... - Не успела мама на наше счастье полюбоваться, - донёсся сквозь обиду голос бубули. - Поехала на городской рынок сметаны и творожка продать, да и подцепила какой-то вирус. За четыре дня сгорела. Похороны, а тут за лес на новый дом нужно было расплатиться. Вася и пошёл на лесопилку сторожем. Днём в мехмастерской, а через ночь - на складе. Там и нашли его утром... застреленного...
Слёзы мигом высохли. Такой истории нам никто не рассказывал.
- Не помню, что тогда со мной было, чем жила, что делала. Только перед самыми холодами приехали за мной ночью. Женщину на станции с поезда сняли, рожала она. А станция тогда была - изба с навесом от дождя. Глянула - плохо дело. Акушерский поворот плода на ножку нужно делать. Опыта никакого. Сидеть разве что и ждать, пока... Ну, думаю, всё равно без Василия мне не жить. Какая разница, где небо коптить - на зоне или на воле. Решилась. Вышел мальчишечка. А она уж и не дышала... Обработала младенчика. Милиция подоспела - дед Платоновых, Царствие ему небесное. Вези, говорит, мальца к себе на пункт. Я ему: без документов-то как? Он только рукой махнул. Собралась выходить, смотрю - в углу ещё одно дитя сидит. Годик, не больше. В пальтишке, огромная мужская шапка набок съехала. Чей ты? Молчит... Уже на улице услышала, что с женщиной старший ребёнок был. Вернулась и забрала с собой.
Бабуля замолчала. Ходики на кухне отсчитывали десятилетия, бежали назад в прошлый век, в трудное и холодное предзимье тысяча девятьсот шестьдесят шестого года.
- Утром спросила мальчика: как зовут? А он мне - Вася... Посмотрела на него и словно снова увидела, как муж вечером со мной прощался. Обнимать не стал, сказал, утром расцелует. Схватила я мальчонку, прижала к себе. Подумала - не отдам никому. И не отдала. Андрюха Платонов потом мне карточку и письмо какое-то вернул. В письме ни одной зацепки. А фотка так с тех пор у меня лежит. Да я и не знаю, кто на ней. Уже на другой день лица той женщины не помнила. Вот сейчас увидела, что и вправду Олюшка на неё похожа... - бабушка притянула меня к себе.
Что-то растаяло в груди. Наверное, льдинка. Может, обида. До чего же тепло рядом с бабулей! Разве кто-то вправе лишать человека этого тепла - быть рядом с теми, кто его любит?
- А за что деда убили? - спросил некстати Стас.
- Спасибо, внук, что Василия дедом назвал. Значит, недаром он на этой земле пожил. Не знаю. А что знала - забыла, - сказала как отрезала бабушка. Мы знали: просить да канючить бесполезно.
- Так вот, Оленька и Стасик, ни один человек зря не приходит и не уходит. Вместе с ним в жизнь близких судьба является. А исполнить судьбу ой как трудно. Сломаться или отступиться легче.
Мы ещё посидели втроём, обнявшись. Стас таращил круглые голубые глаза в потолок. Судьбу разглядеть, наверное, пытался. Я-то сразу поняла, к чему бабуля этот разговорзатеяла. Но не всё, признаюсь, дошло. А переспросить постеснялась. Вдруг подумают, что я ещё не выросла.
***
Вечером к нам заявилась Алёнка. "Дылды", - так говорит Стас о нас с подружкой. Он, хоть и ровесник, но рыжей макушкой до подбородка мне не достаёт. На Алёнке новые джинсы, запястье сверкнуло славным браслетиком-цепочкой. Настроение сразу пропало. Что это за день такой выдался-то!
- С обновками, соседка, - церемонно сказал Стас.
Что-то издевательское почудилось в братишкином голосе. Алёнка провела длинным гибким пальцем по стопочке дисков и наморщила нос. Меломанка. Круглая отличница. Так случилось, что соседствует с нами не только в деревне. С наступлением учебного года уезжает к родственникам. А с ними мы живём в одном доме. Я с Алёнкой учусь в одном классе, сижу на уроках за одним столом. Подружка и брат находятся в состоянии холодной войны. Что не поделили, непонятно, но как только встречаются, начинают друг друга подкалывать.
- Таисия Валерьевна расщедрилась? - Стас указал глазами на цепочку. - От коровок да поросят для любимой внучки оторвала? Или соседушка сама на рынке наварила? Типа надбавки за детский труд?
- Ошибаешься, сосед. Родной папенька пожаловали. В честь знакомства, так сказать. А может, и в завершение ... - по серьёзным подружкиным глазам можно было понять: весёлая перепалка не состоится.
- Да ладно ... - выпалили вместе я и Стас. Переглянулись. Брат подскочил к двери, выглянул и дипломатично прикрыл створки.
- Поехали мы с тётей Алей вчера на рынок в город, - начала подруга, призадумалась, а потом решительно продолжила: - Надоело стоять, будний день, покупателей мало. Тётя Аля зудит, поговорить, видишь ли, ей не с кем. К вечеру дело, дай, думаю, возле магазина встану. Взяла сметану и творог фасованный. За два часа почти всё распродала. Смотрю, мужчина какой-то рядом ходит, туда-сюда. Пригляделась: папенька. Прошлым летом к нам сунулся, но бабуля его выставила. Подошёл: "Здравствуй ... доченька". Я его тоже поприветствовала. А что? Три пакета с творогом ещё остались, может, купит.
- Купил? - тупо спросил Стас.
- Не совсем ... - замялась подруга. - Сказал, что поговорить хочет о многом. Короче, стать ближе и роднее.
- А ты? - опять вырвалось разом у меня и брата.
- А я ... Помните Манькину поговорку? "Где ж вы были, где долго спали, как вас мухи не обосрали".
- Ну ты и дура, - загорячился Стас. - Претензии нужно было предъявить по порядку. Во-первых, алиментов на содержание ребёнка не платил, во-вторых, не общался в течение длительного времени, в-третьих ...
Алёнка подняла на Стаса зелёные глаза с готовыми пролиться слезинками, и брат замолчал:
- Что опять не так?
- Плохо получилось ... Ответила я грубо. А он зажмурился, вытащил бумажник. Все деньги выгреб и мне сунул.
- А ты?!! - что тут сделаешь, мы снова выкрикнули хором.
- Взяла. Оказалось много, наверное, только что с карточки снял. Тут быстро творог забрали, я пошла в "Лотос" и купила браслет ... Вот ... Давно такой хотела.
- А баба Тася?.. Чего это я ... Спрячешь, конечно. А что ты там говорила про конец знакомства? Он о новой встрече не просил? - докопался дотошный братец.
- Нет, деньги сунул и ушёл. Молча и не поворачиваясь.
- Думаешь, больше не появится? Чего ревёшь-то? Алёнка ... не плачь. Да знаешь, как его прищучить сейчас можно? Я ... я в газету статью напишу!
- Появится, не появится. Не в этом дело, - хлюпая аккуратным, словно точёным носом, сказала подруга. - Он так зажмурился ... Будто что-то страшное увидел ... А не родную дочь.
- Может, ему просто стыдно стало? - неловко попытался утешить Стас.
- За меня? - выговорила дрожащими губами Алёнка.
- Поче ... за себя, дура! За то, что ребёнка бросил!
- Он не бросал, - в Алёнкиных глазах высохли слёзы, а подбородок задрался вверх. - Его бабушка выгнала.
Из кухни по дому поплыл запах булочек, и спорить расхотелось.
- Я зачем пришла-то, - совсем успокоилась подруга. - Завтра шлак привезут. Поможете таскать?
- Не вопрос, - молодцевато ответил Стас. - А как насчёт оплаты детского труда?
- Ты же всякую ерундовину собираешь? Вот тебе "коровий бог".
Подруга вытащила из кармана камешек в виде полумесяца. В одном из "рогов" была просверлена дырочка.
У Стаса заблестели глаза. Он, как маленький, рассматривал его, тёр пальцами. Разве что в рот не клал.
- А что это за "коровий бог"?
- Откуда я знаю. В комоде валялся. Порядок наводила и нашла. Бабушка сказала, что ей старуха одна отдала. Я спросила, нужен ли камень. Оказалось, нет.
После ужина мы спросили у бабушки про камень. Оказалось, это такой талисман. Если он хранится у пастуха, то стадо всегда будет сыто и цело. Ещё он даёт человеку способность понимать язык животных. "Коровий бог" - большая редкость, в начале прошлого века за него и убить могли. Стас залоснился от радости, как помидор на грядке.
Только рассвело, заявилась Алёнка. Попросила бога назад. Беда с первотёлкой - телёнок задними копытцами идёт. Ветеринар велел двух мужчин позвать. Баба Тася внучку за помощью отрядила. Про талисман спросила. Стас, конечно, камень отдал, но долго ворчал что-то о суевериях. Зато вечером ...
Мы закончили таскать шлак, когда начало смеркаться. Уселись на веранде с чаем и шаньгами. У Алёнкиной бабки чай солёный. А шаньги высокие, в рот не лезут. Стас полюбопытствовал:
- Таисия Валерьевна, а коровий бог помог?
Баба Тася на него пристально посмотрела: не шутит ли внучкин приятель.
- Стас ... Не знаю, как и сказать. Вот десять лет назад приняла бы за совпадение. А сейчас ... Короче говоря, помог, - выговорила твердокаменная Таисия и прибавила: - Тьфу, тьфу, тьфу.
- Бабулечка, а откуда он взялся у нас, этот бог?
Таисия Валерьевна помолчала, а потом решилась и начала рассказ.
- Я же здешняя уроженка, вы знаете. Школа у нас была четырёхлетняя, семилетку в Усолье заканчивала. На квартире жила. Хозяйка из деревни мать привезла. Обезножела старушка, под себя ходила. В одном углу мой тюфячок, в другом больная хрипит. Да ещё двое мальчишек хозяйских. Так и жили. Кому за бабкой ходить? Вот и пришлось горшки таскать, мыть да кормить.
- Почему? - вызверился Стасик. - У неё родственники были. Это их обязанность ...
- А вот не посчитали они себя обязанными.
- Они не имели права заставить вас!
- Да, конечно. Но не смогла я на мучения старого человека смотреть. Да и нечистоты нюхать. Сначала досадовала, злилась. А потом из школы на квартиру бегом - боялась, вдруг, пока меня нет, что-нибудь со старухой случится.
- А коровий бог-то ...
- Однажды помыла бабку, а она пальцем под подушку тычет. Сунула я руку - узелок какой-то. Она маячит: развязывай. Там этот камешек был. Бабка разулыбалась, дёсны беззубые. Показывает - тебе это, тебе. Обидно стало. Ну хоть бы копейку с квартирной платы сняли за уход-то. Или старуха что-нибудь ценное подарила. А тут - камень. Положила в сумку и забыла. В деревню приехала, а мамонька увидела да как закричит: "Где взяла?" Я и рассказала. Она говорит: "По-царски тебя бабка одарила. Коровий бог это". И верно, проблем со скотом никогда не знали.
- Так это правда? - вымолвил Стас. Глаза по пятаку от любопытства.
Таисия поглядела на него и засмеялась:
- Если веришь - правда.
Дома мы со Стасом снова поспорили. Он Таисии Валерьевне поверил, а я нет. Вот если бы корова отелилась без ветеринара, тогда бы вышло убедительно. А так ... бабкины сказки ...
Страшилка и страх
Кувыркнулось лето через макушку - знойный июль - и понеслось к прохладным августовским рассветам, туманным закатам. К прощальной поре. Поэтому каждый ясный вечер был дорог, как глоток воды в удушливый полдень. Сегодня мы сидели на любимой скамейке под черёмухой. Шумела Белая, протяжный птичий посвист в прибрежных ивах провожал заходящее солнышко. Вспыхивали золотом редкие облака, и переливы зари разбавляли густую вечернюю синеву до загадочного свечения.