскоре возвратился, бледный и взволнованный.
— Господа, — доложил он, — поступили сообщения, что начались массированные налёты боевиков Хезболлы в Галилее, при поддержке пусков ракет и... что ещё хуже, в Тель-Авиве, Хайфе и Западном Иерусалиме десять минут назад взорвались три бомбы. Уже есть семьдесят погибших и около сотни раненых, причём многие из них в очень тяжёлом состоянии. Есть опасение, что в ближайшие часы нападения боевиков-смертников ХАМАСа умножатся.
— Что вы думаете делать? — спросил Хукер.
— Сражаться, — отрубил генерал Иегудай. — Что же ещё? Один раз мы уже одержали победу над объединёнными вооружёнными силами арабов. Для противодействия Хезболле я прикажу высадить моих парашютистов по всему Южному Ливану, поднять все бомбардировщики, способные держаться в воздухе, и мы осыпем их всеми бомбами, которые есть на наших складах. Танки и артиллерия готовы вести битву по реке Иордан. Весьма возможно, что Иордания присоединится к ним или будет сметена, а у Египта тоже не будет выбора... Но если нам не удастся остановить их, всегда остаётся последняя карта для розыгрыша. Мы не позволим сбросить нас в море. Мы не вернёмся в положение народа без земли...