Валентина поинтересовалась у брата:
– Ты куда сегодня двинешься?
Илья ответил:
– Позвали на день рождения. Им не я нужен, а чтобы на гитаре кто-то побрякал.
– Будешь брякать?
Илья не ответил, а спросил:
– Ничего, что это мой был бутербродик?
– Который? – растерянно спросила Валя.
Илья ответил:
– Которого уже нет. Ты, хоть бы, спасибо сказала за то, что я его так вкусно сделал.
– А, может, это не я его съела.
– Ворона унесла?
– Ну, да. Еще сделаешь?
Илья уточнил:
– С ветчиной?
– Да. А откуда у нас такой кофе?
– Знакомый подарил.
Валя восхищенно сказала:
– А-а-а. Ну, ты береги подарок-то.
Илья спросил:
– А за бутерброд где спасибо?
– Спасибо! – вежливо ответила Валя и добавила, – я побежала. Успехов тебе в твоих бряконьях.
Валентина прошла через прихожую в свою комнату и скоро вышла в тех же джинсах и в пушистом полушубке, сообщив Толе о своей готовности выезжать.
Весело выскочив из квартиры, парочка бодрым шагом направилась к автобусу, который шел до ближайшей станции метро. Ощущение легкости и чистой радости переполнило Анатолия после того, как он побыл дома у Валентины. Обстановка в их семье, их взаимоотношения в атмосфере уважения и доверия, не могли не оставить добрый след в сознании.
Снег кружился и падал на землю. Лучи солнца скользили по снежным сугробам, искрясь в них, словно заигрывая с прохожими. Прохожие не удерживались от искушения подхватить в руки снег и бросить в кого-нибудь или просто вверх, над головами.
Дети выпрыгивали из санок, в которых их катили мамы или папы и падали, наслаждаясь возможностью прикоснуться к кристально чистой красоте. Погрузиться в неё. В ней изваляться.
В метро, в толкучке Валя и Толя доехали до нужной станции и от нее пешком дошли до парка, в котором их встретили шумные скоморохи:
– Подходите! Сударе и сударыни! сегодня все для вас! Катание на санях, коньки, горячие блины и шашлыки! Не забудьте про вечерний костер!
Валя в ателье проката взяла финские сани и достала деньги, чтобы расплатиться за них, но Толя не позволил ей, сказав:
– Я все оплачу сам.
Валя села в сани. Толя взялся за поручень саней, поставил одну ногу на длинное полозье, второй ногой оттолкнулся и покатил по накатанной дорожке. Вокруг раздавались веселые крики гуляющих горожан. Погода оставалась чудесной. Пушистый снег без устали обновлял чистоту и красоту зимнего пейзажа.
– Смотри, – крикнула Валя, – ледяная горка!
Сани Толя поставил так, чтобы они никому не мешали и, взяв Валю за руку, помог ей подняться сначала из саней, а потом в гору, на которой толпилась веселая толпа из ожидающих каждый своей порции удовольствия от спуска с этой высоты. На самой высоте Толя неожиданно для себя обнаружил в самом себе желание быть благородным. Он уступал место рядом стоящим и помогал втянуть в гору сани тем, у кого это плохо получалось.
Когда подошла очередь прокатиться Толе и Вале, они уселись на кем-то выброшенную картонку и с визгом понеслись с горы. Снег летел в лицо. Мимо мелькали лица людей, подбадривающих. Горка закончилась мягким сугробом.
– Здорово! – крикнула Валя.
Толя спросил:
– Повторить?
– Да! – крикнула Валя.
Устав кататься с горы, а вернее, подниматься на нее, парочка вернулась к саням, покорно их ожидающим.
– Поехали к шашлыкам, – предложил Толя – я их увидел, пока мы в гору поднимались.
Очередь за шашлыками отстояли длиннющую. Замерзли жуть, как, но шашлыки на морозе были, ну, очень роскошным развлечением. Так что пасовать перед такой проблемой, как очередь, было нелепо.
Отстоять очередь и потом еще раз выстоять ее, чтобы купить добавки, было еще более нелепым, и Валя, когда их очередь подошла, заказала сразу два шашлыка себе и два Толе.
Толя достал деньги и не очень искренне развеселился: – Ведь, не съешь же столько!
– Съем, – твердо ответила Валя и с шашлыками отошла к скамейке. Первый шашлык был проглочен в мгновение, но второй на морозе быстро остыл и оказался уже совсем не вкусным:
– Ой, чего-то я не хочу уже. Придется оставить, – расстроилась Валя.
Толя глухо рассмеялся, невесело:
– Я же говорил, что не съешь столько.
– Да, и ладно, вон, собаки доедят, – Валя положила остатки шашлыка под скамейку, – куда поедем? Давай я теперь тебя покатаю.
Толя сел на санки, а Валя принялась толкать их по накатанной дорожке.
Дорожка оказалась слишком накатанной, такой, что в одном из мест санки заскользили боком в сторону широкой канавы и перевернулись, скинув Анатолия. Вот уж, где было весело по-настоящему. Глубокий снег в канаве не позволил слишком уж легко и красиво выбраться на дорогу. Беспомощные попытки Анатолия вылезти из санок рассмешили не только Валю, но и всех, кто проходили мимо, став свидетелями этих клоунских па.
До самого вечера промокшие и замерзшие Валя с Толей праздновали масленицу и не пожалели, что остались до самого конца программы, потому, что, когда стемнело, скоморохи разожгли огромный, заранее сложенный из огромных бревен, костер.
Этот огромный костер оказался потрясающим зрелищем. Люди грелись вокруг него, жгли бенгальские огни и взрывали хлопушки. Очень поздно вечером, возвращались Толя и Валя домой.
– Зайдем ко мне? – предложил Анатолий, когда они вышли из автобуса.
– Зачем? – спросила Валя.
– Так просто, посмотришь, где я живу.
– Ну, только ненадолго.
Поднявшись в лифте на нужный этаж, парочка прошла в квартиру. Затхлый запах старых вещей вырвался на лестничную площадку. Валя шагнула через порог. Она никогда не видела таких ужасных квартир.
– Ты не обращай внимания, – сказал Толя, – мой отец пропивает все, – и, не разуваясь, прошел к двери комнаты и открыл ее ключом.
– Ты закрываешь на ключ свою комнату? – удивилась Валя.
Анатолий ответил жестко со странной ноткой угрозы в голосе:
– Да. Иначе сеструха, когда заезжает сюда, сидит в моей комнате телевизор смотрит. Нечего ей тут делать. Вышла замуж и пусть хозяйничает в квартире мужа.
Анатолий провел Валю в комнату, закрыл дверь и принялся расстегивать на Валентине пуговицы шубки, при этом прильнув губами к Валиным волосам, отчего девушка почувствовала себя очень неуютно и сказала:
– Я домой лучше пойду. Мама переживает.
– Валя, я встаю завтра в десять. Тебя будить? – спросила мама.
– Нет, мамочка. Завтра у меня выходной, – ответила дочка.
Она закрыла дверь в свою комнату, скинула с себя пушистый халат, и в кружевной маечке нырнула под теплое одеяло.
Румяная щечка коснулась мягкой подушки.
– Как я люблю свою постельку! – прошептала Валя.
Вале было пятнадцать лет, уже почти шестнадцать. Она училась в восьмом классе и строила планы на будущее. Было о чем поразмыслить, решая, идти ли в девятый класс или поступать в техникум, приблизив тем самым свою самостоятельную трудовую деятельность.
Через приоткрытое в комнате окно слышалась музыка, доносившаяся из соседнего двора, а под самым окном тихо разговаривали влюбленные. Чуть слышно шуршали шины проезжающих машин.
Весь этот букет звуков создавал атмосферу мира и покоя. Люди отдыхали.
Мысли отяготили сознание Вали, и она незаметно заснула. Электронные часы на стене бесшумно отсчитывали время.
Подчиняясь времени, ночь прошла, а утро нового дня яркими лучами весеннего солнца коснулось Валиных ресниц. Девушка приоткрыла глаза и взглянула на будильник.
– Что? Девять часов?! Ну, просила же меня не будить!
Девушка попыталась снова заснуть, но солнечный свет не сдавался, и Валя, покапризничав, села на край кровати и сунула ноги в мягкие розовые тапочки, которые на днях подарила ей мама, сказав при этом: «Дочка, пусть твоя жизнь будет такой же пушистой и розовой».
На тапочках были вышиты мордочки симпатичных котят. Валя улыбнулась этим мордочкам и направилась в ванную.
Когда Валя привела себя в порядок и пришла в кухню, все в доме еще спали. Спали папа и мама.
Спал младший брат Илья. Спала на коврике большая собака Бинго. Она дышала сладко и глубоко.
Валя прошла почти по самой собаке, но та даже не шелохнулась.
Скоро заурчала включенная кофеварка. Кофеварку эту папа привез из одного из своих плаваний. На запах кофе, разнесшийся по всей квартире, в кухню вошла заспанная мама и сказала:
– Ничего себе! Доченька, у тебя же выходной! Ты почему так рано поднялась?
– Вот такой он у меня мой выходной. Кофе будешь?
– С двойным сахаром. А, вот, тебе не советовала бы день с кофе начинать. Ты же знаешь о своих почках. Тебе диету нужно соблюдать постоянно.
– Тебе кофе в постель? – спросила Валя, не ответив на мамино беспокойство.
– В постели папа отберет, – вздохнула мама, растерянно, пытаясь найти слова, которыми можно было бы убедить дочь беречь себя.
Что-то беспокоило маму и заставляло подбирать нужные слова. Почему так хотелось поговорить, предупредить. Даже не понимая ясно, о чем именно предупредить, и мама осторожно попробовала:
– Доча, ты выросла среди тонких порядочных людей. В чистоте и в красивых вещах и ты не понимаешь, что это маленький остров среди всевозможного беспорядка в этом мире. Выходя на улицу, ты думаешь, что все такие же милые и честные, как и ты, но люди разные. Твоей доверчивостью могут воспользоваться…
В кухню вошел папа:
– Кофеек? Мне без сахара.
– О! Уже пользуются! – возмутилась Валя, – граждане родители, я кофе-то себе варю. А ваш выходной еще не начался. Вы в десять вставать собирались.
– А ты вообще до одиннадцати сегодня спишь, – сказал папа, усаживаясь за стол.
Валя скрестила руки на груди:
– Раз вы такие, то пока не умоетесь, кофе не получите! В нашем кафе фейс контроль.
Папа мгновенно выскочил из-за стола и кинулся в ванную, по дороге пробурчав:
– И слов-то откуда таких набралась «фейсконтроль». Мама растерянно смотрела на дочку, не зная, как вернуться к начатому разговору, но решила, что момент уже упущен и побежала следом за папой.
Валя, под слышавшийся плеск воды, льющейся из кранов, поставила на стол салфетки, сделала бутерброды и расставила чашки с блюдцами.
В прихожей на коврике заворочалась собака. Она села, широко зевнула и через дверной проем уставилась на Валю.
Валя сказала собаке:
– Иди, Илью буди. Пусть он тебя выгуливает. Я еще сплю.
Собака лениво поднялась и направилась к комнате, в которой обитал Илья, открыла лапой дверь в комнату, подошла к дивану и положила свою морду на одеяло.
Илья открыл глаза и лениво положил руку собаке на голову:
– Идем, – сказал он и сполз с дивана.
После недолгих собираний и звона ошейника, хлопнула входная дверь квартиры, а когда Илья с собакой вернулись с прогулки, Валя, мама и папа сидели в кухне вокруг стола и смаковали кофе.
Илья фыркнул:
– Как можно начинать утро с такой гадости? Мам, сделай мне какао.
Валя съязвила:
– Тебе со сливками или черный?
– Мне вкусный, – ответил Илья.
Валя допила кофе и поднялась из-за стола:
– Я собрала на стол, а шутник пусть уберет.
– Валя, дочка, – ласково сказал папа, – сегодня будешь болтаться по улицам, заскочи в магазин, купи мне кое-что, я список оставлю под сахарницей. Ко мне старый друг приедет.
– Ок! – согласилась Валя и ушла в свою комнату. Там она удобно устроилась за своим письменный столом и достала из ящика стола дневник. Нужно было произвести запись событий, произошедших за последнее время. Уже в разгаре была весна, а еще и о зиме не появилось ни строчки.
«Все бы может быть, и ничего, – вооружившись шариковой ручкой, начала Валя, – Но лучше бы я не заходила тогда в его квартиру. Это не дом, а сарай какой-то. С порога упираешься в тумбу, заваленную тряпьем и забитую стоптанными ботинками. На скрипящей обшарпанной вешалке висят немыслимые драповые пальто. Потолок в кухне облеплен паутиной, а в комнате прилично выглядит только телевизор. С него даже протерта пыль. Шумная мама Анатолия назвала меня радостно невесткой и угостила вонючим супом, в котором капуста, картошка и макароны сопротивлялись своему соседству в общем бульоне».
Валя взглянула на свои тапочки и вздохнула:
– Вам бы там не понравилось.
За окном комнаты ясное небо манило на улицу. Валя закрыла дневник, поднялась из-за стола, переоделась в уличную одежду, повесив халат в шкаф, и вышла из комнаты в прихожую.
К входной двери подошла мама:
– Этот мальчик тебе не пара, – сказала она, проникновенно взглянув дочери в глаза.
– Мама, я взрослая, – ответила ласково дочка.
– Это и пугает. Такие люди как он не расстаются со своей обидой. Они мстят.
– Какие люди? – попросила уточнить дочка.
– Обиженные в детстве. Оскорбленные, – пояснила мама.
Валя насупилась и сказала:
– Я смогу помочь ему.
Мама покачала головой:
– Дочка, не взваливай на себя такой груз. Он непосилен. Тебе пушисто с нами и хочется приключений, подвигов. Любить такого, как Анатолий – подвиг. Только знай, что когда он дорвется до денег, а он до них дорвется, потому как деньги для него решение вопроса самоуважения и уважения в глазах людей, которые с ним не общаются сейчас…
– Мама… – не дала договорить маме Валя.
– Доча, – настаивала на своем мама, – он отомстит тебе самой за то, что ты совершала подвиг, любя его. Он сделает все, чтобы разрушить в тебе уважение к себе самой и докажет, что это он совершил подвиг, связав свою жизнь с тобой и, потратив на тебя свое время. Он обберет тебя. Твою душу.
Валя спросила:
– А если, в порядке исключения, произойдет все по-другому и Анатолий оценит то, что я делаю для него?
– Милая, я хочу тебе счастья. Ты – вся моя жизнь.
– Мама, я просто иду прогуляться. На улице весна. Улыбнись, – сказала Валя и поцеловала маму в щечку.
Из кухни раздался голос папы:
– Список!
Папа выскочил в коридор и протянул листок бумаги с записями и деньги.
Валя вышла на улицу и побрела по краю тротуара в сторону детского садика, в беседке которого собиралась по вечерам молодежь.
– Валя!
Девушка обернулась и увидела Анатолия. Он шел в старой заношенной куртке, сунув руки в карманы. Давно не стриженые волосы развевались на ветру.
– Куда идешь? – спросил он.
– Гуляю. А ты?
– Я к Женьке, он обещал магнитофон продать по дешевке.
Валя взглянула на рваные кеды Анатолия и спросила:
– А магнитофон – это очень важно для тебя?
Анатолий ухмыльнулся:
– Это круто. Я в следующий раз приглашу тебя к себе, и тебе у меня понравится, потому, что музыка будет. Музыку все любят.
Валя сказала:
– Я тишину люблю и шорох листвы и, когда людей слышно, как они разговаривают, проходя под окнами.
– А меня ты любишь? – спросил Анатолий.
Валя рассмеялась:
– Я тапочки свои люблю, а ты к Женьке опоздаешь, пока со мной тут стоишь.
Валя продолжила свой путь к беседке. Через пару минут поднялась на деревянный настил и села на скамейку. Было спокойно и светло. Шорох, нагруженных свежей листвой, ветвей, раскачивающихся в порывах тихого веяния ветра, приятно наполнял пространство. Лучи солнца уже не ускользали, а проникали в почву, даря тепло и радость проснувшейся после зимы растительности. Толстый шмель жужжал вокруг желтого цветка. Валя с интересом рассматривала полосатую спинку. К беседке подошли Паша с Алексеем и Валера.
Валера первым поднялся в беседку и громко сказал: – Сижу дома, смотрю в окно, вижу, ты к беседке идешь, ну я тоже на улицу мигом собрался. Привет!
– Привет! – перехватил приветствие Паша, тоже поднявшись в беседку. И добавил, – Валя, как наживка.
– Приманка для косяка, – подхватил Алексей.
Валя, дав возможность каждому высказаться, сказала тихо, стараясь не напугать шмеля, продолжающего жужжать и копошиться в желтом цветке:
– Вам всем шуточки, а я не могу решить что с учебой делать. В девятый класс идти или в техникум поступать пробовать? Правда, классная моя заявила, что в техникум я не поступлю, а мама моя сказала, что если я не прекращу растрачивать свое время на беседку, то меня только дворником возьмут. Думаю, стоит ли мне тогда вообще учиться?