Вдруг электронный будильник неожиданно стал подавать громкие сигналы: пи… пи… пи…
Погружённый в ныряние по урбанистическим лесенкам поэзии Евтушенко, Жерар не сразу сообразил, что на него вопросительно уставился весь салон. Видя замешательство вокруг своей персоны, Жерар решил усилить неожиданный казус, зажмурившись, произнёс:
– Аллах акбар!
Толпа в ужасе отпрянула от «смертника». Вокруг Жерара сразу образовалось много свободного места. По выражениям лиц шутник понял, что оправившись после этакого испуга, толпа оправдает выражение классика о русском бунте, бессмысленном и беспощадном. Его непременно забьют ногами. Тут же некстати всплыло в сознании, что ему, как на беду, именно тридцать семь лет. А это, всем известно, роковая цифра для настоящих поэтов.
От кровавой расправы Жерара спасло только то, что автобус причалил к остановке и двери раскрылись. Террорист-неудачник юркнул наружу и припустил во дворы, пока заторможенное массовое сознание не вернулось к заложникам жилищно-коммунальной системы. К счастью никто из онемевших пассажиров не рискнул последовать во след.
Погиб Жерар неожиданно и совершенно нелепо. Сгорел в старой маминой квартире от непотушенной сигареты. Вместе с ним сгорели и все его стихи.
Говорят, поэт состоялся, если после него в памяти народной осталась хоть строчка. А мы с Кариной помним целое четверостишье, оставшееся в наследство от Жерарчика, написанное не для гордыни, а для вечности… о его неуёмной жажде любви, которую ему так и не суждено было утолить…
Хочу испить одним глотком
Семь тысяч километров Нила.
Хочу – сейчас, хочу – потом,
Хочу, чтоб ТЫ меня любила!..*
____________________________________________________________
*Евгений Тангейзер (Маликов) отрывок из стихотворения «Жажда»
Почему я не пою?
Рассказ
Природа прячет от человека знания,
как заботливая мать прячет
от ребёнка опасную игрушку
Жан-Жак Руссо
Многие знания – многие скорби…
Экклезиаст
Подруги Алька и Нина Дмитриевна проделали долгий путь через весь город и оказались в маленькой парикмахерской, расположенной в полуподвальном помещении в новом панельном доме, за которым начиналось бескрайнее поле, а цивилизация уже не подавала признаков жизни. Чтобы попасть сюда, они сделали две пересадки из одного душного автобуса в другой, а затем ещё тряслись в разбитом трамвае до самой конечной остановки.
Всю дорогу Нину как женщину уравновешенную и благоразумную не покидали томительные сомнения: «Ну, за каким чёртом я поддалась на уговоры этой безбашенной взбалмошной Альки и попёрлась неизвестно куда на ночь глядя. Очередная афёра и выброс денег, точно таким же неистовым синим светом горели глаза подруги когда она втянула кучу знакомых в финансовую пирамиду под громким названием «Элитный закрытый бизнес-клуб». В то время тоже шитая белыми нитками авантюра называлась – верным делом, авангардом, ключом к счастливому будущему… А закончилась позором, разочарованием и разорением. Хорошо я не поддалась тогда на увещевания и громкие посулы. Зачем же сейчас-то попёрлась? Дура! Альке что? Мужика нет – свободна, как вольный ветер! Вон она – сидит рядом, довольная, в предвкушении чудес, ещё и мурлычет себе под нос – клён ты мой опавший, клён заледенелый…»
Алька действительно сомнений по поводу целей поездки не имела – ехать надо обязательно! Как натура импульсивная, увлекающаяся, отметала все препятствия. Ведь там, на этом очень закрытом эзотерическом семинаре, вся судьба её может повернуться вспять. И она узнает, наконец, причины своего катастрофического невезения в личной жизни и убийственного одиночества. Действительно, ну с чего, скажите, ради, ей – ослепительной стройной красавице, да ещё и ведущей актрисе театра драмы, пребывать всю жизнь в растрёпанных чувствах, кочуя из одной безнадёжной любовной истории в другую, ещё более безнадёжную.
Ведь помогло же общение с мастером Всеславом другим людям кардинально изменить жизнь, и ей поможет. Не может не помочь! Ведь не может пытка эта длиться так бесконечно долго. Она яркая, талантливая, популярная! И вот так постоянно одна с двумя детьми, отцы которых не интересуются воспитанием, да и носу не кажут, перебиваясь на нищенскую зарплату, на квартире у древней бабульки, пережившей свой интеллект. А ведь известной артистке необходимо выглядеть, производить впечатление, нравиться всем… а всем нравятся только счастливые и независимые. Вот, как Нинка, например!
Нину Дмитриевну действительно можно было назвать человеком не просто успешным, а стабильно успешным. Шикарная квартира, любящий заботливый муж, должность – главный бухгалтер солидного предприятия. И если Алька который год с остервенением мечтала о банальном отдыхе в Турции, ну хоть по самым дешёвым расценкам, в самом-присамом паршивеньком отелешке (а вдруг и там водятся шикарные холостые иностранцы?), то Нина каждый год посещала с мужем Егором, главным инженером химического комбината, какую-нибудь экзотическую страну, так как все неэкзотические давно закончились.
Была всё же у Нины тайная заветная мысль, которая не позволяла ей повернуть обратно. Точнее, даже этот семинар, вскрывающий причины всех проблем и событий, мог дать ей надежду иметь детей. В 37 лет впервые стать мамой – это последний шанс. В роддомах роженицы в таком возрасте называются – не просто старые первородящие, а, наверное, вообще – древние ископаемые. Самое удивительное, что в здоровье ни у неё, ни у любимого супруга никаких отклонений медицина не обнаружила. Егор, настроенный на восприятие жизни философски, говорил одно: «Подождём. А, может, Бог даст?»
Для себя самой и, в первую очередь, для грешащей резкими оценками подруги, Нина откопала в качестве причины похода к эзотерикам незатейливый повод – своё необъяснимое поведение на всех гулянках и увеселительных сборищах. Дело в том, что Нина Дмитриевна не могла петь. Хотела, а не могла. Существовал некий, говоря театральным языком – зажим, похожий на фобию. Этот странный казус преследовал Нину с детства. Душа поёт и радуется вместе со всеми, и слух есть, и голос, а заставить себя раскрепощённо петь вместе со всеми она никогда не могла. Когда это замечали и спрашивали, почему ты не поёшь, Нина стала имитировать, открывать рот, покачиваясь в такт мелодии. Ей это и самой было интересно. Вот с этой «официальной версией» она и отправилась к магу Всеславу.
Сложная технология погружения была объяснена Алькой до примитива просто:
– Мастер введёт тебя в транс. Ты увидишь свою прошлую жизнь и найдёшь причины бед и ответ на все вопросы.
В аудитории, где должен был состояться эзотерический сеанс, кроме Альки и Нины находилось ещё три семинариста. Точнее семинаристки, так как все они были женщины. Полубезумная старушка крепко, словно боясь потерять, держала за руку слепую внучку – рябую с оплывающей фигурой девушку с запавшими безжизненными щелками вместо глаз.
Последняя из слушательниц духовных лекций всем своим видом показывала нам, дилетантам, что она гораздо более продвинута на пути духовного развития и великому мастеру не посторонний человек, а лицо, невероятно близко приближённое. Верная соратница цыганистого вида развила бурную деятельность в отсутствии мэтра: расставляла кресла полукругом, стирала с доски, словно хитрая школьница, подлизывающаяся к преподавателю в надежде на снисхождение при проверке контрольной работы.
Явление учителя задерживалось уже более получаса, и посвящённая ученица с частотой навязчивых нервических движений ежеминутно резко склонялась над экраном мобильника, пытаясь высмотреть там знак свыше. Наконец благовест прозвучал, и вместо звонка телефон зачирикал испуганными пташками. Верноподданная, как вымуштрованный солдат, кратко отчиталась генералу: «Да. Да. Четыре человека. Ждём. Хорошо». Затем уже другим голосом не подобострастным, а как служащий вышестоящий сообщает приказ подчинённым, сухо кивнула в нашу сторону:
– Мастер скоро будет. Сдаём плату.
Мы, как послушные члены закрытого общества «Меча и Орала», уложили в картонную коробку отнюдь не малые взносы. После чего с удивлением узнали, что сумма могла стать более скромной, если сделать страдальческое лицо, пустить драматическую слезу и беспрерывно швыркая носом, плачущим фальцетом прогнусить: «Разрешите, нам необходимо получить информацию, но нищенская пенсия и трудное материальное положение не оставляют другого выхода, и мы вынуждены просить нас пустить и войти в положение…» Урок актёрского мастерства стоимостью в среднестатистическую зарплату госслужащего преподала бабушка слепой девушки.
Сборщица податей, уронила с лица натужную улыбку и строго поглядела на жалкую парочку. После трёхминутного испытующего накалённого молчания она всё же благосклонно разрешила им остаться на сеансе получения сверхнужных убогим просителям знаний. После того как коробочка, полная купюр, растворилась в тёмных закоулках пустых коридоров, страждущие узрели явление высшего порядка – из загадочного ниоткуда, а скорее всего, из соседнего кабинета, в зал скользящей походкой вплыл Великий Учитель!
Всеслав имел благообразный лик ветхозаветного старца, словно сошедшего с высоты Праотеческого ряда православного алтаря. Только вот отчего-то ликописец, создававший этот поистине блаженный образ, видимо находясь вне времени, облачил светлейшего патриарха в гламурные одёжки из самого дорогого местного бутика. Да и накаченное упругое тело преподобного Всеслава язык не повернулся бы назвать старческим или даже аскетичным.
Всеслав Барагозин был личностью широко известной в узких кругах, но столь неоднозначной, что мнения о нём разнились диаметрально. Известно было, что одно время он настойчиво примазывался к обществу ветеранов-интернационалистов. Ходил в военной одежде и позиционировал себя как герой-орденоносец, раненный в горячей точке. Предположительно, точка эта находилась непосредственно в его голове, за что и получил Барагозин циничную кличку «Дядя Дилибомчик». Воинское братство относилось к фантазёру прохладно-настороженно, но и взашей не гнали, ценя исключительные способности странного гения «Кафку делать былью».
Неоднократно замечен был воинствующий мистификатор и в многочисленных бизнес-проектах, провалившихся до единого. Это были: организация всевозможных концертных туров, создание фондов и благотворительных общественных организаций, руководство молодёжным театром и секцией древних единоборств, экологических поселений и артелей свободных художников. Много ещё чего наворотил бы мастер фантасмагорий, если бы однажды не вышел на золотую неиссякаемую жилу. Ведь всё гениальное просто: хочешь стать богатым и знаменитым – создай свою религию!
Для роли блаженного Всеслав Кантимирович был слишком прагматичен, а статус босса был для него слишком узок, так как устремлен он был не только во все стороны, но внутрь себя, что делало его в высшей степени непонятным в глазах ограниченного бюрократического сообщества. Так что оставался ему один выход, раз не вписался в этот мир – создавай свой!
– Солнца и мира вашей душе! – возопил мастер Всеслав, заполнив своей непобедимой аурой всё и вся через край.
И без того маленькая цирюльня словно сжалась до размеров тесной кладовки. Заворожённые зрители не могли оторвать глаз от мастера. Он обладал поистине необъяснимым магнетизмом и озорной харизмой. Как опытный лицедей, он вещал своим подопечным, словно поливая жаждущие ростки живительной влагой.
Это был театр одного актёра. Нина Дмитриевна даже перестала жалеть о потраченных на семинар деньгах. Когда она не понимала специфической терминологии мастера, смотреть на него всё равно было очень интересно. Живая мимика, когда лицо выражает целую гамму чувств и необыкновенная притягательность создавали атмосферу полного единения. Всеслав, безусловно, горячо, искренне верил в то, о чём говорил, при этом глаза его сверкали, а руки подтверждали каждое слово на своем языке:
– Господь сказал – будьте, как дети! То есть находитесь в позволении. Позволяйте Господней руке двигать вами, не сопротивляйтесь Его воле! И тогда вы позволите великому плану, возложенному на вашу жизнь, осуществиться. Уберите своеволие, проявите смирение – и жизнь ваша изменится до неузнаваемости! Но это будет отдалённый, а не сиюминутный результат. Даже если вам кажется, что в данный момент всё невыносимо плохо – уходит муж, умирает кто-то, увольняют, да что угодно. Верьте, настало время перемен к лучшему. Доверьтесь Богу безоговорочно. И потом, по истечению многих лет, вы поймете, как Он был прав и сделал всё возможное, чтобы улучшить и облегчить вашу жизнь!
Вы все пришли ко мне с вопросами, что кажутся вам сейчас важными и неразрешимыми. Но все ответы лежат в самой глубине самого вашего вопроса. Сформулируйте его и вслушайтесь. Вначале было слово! Ответы на все вопросы лежат в сердцевине самого слова.
Вы все хотите счастья? Вслушайтесь: счастье – сейчастье, я – сейчас есть! То есть вы в данный момент, здесь и сейчас. Почувствуйте себя в данный отрезок времени. Перестаньте цепляться и горевать о прошлом, не тревожьтесь и ничего не загадывайте на будущее. Только здесь и сейчас. Ну, и что? Сейчас плохо вам?
– Да ничего вроде бы. Тепло, светло. Войны нет, с голоду не пухнем.
– Вы хотите помощи от меня. Помощь всегда с вами рядом. Поднимите глаза к небесам. «Небеса» – нет беса! И сверху придёт к вам благодать. Молиться умеете?
Вы все хотите радости каждый день. «Ра-дость» – РА в достатке. Ра – солнечной благотворной энергией была наполнена душа. Так не закрывайтесь от солнца, неба, живительных сил матери-земли и от других людей. Будьте открыты и доверчивы, как дети!
Мы все дети неба и земли. Головой к небесам тянемся, ногами в почву упираемся! Поэтому, заканчивая теоретическую часть семинара, перед тем как перейти к сокровенным практикам погружения, мы должны подготовиться. Предлагаю всем разуться. И вперёд – за мной, чтобы ноги чувствовали землю.
– Так ведь холодно. Снег уже выпал, – невольно вырвалось у Нины Дмитриевны. Но возглас её остался без поддержки. Мастер вышел, давая возможность ученицам разоблачиться. Рефлекторно повинуясь настроению остальных, Нина послушно сняла сапожки и стыдливо впихнула комом дорогие колготки в сумочку: «Что я делаю? Только что еле вылечилась от насморка! И как сумасшедшая иду ноги морозить. Но вдруг, не зря?! А-а, будь что будет!..»
Всеслав оказался прав: ноги мёрзли только вначале – на каменных ступенях лестничного пролёта, а в соприкоснувшись с живым снегом, словно загорелись.
– Гей, братья и сестры! Слава нашему Отцу Небесному! Напитайте нас божественной энергией земля и небо. Упадите сверху, голубые небесные потоки – прохладные, мятные дожди. Освежите разум, очистите мысли от скверны. Поднимитесь из земли, пурпурные горячие соки – сладкие, тягучие, карамельные. Несите энергию, силы и желания – напитайте плоть.
Когда эйфория от беготни по снегу в тёмном дворе улеглась, мастер начал сеанс. Первой на одинокий стул посреди комнаты усадили слепую девушку. Всеслав открыл старинный сундучок, где покоились разные колокольчики (от совсем крошечного до солидного, размером с кастрюлю). Для погружения слепой девушки в транс мастером была выбрана пара колокольчиков-близнецов, медных, испещрённых непонятными надписями.
Всеслав стал звонить в колокольцы то в унисон, то поочерёдно. Прозванивая всё тело девушки с ног до головы, а затем остановился только над её макушкой.
Мастер будто вёл её за руку и уводил всё глубже и глубже в загадочный туманный мир снов, в царство подсознания. Он задавал умные наводящие вопросы, что же она на самом деле так сильно хочет узнать, что привело её на этот сеанс. Он переводил её из одного возрастного этапа в другой и внимательно слушал, что же рассказывает пациентка, что важного запечатлелось в её памяти год назад, пять лет назад, в отрочестве, в детстве, до рождения…
– Ты в материнской утробе. Что ты видишь?