Услышав преувеличенно-раздраженный тон друга, Ривз снова улыбнулся. Дин уже несколько раз упоминал своего младшего брата с тех пор, как они пересекли границу штата Кентукки. Калеб не сомневался, что старшему Винчестеру уже надоело быть наедине со своим раздражающим приятелем.
— Спроси его, убил ли он Тома?
Дин фыркнул и включил телефон.
— Что случилось?
— Боже! Когда вы двое закончите повторять эту надоедливую рекламу?
— Когда это перестанет тебя бесить. — Дин бросил взгляд на Ривза, и старший охотник рассмеялся. Сэм уже порядком устал от подражаний рекламы Будвайзера, что только сильнее их веселило.
— Где вы? Вы должны были вернуться несколько часов назад.
— Если ты не заметил, придурок, на улице идет снег.
— Я заметил, — хмыкнул Сэм. — Потому что рубил дрова все утро.
— Это хорошая тренировка. Папина идея?
— Нет. Папы здесь нет. Он пошел с Бобби, чтобы проверить возможную одержимость.
— Звучит забавно. Ты не готов к сюрпризу с гороховым супом?
— Папа сказал, что мне нужно остаться здесь и заняться исследованиями.
— Что бы мы делали без нашей умненькой девушки?
— Так вы, ребята? Уже рядом?
— Ты скучаешь по нам?
— Я бы сказал «нет», но Джим просил передать, что вы оба можете начать работу для подготовки Дня Благодарения, когда приедете сюда.
— Ты хочешь сказать, «работа» это отрубить голову Тому?
Калеб рассмеялся, услышав, как Сэм зарычал в трубку:
— Изменение в меню. Мы будем есть ветчину.
— О, правда? С каких пор?
— С тех пор, как Том освободился.
— Ты отпустил его, маленький говнюк, не так ли?
— Докажи это.
— В День Благодарения мне нравится только индейка и тыквенный пирог, Сэм.
— А я-то думал, ты ненавидишь этот праздник.
— Ну, теперь ненавижу, потому что ты все испортил.
— Есть много еды, кроме Тома.
Калеб выхватил у Дина телефон.
— Скажи мне, что ты не выпустил эту птицу, Коротышка. Я взял эту фритюрницу у Бобби, и наточил прекрасное лезвие, чтобы самому прикончить этого монстра. Я заплатил за него смехотворную сумму.
— Одна из дочерей фермера Маккрэри отдала его тебе.
— Да… И ты понятия не имеешь, что мне пришлось делать для этого. Дочери фермера Маккрэри здоровые, Сэм. Они питаются кукурузой, как Старина Том.
— Может быть, вам с Дином стоит вернуться до темноты, чтобы вы могли пойти и поискать его, если вам так хочется индейки.
— Может быть, вместо этого мы съедим твою тощую маленькую задницу?
Дин забрал у него телефон.
— Сэм, папа не обрадуется что птица смылась.
Подросток фыркнул.
— Дин, с папой все будет в порядке, пока есть немного виски или бренди.
Калеб почувствовал, как игривость исчезла из разговора. Он взглянул на Дина и увидел, как тот вздрогнул. Ривз устало вздохнул. В последнее время Сэм очень хорошо действовал всем на нервы.
— Пока, Сэм, — раздраженно сказал Дин, закончил разговор и засунул телефон обратно в карман куртки.
— Итак… — Калеб глубоко вздохнул, пытаясь придумать, что сказать. — Похоже, весь наш разговор о том, что именно Джим приготовит из оставшейся индейки в этом году, был напрасным.
— Что? — Дин слегка улыбнулся. — Ты только что-то сказал?
— Заткнись.
— Подожди, пока я расскажу все скажу Маку. Это будет похоже на раннее Рождество. Его мечты о сыне-выродке сбылись.
— Или ты можешь просто связать Сэма и положить под елку.
Дин кивнул, снова глядя в окно.
— Это вариант. Часть со связыванием звучит весело, — пробормотал он себе под нос. «Может быть, мы все будем счастливее от этого», - подумал он, но Калеб все равно услышал, словно Дин произнес это громко и четко.
Его ответ был автоматическим и явно нежелательным.
— Чувак, ты же не серьезно.
Винчестер оторвал взгляд от снега и уставился на него.
— Уединение, чувак!
— Я не пытаюсь влезть в твою голову, но…
— Тогда не надо.
Калеб пожал плечами.
— Хорошо, — если бы Дин хотел поговорить с ним, он бы сделал это в свое время, по-своему. — Но я, например, с нетерпением ждал знаменитых пирогов с индейкой, жареных во фритюре, не говоря уже о омлетах из индейки.
Дин слегка рассмеялся.
— Ты придурок, Дэмиен.
— И это говорит чудак, который поливает кукурузу подливкой.
— Это вкусно.
— Конечно, продолжай говорить себе это, Майки.
— Почему бы нам в этом годку просто не заказать гамбургеры на День Благодарения?
— Гамбургеры? — зарычал Калеб. — В следующий раз ты скажешь, что мы должны…
— Олень! — Громко крикнул Дин и Ривз перевел взгляд на дорогу.
Перед ними, чуть в стороне, стояли две газели и один олень. Три пары карих глаз уставились на крошечного олененка, который только что выскочил на заснеженную дорогу.
— Черт! — выругался Калеб и резко дернул руль вправо, чтобы избежать олененка,
замерзшего посреди дороги. Ривз инстинктивно выбросил другую руку перед Дином.
Старый, тяжелый Форд отлично мог удержаться на дороге, если бы не тонкий лед на асфальте. Когда машина вылетела на встречную полосу, Калеб обрадовался, что проселочная дорога пустая. Форд закрутило, и они слетели с дороги в сторону густого леса.
Шины ударились о край обочины, Форд взлетел вверх, подпрыгивая на ухабах, а затем, стремительно полетел вперед, пока не остановился при встрече с огромным дубом. Раздался звон стекла и скрежет стали. Последней мыслью Калеба было то, что Бэмби повезло больше, чем им с Дином. Чертовски повезло.
========== Часть 3 ==========
«Мы забываем, что нет никакой надежды на радость, кроме человеческих отношений. Если я составлю список часов в моей жизни, которые действительно имели значение, то найду только те, которые никакое богатство не смогло бы мне обеспечить. Потому что дружбу товарища, с которым навеки связаны общими испытаниями, не может купить никакое богатство.» — Антуан де Сент-Экзюпери.
— Я же не врал, — проворчал Сэм, переворачивая страницу, которую читал и перечитывал последние десять минут. С тех пор, как брат повесил трубку, подросток перешел от раздражения к чувству вины. Как будто его эмоции были на каких-то американских горках, которые он не мог контролировать вручную. — Я имею в виду… папа ненавидит праздники, особенно День Благодарения. Обычно он пьет как матрос. — Сэм поднял взгляд от книги, многозначительно глядя на своих товарищей по несчастью. — Это первый раз за последние три года, когда мы вообще отмечаем этот праздник. И то, только потому, что мы оказались здесь из-за работы. — Скаут заскулила, уткнувшись носом в руку подростка, пока тот не позволил большой лабраторше залезть к нему на колени. Харпер Ли зевнул и лениво потянулся на подушке у камина в дальнем углу библиотеки. — И Дин вел себя как придурок перед тем, как уйти. Если бы он просто противостоял папе, я бы тоже мог пойти с ними, вместо того, чтобы оставаться здесь с пастором Джимом, как маленький ребенок. — Сэм и его отец научились ставить Дина в центр разногласий. И Сэм уже привык к тому, что брат встает на его сторону. — Мне почти семнадцать, — заметил Сэм, откладывая рождественскую песенку Диккенса и поднимая трубу. Он пощупал кнопки, пытаясь решить, стоит ли перезвонить брату. — И десятилетний ребенок мог бы провести это глупое исследование. — Скаут удовлетворенно вздохнула, когда Сэм погладил ее. — Конечно, в этом-то и проблема. Я самый младший в семье. — Он откинул голову на подушки дивана. — И всегда буду для них ребенком. Я, наверное, буду «Сэмми» до самой смерти.
Скаут перевернулась животом вверх, умоляя почесать ей пузо. Подросток повиновался, продолжая причитать.
— И если они действительно хотели съесть Тома, они не должны были давать ему имя. Ведь никто не дает имя своей еде. Потом они захотят съесть цыплят, Перл и Бака, или Харпера Ли. — Щенок бигля поднял голову и навострил ухо, словно внезапно заинтересовавшись его монологом. — Я не мог позволить им сделать это. Ты видела, как он смотрел на нас, когда мы кормили его этим утром? Он знал, что его дни сочтены. — Харпер Ли поднялся с подушки, быстро взял потертую пушистую игрушку и торжественно бросил ее к ногам Сэма, как бы говоря: «хватит с этой жалостливой вечеринки, малыш, давай поиграем».
Подросток вздохнул и поднял клубок спутанного коричнево-серого меха, который когда-то был игрушечной белкой. Сэм повертел игрушку в руках и почувствовал, как сжалось его сердце. Игрушка уже не пищала как раньше, но она была любимой у Аттикуса Финча. У Джима не хватило духу выбросить ее после того, как большой симпатичный золотистый ретривер умер в преклонном возрасте семнадцати лет. Хотя это было пять лет назад, Сэм все еще помнил лето, когда они приехали к Джиму, и только Скаут сидела на веранде. Он понял что случилось, как только вышел из грузовика и пересек двор. Аттикус, даже в старости, старался первым поприветствовать мальчиков.
Сэм помнил то чувство потери, как будто это было только вчера. Его желудок скрутило, и всепоглощающее чувство скорби и боли потрясло его. Он моргнул, чувствуя, как Харпер Ли облизывает его пальцы, когда он упустил игрушку на пол. Подросток слегка покачал головой, чувствуя себя так, словно на мгновение потерял сознание. Он облизал пересохшие губы и глубоко вздохнул, чтобы успокоить сердце. К несчастью, неправильное, похожее на скорбь, чувство осталось, даже после того, как он перестал думать об Аттикусе Финче.
Что-то было не так.
***
Что-то было не так.
Это была первая мысль, которая пришла в голову Дину Винчестеру, когда он попытался открыть глаза. Он был уверен, что выпил не больше пары кружек пива и пары рюмок текилы накануне вечером. Определенно не достаточно для такого похмелья. И это не объясняло боль, которую он чувствовал во всем теле.
Он услышал стон, и потребовалось всего мгновение, чтобы понять, что шум исходил от него.
— Черт, — пробормотал Дин, медленно поднимая левую руку к голове. По какой-то причине его правая рука не работала. По крайней мере, его голова была все еще на месте, хотя и чертовски болела.
Наконец, его глаза подчинились, и он моргнул, стараясь как можно лучше рассмотреть свое окружение, хотя в темноте сделать это было проблематично. Потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что ему на лицо падал снег.
— Проклятие! — выругался Дин, вспомнив, что произошло. — Черт побери, — снова выдохнул он, вспомнив оленя, грузовик, взлетевший в воздух, а затем ослепительный удар, когда сталь встретила мать-природу в битве, которую, очевидно, выиграло дерево. Грузовику Джима точно пришел конец. Дин знал, что Форд превратился в металлолом, потому что большая его часть сложилась в гармошку вокруг него. По крайней, мере он был жив.
С этой мыслью Дин быстро попытался определить степень своих травм. Отсутствие какой-либо значительной боли не принесло особого облегчения, так как он был уверен, что его тело все еще было в шоке. Одно знал наверняка: его правая рука и ноги были зажаты. Он крепко застрял, и ему потребовалась бы помощь, чтобы выбраться. В одно мгновение вся забота о собственном благополучии исчезла. Сердце Дина забилось быстрее, и он почувствовал головокружение, когда перевел взгляд налево.
— Калеб, — прохрипел он сквозь растущее стеснение в груди. Конечно, другая сторона грузовика была в таком же плачевном состоянии.
К сожалению, быстрый взгляд прояснил одну маленькую тайну. В секретной шкатулке Джима, черт возьми, не было никакого защитного талисмана. Напротив, это вполне могло быть проклятой реликвией, если учесть, что они попали в аварию когда везли его домой.
Водительская сторона грузовика была также повреждена, как и пассажирская, боковое стекло, как и лобовое, было разбито вдребезги, руль и приборная панель были сложены гармошкой. На самом деле, если бы не шесть футов два дюйма роста, сто восемьдесят пять фунтов плоти и костей Калеба, все на той стороне могло бы стать лепешкой.
— Калеб!
Ривз не пошевелился при звуке своего имени, и даже не дернулся от последовавшей за этим череды проклятий Дина. Он даже не вздрогнул, когда младший охотник назвал его дерьмовым водителем.
— Проснись, чувак, — прошептал Дин.
Двигать рукой было еще тяжелее, чем открыть глаза. Он был уверен, что это больше связано с тем, что он собирался сделать, чем с какой-либо травмой. Он поднял дрожащую руку и потянулся к Калебу. Второй охотник был менее чем в двух футах от него и опирался на поврежденную водительскую дверь. Его голова была наклонена к окну, не давая Дину увидеть лицо экстрасенса, но давая ему легкий доступ к шее и пульсу. Если он у него еще был.
Дин проглотил прилив страха и паники и положил свои холодные пальцы на шею Калеба. Его собственное сердце почти остановилось, когда он ничего не почувствовал, но затем, сделал быстрый, панический вдох, опустив пальцы ниже и нажимая сильнее. Он прикусил губу и закрыл глаза в ожидании. Вот оно. Сильный, но медленный пульс.
— Слава Богу, — выдохнул Дин, отпуская руку и откидывая голову на спинку сиденья. — Проснись, спящий уродец!
Винчестер с трудом поднял голову, чтобы снова не задремать, на этот раз он перевел взгляд медленнее, чтобы рассмотреть все видимые раны на своем друге. Чем больше он сосредоточится на Калебе, тем меньше ему придется думать о собственных ранах. Кроме того, когда Ривз проснется, он придумает, как вытащить их. Если он проснется.
Дин поморщился, когда, увидел руль прижатый к груди экстрасенса. Это не могло означать ничего хорошего, но его больше беспокоила кровь, которую он теперь мог видеть на части дверной рамы грузовика. Скорее всего, кровь текла из раны на голове Ривза, которой он ударился или приборную панель, лобовое или боковое окно. Возможно, он стукнулся о все три, учитывая импровизированную поездку на американских горках, которую они пережили благодаря оленю.
В груди Дина начала подниматься паника.
— Калеб! — Дин попробовал еще раз, проклиная дрожь страха, которую он слышал в каждом своем слове. Он снова пошевелил рукой, легонько толкнув друга в бок. — Просыпайся, черт возьми.
Лекции о том, чтобы не двигать жертву, прежде чем оценить, какие травмы они получили, плавали в его голове, но его эгоистичное желание услышать голос своего друга, увидеть, как он двигается, победило медицинский протокол.
— Калеб!
Первым ощущением Калеба Ривза была боль. Боль и паника. Потом страх. Где-то в своем сумбурном сознании он понял, что не все эмоции были его собственными. Он постарался сосредоточиться, не уверенный спит он или у него очередное видение. На самом деле он не был уверен ни в чем, кроме огромной головной боли. Но был почти уверен, что болезненное соло на барабане в его черепе — это все его собственная боль.
— Калеб? — Дин не был уверен, почудилось ли движение или другой охотник действительно дернулся. — Ты меня слышишь?
Голос был знакомым, но неправильным. Он звучал слишком молодо и слишком испуганно.
— Что? — Ривз попытался пошевелить головой, но почувствовал, как весь мир повернулся вокруг своей оси.
— Ты со мной? — Голос вернулся, за ним последовало прикосновение к плечу.
— Это зависит от того… где ты находишься.
Дин чуть не задохнулся от облегчения.
— Можно сказать, что на землях твоих предков, только здесь намного холоднее.
— Похоже, что так, — простонал Ривз, пытаясь снова повернуть голову к другу, и при этом не потерять сознания. — Что… черт… черт… — они не могли напиться этой ночью. В баре округа подавали дерьмовую разбавленную выпивку. Он едва успел опрокинуть один стакан, когда они объявили о закрытии.
— Ты разбил грузовик Джима.
Калеб резко открыл глаза и наконец, повернул голову резким движением, крикнув от боли.
— Черт возьми!
— Ты в порядке? — Дин впервые хорошо разглядел Калеба. Кровь сочилась из отвратительного зазубренного пореза, идущего от края линии волос, через щеку и обратно к уху, по всей правой стороне лица начали проявляться впечатляющие синяки.
— Нет, — отрезал Ривз, прижимая правую руку к голове, словно пытаясь удержать ее на плечах. Он прищурился сквозь пальцы. — А ты?
Когда Дин не ответил сразу, Калеб попытался выпрямиться, опустил руку и окинул другого охотника оценивающим взглядом.