Соколова Елена
Стратегия судьбы
Родилась в г. Ленинграде. Отец заведовал мастерскими в железнодорожном институте. Мать работала в сфере обслуживания в интуризме.
Елена Соколова закончила техникум Связи им. Кренкеля. После его окончания работала в институте Радио и имела перспективу карьерного роста, но рождение детей поменяло приоритеты. Именно работа с детьми, а в дальнейшем не только со своими, общение с многими и многими людьми, вдохновило к творчеству писателя.
Желание дарить полезные истории и предлагать пищу пытливым сердцам.
Книги Елены Соколовой изданы такими известными издательствами, как «Мирт» и «Висон».
Книги очень хорошо приняты читателями. Некоторые из них переизданы.
СТРАТЕГИЯ СУДЬБЫ
Сильный ветер не мог разогнать серые тучи, плотно окутавшие город.
Высотные дома хмурились, наглухо закрытыми окнами по обоим берегам многоводной реки, а сами берега были связаны широким каменным мостом, который безропотно удерживал на себе восемь рядов движущихся машин: четыре в одном направлении и четыре в другом.
Заняться пассажирам, оказавшимся в «пробке» было нечем, если только разглядывать друг друга и пешеходов, которые шли по специально отгороженной для них полосе – дорожке для тех, кто выбирает для себя лучше быстро идти, чем медленно ехать.
Среди пешеходов выделялся своей воинственной походкой юноша в холодной заношенной куртке. Сильные порывы ветра били в лицо и трепали давно не стриженные волосы.
Юноша шел, ссутулившись и плотно сжав кулаки, настойчиво отказываясь воспользоваться теплыми карманам. Он, словно пытался противостоять самой природе и доказать всему миру, что не просто чего-то стоит, а что все рядом с ним не стоят ничего.
Валентина смотрела из окна автомобиля на этого молодого человека, пытаясь угадать, что нужно было сделать с ним, чтобы превратить в озлобленное, всегда готовое к драке существо с не разжимающимися кулаками? Что же хлебнет женщина, которая свяжет свою жизнь с этим человеком. Взгляд молодой женщины потускнел, а воспоминания о своей собственной жизни захватили сознание. Эта липкая паутина, исходящая из недр памяти все еще тянулась и все еще оказывала влияние.
Валя положила свою руку на руку водителя, находящуюся на руле. Обручальные кольца блеснули, мгновенно выхватив своим блеском из паутины прошлого в новую подаренную небом реальность.
Толя сидел возле экрана телевизора. За свои двенадцать лет все, что он смог узнать о жизни, он узнал именно из телевизора. Там были его герои и враги. Относительно увиденного в нем, мерил он поступки и ценности. Собственные сердце и разум не были натружены или натренированы на то, чтобы мыслить самостоятельно и фильтровать все увиденное относительно характеров людей и обстановке, в которой человек находился.
Это было так называемое Советское время, и телевизионные передачи были узконаправленными, воспитывающими зрителя. По телевизору показывали правильных людей и рассказывали о правильной политике внутри страны. Все было понятно. Там. В телевизоре. Оно не вязалось с тем, что происходило вокруг, но давало надежду на то, что есть смысл стремиться к лучшему.
– В магазин идем! Быстро собрался! – подскочила мать и заслонила собой экран. Источник жизни.
– Мам, а ты мне купишь сапоги? Я в войлочных стесняюсь в школу ходить, – спросил Анатолий, стараясь настроить свой грубый, не ровный подростковый голос под тембр, напоминающий нежность или хотя бы уважение. За глаза, в компаниях, во дворе и в школе мать была «мотыгой» и не более. Трудно было бы найти более подходящее слово для определения того, что чувствовал сын, слыша голос матери, долбящей его иссохший мозг, не пропитанный влагой понимания и уважения, как личности…
– Мы идем за рубашкой.
– Рубашку я старую еще могу носить…
Мать не позволила сыну закончить фразу:
– Или ты собираешься, или вообще ничего не куплю. Понял?
Голос матери, голос женщины звенел в ушах, пробивая черепную коробку и сотрясал мозг.
Мальчик беспомощно покорно поднялся с протертого дивана, застеленного дырявым пледом, вышел в прихожую, взял с вешалки пальто с оттянутыми карманами, надел его, медленно застегнул на все пуговицы, медлительностью пытаясь отомстить матери за свою подростковую беспомощность. Нахлобучил шапку из искусственного меха и обул ненавистные войлочные боты.
Толя был послушным мальчиком. У него не было выбора. Он просто не мог быть не послушным. Мама была взрослым человеком, а это означало власть. Быть взрослым, это быть властным. Именно это уяснил для себя мальчик.
Мать торопливо одевалась в прихожей перед зеркалом и крикнула, засовывая под берет завитые локоны:
– А то, стыдно ему. Отец пропивает все. Где я тебе денег возьму? Хоть бы на еду хватило.
Мальчик преодолел робость и попытался возразить: – Но ты же купила вчера себе платье. И рубашку сейчас будешь покупать, а сестре платье. Может, лучше сапоги?
Мать ударила кулаком по тумбе:
– Можешь никуда не ехать! Слышал?
Толя не покорно, но замолчал. Его сестра в этот момент наматывала на себя душный растянутый от неправильных стирок шарф. Наконец, все были готовы выходить.
Возле подъезда компания бабулек, сплетничающих на скамейках, брезгливо проводили взглядом прошедшее мимо них семейство.
К универмагу ехали на автобусе, где котором Толя уселся как можно дальше от мамы и сестры. Мальчик любовался проезжающими мимо автомобилями. Грузовыми и легковыми. Сила. Свобода. Его отец был водителем большого грузовика, и любовь к машинам была естественной.
В магазине нарядные и красивые люди с деньгами вызывали восхищение. Они нарядные и красивые потому, что с деньгами. Анатолий всей грудью открылся настроению шумной толпы. Это счастье! Покупать. Мальчик горящими глазами смотрел на отдел с игрушками и на отдел со спортивными товарами. Мать взяла за руку и привела его в отдел детской одежды, где уже давно крутилась сестра.
Мама подошла к витрине:
– Вот смотри, какая рубашечка хорошая! – и выхватила с вешалки рубашку в горошек, – ее и купим. Она тебе будет хорошо.
– Мам, я не хочу в горошек, – заныл Толя.
– Тогда вообще ничего не куплю! В горошек – это красиво. Ты ничего еще не понимаешь. Ты, Ира, выбрала себе что-нибудь?
Сестра Толи перебирала вешалки с платьями и показала на одно, которое ей очень понравилось:
– Вот это платье мне хочется. Со складками.
Мама подошла к платью:
– Нет. Мне не нравится.
– Но ведь, я же буду его носить, а не ты, – хотела заплакать Ира. Она была старше Анатолия и могла себе позволить более настойчивое противление в адрес мамы.
– А стирать и гладить кто будет? И деньги плачу за него я. Или это вот, – мама вытащила темно синее платье с жутким воротником, – или вообще ничего.
Покупки завернули у кассы в упаковочную бумагу. После этого мама усадила детей на скамейку в проходе, а сама пробежалась по отделам, которые интересовали ее.
Домой она вернулась счастливая. Детей одела и себе на сэкономленные копейки кое-что прикупить смогла.
В провонявшей дымом кухне сидел папа в трусах, закинув ногу на ногу. Он докуривал папиросу. Увидев вошедшее в квартиру семейство, спросил хриплым голосом:
– Что? Опять ходили деньги мои мотать? Ну, показывайте, что купили.
Мама распаковала пакет с рубашкой и платьем:
– Вот. Детям же надо одеваться, – а детям скомандовала, – Мойте руки и за стол!
На столе стояли тарелки с пюре и котлетами. Котлеты Толя не ел. Он их не любил вообще и мрачно разглядывал вилку.
– Чтобы все было съедено! – крикнула мама, демонстрируя мужу свое умение управлять детьми.
Мужа это не интересовало. Он вышел в коридор, где принялся греметь пустыми бутылками, которые запланировал сегодня сдать. Толя поймал момент, когда на него никто не смотрел и наколол на вилку котлету, после чего быстро скинул ее на тарелку сестры. Ира тоже не любила котлеты. Вообще не могла их есть, и скинула котлету обратно Толе в его тарелку.
Мама шумела посудой и не слышала того, что происходило у нее за спиной.
Толя снова воткнул вилку в котлету, а Ира рукой скинула котлету на Толину тарелку, и Толя в ярости воткнул вилку Ире в руку. Раздался Ирин визг.
– Это что такое было? – мама увидела кровь и, дав хороший подзатыльник Толе, закричала, – Откуда жестокость такая? Ты посмотри, что сделал, а? Сегодня не пойдешь гулять. Будешь пол мыть в квартире!
Толя попытался защититься:
– Она сама виновата…
Мать ударила кулаком по столу и гневно проговорила:
– Все! Как я сказала, так и будет!
– Валенька, ты долго будешь еще у телевизора сидеть? – спросила мама свою десятилетнюю дочку, – А что?
– Да так, ничего особенного, только сегодня к бабушке ехать собирались. Ты не забыла?
Девочка вскочила с дивана, выключила телевизор и побежала в свою комнату одеваться, по дороге выкрикивая:
– К бабушке, к бабушке! Мамочка, что мне надеть? Я, наверное, вот эту юбку с пуловером надену, нет вот это платье с жакетом, или… Мама, что мне надеть?
– То, что не жалко коту отдать на растерзание. Ты же его с рук не спускаешь, а потом вся в шерсти кошачьей.
– Точно, точно, – запрыгала на одной ноге Валя, – я надену брюки и пиджак, а папочка с нами едет?
– Папочка твой уже с раннего утра у нее и твой брат тоже. Мебель новую собирают.
Когда Валя с мамой на автобусе приехали к бабушке, Валентина скинула лакированные туфли, пробежала в большую комнату и первым делом включила телевизор, чтобы не пропустить мультфильмы. Бабушка вышла из кухни и крикнула:
– Милая, ты так шустро мимо меня проскочила, что я и не разглядела ты ли это?
– Я. Это точно я, скоро мультики начнутся! – весело крикнула из комнаты внучка и выбежала в прихожую.
Валентина повисла на шее у бабушки и спросила: – А посуду в серванте я буду расставлять?
– Конечно ты. Я без тебя и не возьмусь за это дело. Перемыть уже все перемыла. Так что, как только папа закончит возиться с полками, так ты сможешь таскать посуду.
Валя вбежала в другую комнату, которая была меньше первой. Папа собирал здесь мебель и вкручивал очередной винт в стенку нового серванта. Дочка закружилась вокруг папы:
– Папочка, ну ты скоро уже сервант соберешь? Ты же с утра уже здесь. Неужели это так долго? Нужно было начать с серванта. А где Илюха? Почему он тебе не помогает?
– Доча, – взмолился папа, – пожалуйста, не мельтеши. Такая работа сложная. Почти ни одно отверстие не совпадает, пришлось просверливать новые. А Илья мусор понес на помойку.
Валя крикнула:
– А давай я тебе тоже буду помогать. Бабушка, а где кот? Ой, вон он где! Ну-ка, иди ко мне, толстый перекормыш. Так, папочка, ты мне будешь говорить, что тебе дать, а я тебе буду подавать, – с этими словами Валентина усадила возле себя послушного кота и сгребла все инструменты, разложенные на полу. Папа съежился и неестественно ласково проговорил:
– Отвертку дай, пожалуйста.
– Пожалуйста, – протянула дочка отвертку.
– Нет, не такую, а звездочкой.
Валя принялась перебирать инструменты. Папа спросил:
– Нету, что ли? Может, ворона унесла? – он сел на полу, скрестив руки, и принялся терпеливо ждать. В комнату вошла мама и всплеснула руками:
– Ну, надо же! Сидит и ничего не делает. Мы помешать боимся, а он уже и руки скрестил.
Валя, наконец, нашла нужную отвертку:
– Вот эту?
– Вот эту, – вздохнул папа и принялся вкручивать винт в доску.
В квартиру вошел Илья и, скинув ботинки, направился в комнату, где трудился папа:
– Валя! Ты что тут все инструменты перепутала? Папе теперь не найти будет ничего. Мы с ним раскладывали так, чтоб удобно было брать.
Валя испуганно захлопала глазами:
– А я папе подаю то, что он просит. Папа, я что, все перепутала?
Илья прыснул:
– Ну, неужели папа признается, что ты, его любимая доченька что-то могла перепутать?!
– Папа! – крикнула Валя.
Илья подбоченился:
– Да, папа, ну-ка, кто тебе помог? Я тем, что разложил все инструменты как надо или Валя тем, что сгребла все в кучу и теперь подает?
Папа поднялся с пола и сказал:
– На самом деле, сначала мне помог Илья тем, что все инструменты разложил, а сейчас мне помогла Валя тем, что все инструменты собрала. Пойдемте, поедим. Из кухни уж очень вкусно пахнет.
Семнадцатилетний Анатолий доучивался в училище на автослесаря. Он получал стипендию, а на практике даже зарплату. Наконец-то, со своими собственными деньгами в кармане, мог сам покупать себе в магазине то, что считал приемлемым. Правда, с денег, которые Толя получал, мать отбирала тридцать процентов каждый месяц, заявляя, что по закону сын обязан матери отдавать эти проценты за то, что она его вырастила.
Все свое свободное от учебы и практики время, Анатолий болтался по квартирам своих бывших одноклассников, с завистью наблюдая за отношениями в их семьях и, наслаждаясь чистотой и порядком в их квартирах.
Поздними вечерами просиживал Толя с приятелями в беседке детского садика, который располагался во дворе. Находиться дома желания не было.
В один из обычных зимних вечеров в беседку, как обычно, пришел Валера, одноклассник Толи. Пришел он с девушкой и представил ее всему обществу:
– Это Валентина. Она для меня как сестра родная. А может и дороже. Так, что кто посмеет обидеть, тому достанется.
В одном классе с Валентиной училась младшая сестра Валеры. Таким путем они и познакомились.
Анатолий, что-то странное почувствовал, когда протянул руку Валентине.
Она своей внутренней свежестью и независимостью, счастливостью своей взбудоражила в Анатолии затаенные, не развитые чувства мужественности и запах свободы.
Даже не так, а, правильнее сказать, взбудоражила она желание быть мужественным и свободным. Толя всем своим духом прилип к девушке, как младенец прильнул бы к молочной груди матери, чтобы добыть для своего организма то необходимое для жизни, чего не достает.
Валера пошутил:
– Ну-ка, Валенечка, посмотрим, насколько ты была внимательна. Назови по имени каждого из тех, кого я тебе только что представил, – и, скрестив на груди руки, с интересом приготовился услышать ответ, но Валя пожала плечами и сказала:
– Я привыкла не держать в памяти то, о чем всегда смогу переспросить.
Голос. Ее голос был непередаваемо очаровательным. Низкий, ровный, чистый. Слова проговаривала, словно читала понаписанному.
Ребята с восторгом приняли Валин откат и дружба завязалась. Теперь ни один вечер нельзя было считать удачным, если в беседку не пришла Валя. Для Анатолия каждая встреча с этой девушкой становилась мощным ударом киркой об иссушенную землю сердца, где очень глубоко находился родник, до которого нужно невероятным трудом докопаться.
Валя видела, что парень около нее теряется и приняла это за хороший знак, то есть за настоящее сильное чувство.
Толя набрался смелости и позвонил в квартиру Валентины. Из квартиры послышался собачий лай. Дверь открыл Илья. Большая собака просунула морду и оба, Илья и собака взглянули на Анатолия. Кто-то из них спросил:
– Ты к кому и, что тебе надо?
Анатолий ответил:
– Валю позови.
Илья повернул голову в сторону Валиной комнаты и крикнул:
– Сеструнчик! К тебе.
Валя в джинсах и в клетчатой рубашке вышла из своей комнаты.
– Привет! – сказала она с удивлением в голосе.
– Привет! – ответил Толя, – сегодня масленица. Поедем, прогуляемся.
– Далеко это? – уточнила Валя.
– По всей стране, – ответил Толя.
– Валенька! – вышла из кухни мама, – одевайся тепло. Здравствуйте, молодой человек, И покушай.
Валя сказала Толе:
– Тебе, придется подождать, пока я соберусь.
– Здравствуйте, – ответил Анатолий хозяйке квартиры и расположился в кресле, которое стояло в прихожей. На полированном журнальном столике лежали журналы. Стены в прихожей были обклеены обоями с блестками. Над креслом висели бра, свет от них отражался в блестках, зажигая искры радости в душе. Толя вслушивался в голоса, доносившиеся из кухни. Валя и Илья завтракали и разговаривали.