— Наши эксперты придерживаются того мнения, что есть противопоказание: вскрыть этот компьютер было бы равнозначно вскрытию бомбы или же всех трёх.
— Тогда зайдите в него, как сделали эти люди!
— Это не так просто, господин генерал. Там имеются названия на коптском языке, файлы в египетских иероглифах, на арабском языке, самый настоящий план военных действий. Мы пытаемся проделать это с помощью прибывших людей.
— Вам по крайней мере удалось выудить из них, кто они?
— Нет.
— И почему же?
— Потому что эти личности не доверяют нам.
Мак-Бейн открыл дверь и впустил своего начальника в оперативный зал. На большом экране техники разворачивали программу под руководством мужского голоса, раздававшегося из громкоговорителя на фоне шума реактивных двигателей.
Хукер бросил взгляд на экран радара:
— Вы знаете, где они находятся?
— Мы изменили им курс на военный аэропорт Форт-Риггз, — доложил другой офицер. — Я на всякий случай выслал туда вертолёт с парой военврачей.
— Повторяю, — настаивал на своём Хукер, — кто нам гарантирует, что эта программа не является угрозой для нас или же что такой угрозой не является этот самолёт на подходе?
— Мы произвели проверку, генерал, — отрапортовал Мак-Бейн, — и можем полностью исключить это. Прошу вас пройти сюда.
Он подвёл начальника к монитору, подсоединённому к видеомагнитофону и компьютеру:
— Я затребовал у ФБР передачу кассет служебных видеокамер из вестибюля «Чикаго трибьюн», конфискованных в тот день, когда было передано видеосообщение с заявлением о ядерной угрозе. Смотрите.
Он прокрутил ленту вперёд и потом остановил её в том месте, когда на экране появился вестибюль «Чикаго трибьюн». Был виден нос автофургона «Федерал экспресс», который остановился, и из него выскочил рассыльный с пакетом.
— В этом пакете находилась видеокассета, — пояснил Мак-Бейн. — А теперь присмотритесь как следует. — Он дал команду на стоп-кадр, а затем занялся увеличением отдалённой детали на заднем плане: там виднелся автомобиль, припаркованный на краю проезжей части дороги, и человек, который возился с домкратом, чтобы сменить покрышку. Система масштабного увеличения сфокусировалась на этом человеке, а затем на его лице, получив очень размытое, но, в общем, распознаваемое изображение. Затем он нажал ещё на несколько клавиш, и рядом с этим изображением появилось другое, очень чёткое: — А вот фотография доктора Омара Хуссейни, которую мы запросили из секретариата преподавательского состава Института Востока: как видите, нет никакого сомнения в том, что речь идёт об одном и том же человеке. Остаётся лишь сомнение в том, что Хуссейни оказался проездом в этом месте чисто случайно, именно в этот момент, но эта гипотеза представляется чрезвычайно маловероятной.
— Господа, — вмешался в этот момент техник-вычислитель, — мы расшифровали программу.
Хукер последовал за ним к центральному экрану, в верхней части которого красовалась изображённая гигантскими буквами надпись:
ПРОГРАММА АРМАГЕДДОН
— Она скомпонована таким образом, чтобы три объекта вращались в шести последовательных циклах по двадцать четыре часа каждый, — разъяснил техник, — по трём целям, которые всё время меняются, до тех пор пока при шестом цикле не запустится завершающая процедура. В случае вмешательства завершающая процедура запускается немедленно или, возможно, включает в действие резервную схему. Мы расшифровали идентификационные знаки целей: ими являются города Соединённых Штатов. В шестой цикл входят Нью-Йорк, Лос-Анджелес и Чикаго. Не имеет смысла напоминать, что перемещающимися объектами являются переносные ядерные бомбы, которые мы разыскиваем. Их постоянное передвижение затрудняет обнаружение их местонахождения.
— Странно, — заметил Хукер, пристально рассматривая экран, — почему не Вашингтон?
— Это восточный образ мышления, — изрёк Мак-Бейн, — для человека является более болезненным перенести удар по своим привязанностям, по тому, что он считает более дорогим, по тому, что уничтожено физически. В их проекте президент должен остаться невредимым, чтобы присутствовать при истреблении нации.
— Господа, — доложил в этот момент сержант-связист, — получен ответ из Иерусалима.
— Мы отправили фотографию Хуссейни в «Моссад», — сообщил Мак-Бейн, наклоняясь к монитору компьютера, на котором в этот момент появилась целая серия фотографий, изображающая молодого человека с густыми усами и куфией на голове.
Хукер нацепил очки и тоже придвинулся поближе, не отрывая взгляда от экрана, в то время как техник выполнял процедуру реконструирования изображения: убрал усы, куфию, сделал более редкими и седыми волосы, более глубокими — морщины.
— Бог ты мой, — прошептал он. — Бог ты мой... Хуссейни... это... это... Абу Гадж!
— Вот по этому факту, мне кажется, сомнений больше быть не может, — заявил Мак-Бейн. — Хуссейни является ключом ко всему. Необходимо найти его. В нашем распоряжении меньше тринадцати часов.
Хукер созвал вокруг себя весь свой штат:
— Слушайте меня внимательно: во-первых, найдите какого-нибудь чёртовою компьютерного гения, который сможет внедриться в эту программу и остановить её таким образом, чтобы ничто не взлетело на воздух. Во-вторых: выявите всё, до мельчайших подробностей, об этом профессоре, данные о его документах, номере автомобиля, кредитной карточке, карточке соцобеспечения. Если Хуссейни только заправится на бензоколонке, или врач пропишет ему снотворное, или же купит пару плавок в крупном универмаге, — он наш. В-третьих, найдите трёх диверсантов, которые связаны с бомбами, и уничтожьте их прежде, чем они успеют открыть рот. А затем мы обезопасим бомбы, если нам это удастся. Действуйте!
В этот момент к нему приблизился младший офицер-связист:
— Плохие известия, господа. Наступление генерала Иегудая в Израиле захлёбывается. Генштаб готовится приступить к процедуре запуска ядерных боеголовок Беэр-Шевы.
Хукер опустился на стул и закрыл лицо руками. Мак-Бейн подошёл к нему.
— На линии опять этот самолёт, не хотите ли сказать что-нибудь?
— Да, — ответил Хукер, — дайте мне поговорить с ними.
Он приблизился к микрофону:
— Генерал Хукер из Пентагона вызывает неизвестный летательный аппарат. Вы слышите меня?
— Я слышу вас, генерал.
— Вы оказались правы. Всё так, как вы рассказали. И три «осла», которые имеются в файле, означают три переносные ядерные бомбы, которые могут взорваться через тринадцать часов и четырнадцать минут в трёх крупных городах Соединённых Штатов. Доктор Хуссейни является знаменитым террористом, действовавшим в середине восьмидесятых годов, боевая кличка Абу Гадж. Сейчас, если хотите, можете назвать себя. Пока что мы не склонны полностью доверять вам.
Минутное молчание в зале управления показалось присутствующим бесконечным, затем голос произнёс:
— Моё имя Уильям Блейк, я — коллега доктора Хуссейни по Институту Востока. Я нахожусь на борту «Фалькона-900ЕХ»; воздушным судном управляет Сара Форрестолл из «Уорринг майнинг корпорейшн», но она ранена. Мы — единственные, оставшиеся в живых из лагеря Рас-Удаш в пустыне Негев.
Хукер откинулся на стену, как будто его поразила молния.
— Алло? Вы слышали меня, генерал?
— Я вас слышал, мистер Блейк. Отчётливо и понятно.
— Послушайте, генерал. Я не верю, что доктор Хуссейни хочет взорвать эти бомбы. Возможно, он и был террористом, но это только был его способ бороться со слишком сильными врагами. Сегодня Хуссейни уже не является таковым и не может развязать истребление невинных жертв. Возможно, эта программа работает при его полном неведении; вы видели, она похожа на компьютерный вирус, вам это ясно? Возможно, он также является жертвой шантажа, понимаете?
— Я понимаю это, мистер Блейк.
— Не убивайте его, генерал.
— Мы не думаем никого убивать. Мы как раз пытаемся спасти невинные человеческие жизни. Теперь я переключаю связь с вами на авиадиспетчера.
— У нас кончается горючее, распорядитесь, чтобы нас как можно быстрее посадили. Желаем вам успеха.
Хукер повернулся к Мак-Бейну:
— Соедините меня с Иерусалимом, код «Авессалом».
— Код «Авессалом» на связи, генерал, — немного спустя доложил Мак-Бейн, — говорите.
Хукер наклонился к микрофону:
— Говорит Хукер.
— Авнер слушает, говорите, генерал.
— Это правда, что вы начали процедуру запуска ядерных боеголовок?
— У нас не оставалось иного выбора.
— Дайте мне шесть часов времени. Есть новости.
— Мы уже выжидали один раз, а теперь пожинаем плоды.
— Авнер, мы вошли в систему управления запуском, и наши техники пытаются остановить его.
— Как это вам удалось?
— Мы получили сообщение.
— От кого?
— Я предпочёл бы проинформировать вас об этом, когда всё будет кончено.
— Это риск, на который вы уже один раз пошли, получив... отнюдь не прекрасные результаты.
Хукер сдержал накатившее на него раздражение и в течение нескольких секунд собрался с мыслями.
— Уильям Блейк и Сара Форрестолл ещё живы и подлетают на борту «фалькона» компании «Уоррен майнинг корпорейшн». Именно они направили нам сообщение.
— Это просто уловка, чтобы попасть на американскую территорию. Сбейте их. Это явно западня, и вы лезете в неё.
Хукер подумал о словах Блейка: «Возможно, он и был террористом, но это только был его способ бороться со слишком сильными врагами...» И что же, Блейк оправдывает террориста?
Авнер продолжал говорить:
— Чем вы рискуете, Хукер? Если ключ, который они вам дали, подходит, то вы пожертвуете двумя жизнями, чтобы спасти миллион. Если же это уловка, в чём я уверен, то вы рискуете получить ещё большую катастрофу. Эти двое спровоцировали истребление всех людей в Рас-Удаше вертолётами Таксуна, включая десятерых ваших пехотинцев. Не забывайте об этом. Вам известно, что находится на борту этого самолёта? Послушайте меня, Хукер, когда всё будет кончено, вы поймёте, что я был прав. Сбейте их немедленно, пока не будет слишком поздно. Ясно, что эту программу им дали агенты Таксуна, чтобы ввести вас в заблуждение и заставить потерять время, если не хуже. К тому же подумайте, Хукер, как им удалось вылететь на самолёте из зоны военных действий?
Хукер вытер покрытый испариной лоб.
— Сделайте это, — продолжал Авнер, — и я гарантирую вам, что остановлю ядерный запуск в Беэр-Шеве... Я смогу убедить генерала Иегудая, заверю его, но на пять часов и ни минутой более. После чего, что бы ни случилось, мы разверзнем врата ада. Помните слова «Книги Судей», Хукер? «Так погибни же, Самсон, со всеми филистимлянами!»[38]
Хукер закрыл глаза, чтобы усмирить смятение, охватившее его душу, и попытался хладнокровно оценить все сложившиеся обстоятельства, затем произнёс:
— Хорошо, Авнер. Я это сделаю.
Затем он повернулся к Мак-Бейну.
— Через пять минут мой самолёт должен быть на взлётной полосе, — отчеканил он. — Я вылетаю в Чикаго.
Блейк вошёл в кабину пилота с марлей и спиртом, сменил тампон и попытался обработать рану Сары, которая сжалась в комочек от боли.
— Я — плохая медсестра и совершенно не гожусь в лётчики, — произнёс он, — но ты уже не в состоянии держаться. Дай мне сесть на место пилота, а потом инструктируй меня, как мы сможем сделать посадку.
Сара прервала его:
— Чёрт возьми, у нас посетители на хвосте.
— Что случилось?
— Истребитель на расстоянии двенадцати миль: нас принуждают опуститься вниз. Уилл, они не поверили тебе.
Блейк проследил за очертаниями приближающегося самолёта.
— Проклятие, — выругался он, — генерал убедил меня назвать наши имена. Я и подумал, что теперь уже не может быть никаких сомнений...
Сара окинула взглядом безбрежна раскинувшиеся поля, присыпанные снегом, среди которых торчали красные крыши небольшого городка.
— У нас ещё остаётся шанс, — поспешно заговорила она, — я опущусь к жилому пункту, где они не могут сбить меня, ты выпрыгнешь с парашютом, а я уведу преследование за собой. Я выпутаюсь, не бойся. — Она толкнула вперёд колонку рулевого управления, и машина опустила нос вниз. — Немедленно надевай парашют, в нашем распоряжении меньше двух минут.
— Даже и не подумаю, — начал было Блейк, но у него не хватило времени, чтобы закончить. В радиопередатчике прозвучал голос:
— Говорит капитан военно-воздушных сил США Кэмпбелл, у меня приказ сопроводить вас к пункту приземления: прошу следовать за мной и добро пожаловать домой.
— Следуем за вами с большим удовольствием, капитан, — оживилась Сара.
Они приземлились через десять минут на последних каплях горючего, на военной базе рядом с Форт-Риггз, и их тотчас же пересадили в вертолёт, ожидавший на взлётной полосе. Два санитара с носилками тут же позаботились о Саре и намеревались отнести её в машину «скорой помощи», но девушка воспротивилась.
— Я лечу с тобой, — заявила она Блейку. — Мне хочется увидеть, чем кончится эта затея.
Ему не удалось переубедить её, и потому санитары передали девушку врачам, ожидавшим на борту вертолёта. Один из них обработал Саре руку таким образом, чтобы она не смогла шевелить ею, а второй тотчас же сделал ей переливание крови. Потом девушке дали снотворное, чтобы она заснула.
Два часа спустя они прибыли в аэропорт Мидуэй в Чикаго под проливным дождём. Рядом со взлётной полосой их ожидали машина «скорой помощи» с работающим двигателем и генерал Хукер в плаще.
Сару немедленно погрузили в «скорую помощь», и Блейк попрощался с ней поцелуем и долгим объятием.
— Прости меня, — попросил он, — это была целиком моя вина.
— Это была судьба, — прошептала Сара с усталой улыбкой. — В другой раз не забудь свою треклятую сумку.
— Я приеду навестить тебя! Ты держалась молодцом! — крикнул вслед Блейк, когда её уносили прочь.
Хукер протянул было руку, но тотчас же отдёрнул её, увидев, что как правое, так и левое запястья Блейка были сильно забинтованы.
— Добро пожаловать домой, — приветствовал он учёного, — хотя вы наверняка изнурены. Пойдёмте, сядем в вертолёт, там есть врач, который займётся вами.
— В какую-то минуту, увидев этот истребитель, я был уверен, что вы хотите нас сбить, — пробубнил Блейк, плетясь за генералом.
— Сбить вас? Почему же? — спросил Хукер с озадаченным выражением лица. Они поднялись на борт, и вертолёт, который не отключал двигатель, увеличил число оборотов, медленно поднимаясь в свинцовое небо.
— Не знаю, — выдавил из себя Блейк, — в последнее время нас что-то принимают не очень дружелюбно... Как идут дела?
Подошёл врач, сделал ему обезболивающий укол, затем начал разбинтовывать запястья и фиксировать их, накладывая шины с помощью дощечек и эластичных бинтов.
— Мы боремся со временем, — вздохнул Хукер, — осталось всего четыре часа до запуска окончательной процедуры. Наши техники пытаются обезопасить систему, но не уверены, что она является единственной. Может существовать ещё одна запасная, неизвестная нам. Хуссейни исчез: возможно, он заподозрил что-то и уже несколько дней не возвращается домой. Четыре часа назад президент был вынужден обратиться с воззванием к народу, однако же частично скрыв правду, и горожане, которые проживают в центральных областях, эвакуируются в подземные убежища, туннели метрополитена и за город.
Вот и всё, что можно было сделать. В трёх мегаполисах — Нью-Йорке, Чикаго и Лос-Анджелесе — проживают почти сорок миллионов человек. Паника сделала бы ситуацию неуправляемой, и операция сама по себе потребовала бы по меньшей мере неделю, в то время как в нашем распоряжении всего несколько часов. Однако сейчас Хуссейни понимает, что нам известно всё, в противном случае он возвратился бы. Вероятно, он заметил наше наблюдение, или же кто-то насторожил его.
— Я тоже так думаю. Однако же он до сих пор не передал никакого приказа на запуск. Если предположить, что в его власти сделать это.