– Душа?
– Мы называем это сердцем.
– Гламурно.
– Мы старались.
– Я стану кем-то другим?
– Ты станешь собой.
– Но я и есть я. Разве нет?
– Сейчас ты труп ходячий. Смотрел сериал? Это про тебя.
Все примечания мелким почерком были прочитаны. И теперь от меня ждали решения.
Я посмотрел по сторонам.
Доминирующее большинство молилось за меня. Не вслух. Все происходило молча. Но участию и доброте на их лицах позавидовал бы любой первый попавшийся Бог. Впрочем… Вся Вселенная завидовала им здесь и сейчас. Но самое главное, эти люди не содержали в себе ни требований, ни ожиданий. Они были готовы принять любое из возможных решений и с достоинством стоика сказали бы мне на прощание:
«Спасибо».
Немного. Но их чистые глаза донесли бы до моего сердца куда больше:
«Спасибо, что ты был, что ты есть и что ты будешь. Будь собой. Живи собой. Иди за собой. Наслаждайся. Рождайся. Умирай. Живи вечно».
О, если бы у меня было сердце…
Я взял предложенный стакан с водой, забросил таблетку в рот, запил.
«Вот и все», – мелькнула в голове последняя испуганная мысль, – «Приплыли, батенька».
На этот раз мой взгляд решил быть фиксированным на «повелителе рептилоидов». Кардинальная разница! Он был сторонним сухим и безучастным наблюдателем. Толстая брюнетка что-то монотонно транслировала ему в ухо. Но и это не вызывало в нем эмоций.
«Смеётся, наверное, надо мной, собака…»
Я хотел разозлиться, но не смог. Некая плавность и воздушность стали заполнять все мое тело. Эти новые ощущения стремились совсем к другому. Они хотели чего-то…
«…мороженного? Нет. Хочу нормального».
Мысли стали путаться. Кто-то прикоснулся к моей руке. Я открыл глаза и увидел. Это был Капитан.
– Ты в порядке? – спросил он.
– А когда закрылись глаза? – спросил я.
– Давно.
– Как давно?
– Очень.
– Очень-очень?
– Да.
Табурет стал покачиваться. И я рухнул бы на пол, если бы двое мужчин не подхватили меня и не унесли в сторону. Они мягко и осторожно уложили меня на коврик. Надо мной на короткий миг возникло лицо девушки в буденовке.
– О…, – сказала она, поморщилась и исчезла.
А я остался.
Меня накрыли пледом до уровня шеи. Под голову положили тонкую подушку.
– Вот, блин…, – прошептал я, – Неожиданно.
– Что именно? – раздался совсем рядом голос Капитана.
Плывущим взглядом я увидел, как он держит мою ладонь в своей.
– Никогда не чувствовал себя так плохо. И при этом мне так комфортно. Словно я вернулся в утробу матери.
– Плохо… что ты под этим понимаешь?
– Как же…
– Опиши это.
– Ну все знают…
– А ты знаешь?
Я искренне пытался найти ответ, но весь мир перед глазами закрутился в один большой водоворот. Пришлось закрыть глаза. Пришлось отдаться тьме.
– Засыпай, – услышал я, погружаясь во мрак.
Там я был какое-то время. Секунду, две, больше?..
Потом некий внутренний позыв заставил меня открыть глаза.
Картинка перестала быть мутной. Но теперь она переливалась всеми цветами радуги.
«Наркотический трип?» – предположил я.
Звучало здравомысленно.
Я сделал попытку подняться. Сначала просто сесть. У меня получилось. Слабость в руках и ногах исчезла. Появилась возможность нормально двигаться.
«Неплохо».
Я скинул с себя плед и попытался встать на ноги. У меня это тоже получилось.
«Совсем хорошо».
Оставалось ещё наладить картинку. Но на это я не надеялся. Психоделические вещества созданы так, чтобы нести эффекты в массы как минимум нескольких часов. Я же был лишь в начале этого пути. И потому до нормального зрения мне было как до Америки.
– Ну как ты? Живой?
Капитан выпрыгнул откуда-то как черт из табакерки.
– Нормуль.
Я почему-то произнёс совсем не свойственное мне слово. Но ещё большее удивление у меня вызвало странное притяжение, с которым я смотрел на окружённое радужной светимостью тело собеседника. Также выглядел деревянный столб. Также выглядели другие люди. Также выглядел я сам.
– Прикольно.
Мой палец коснулся щеки Капитана, и я ощутил внутри себя неудержимый всплеск наивного восторга.
– Вау!
Потом мои глаза почему-то переместились на потолок.
– Вау!
Там тоже было интересно.
– Осторожно, – сказал Капитан, придерживая меня за локоть.
Меня снова мотало из стороны в сторону, но на этот раз не из-за головокружения, а из-за избытка чувств.
– Что это? – спросил я.
– Так работает твоё сердце.
– Круто. А что оно ещё умеет?
Капитан заботился обо мне, но мне хотелось идти вперёд и продолжать исследовать новый мир, каким бы он не был. Он отпустил меня. Его рука соскользнула с моего локтя.
– Вау!
Каким-то чудом я наткнулся на прекрасную нимфу. Волосы, кожа, глаза… все было иначе… все было в новинку.
Потом был мужчина.
Потом стеклянный графин.
Плюшевая белка…
Мой мир непонятным образом разросся до невероятных чудес.
#пятый
Я шёл по улице. Был одиннадцатый час ночи. Мое волшебное приключение закончилось. Тем не менее, настроение сохраняло заложенный веществами подъем.
В голове то и дело мелькала беспокойная идея:
«И что теперь? Эликсир счастья не будет вечно течь по твоим венам. К завтраку он выветрится. И как дальше ты будешь решать проблему со своей головой? Вернёшься к книгам?»
Я не знал. Здесь и сейчас мне было хорошо. Тело почти парило. Я дышал полной грудью. Сердцу хотелось присутствовать в данном мгновении, ему хотелось танца. Остальное не имело значения. Вот я и пританцовывал на каждом следующем шаге.
Подойдя к перекрестку, я увидел на другой стороне вывеску «МАСТЕР ШАУРМЫ».
«Мне туда!» – подсказало ниоткуда взявшееся чутьё.
Я не стал спорить.
Единственное, уже заканчивая двигаться по зебре, мне стало немного страшно и неловко.
«А вдруг они что-то подумают?»
Мои внезапные душевные метания были связаны со страхом оказаться раскрытым. Врач с расширенными зрачками шарахается по ночной Москве… ну точно наркоман. Я бы, увидев себя, точно так и подумал бы.
Однако же очень хотелось кушать. Я страстно желал шаурму! И побольше.
В мысли тотчас закрались яркие кулинарные картинки, где зубы откусывают, где зубы впиваются в сочное куриное мясо. И соленый соус стекает по губам, соскальзывает на подбородок…
От такого рот сразу же доверху заполнился слюной. И стало уже не до глупой стеснительности своего внешнего вида. Да ещё и желудок стал изгибать в спазмах.
«Хочу!» – решил я и пошёл к ларьку, а не сразу к дому.
– Здравствуйте.
За приоткрытым окном ларька меня встретил широкой улыбкой высокий статный мужчина в белой тюбетейке.
– Чего желаешь, дорогой? – спросил он.
Позади него на красочном табло висел весь перечень широкого ассортимента.
Чебуреки, беляши, курица-гриль, ватрушки, хачапури, шаурма с курицей, шаурма…
Столько всего вкусного. У меня разбегались глаза.
– А с говядиной есть?
– Есть.
Мастер шаурмы был действительно мастером. Он отвечал на мои вопросы не как унылая продавщица из универмага, у которой коты и дети не кормлены. Он говорил так и жестикулировал так, что хотелось не только шаурмы. Возникало желание схватить и утащить к себе домой и его, и весь ларёк с причиндалами.
– А с курицей?
– Есть.
Я в него почти влюбился. Мне хотелось, чтобы он продолжал говорить. Возможно, строгать и крутить. Это был бы самый настоящий парад эмоций, вкусов и ощущений. Но ещё очень хотелось кушать.
– Две таких и две таких, – попросил я.
– Сырный лаваш? Чесночный?
Я думал, захлебнусь слюной.
– И такой, и такой.
– Богатырь!
Нет. Я точно готов был полюбить этого джигита.
– Пять минут!
Громкое обещание бросило мастера шаурмы к ножам. Их звон расценивался мной как симфония Баха. Затем ловкие руки, используя громоздкие пинцеты, буквально жонглировали нарезкой из помидор, огурчиков, салата…
Я отвернулся от всего этого от греха подальше.
За спиной меня встретила ночь. Она была по-осеннему немного пасмурная. Чуть-чуть накрапывал дождь. Но на то она и осень. Зато стало потеплее. Не подмораживало.
Внезапно я вспомнил Кирилла.
«Блин».
И тут и нескончаемый задор, и новизна в ощущениях и чувствах исчезли, словно их и не бывало. Это совсем некстати вернулось мое прошлое. А оно было горьким и печальным. Не было в нем места для радости.
Мое воспитание!
Я долгие годы гордился им, был строгим его почитателем. Считал, что ремень сделал из меня человека. Думал, что если буду строго следовать всем вбитым в меня правила, то все в моей жизни будет хорошо. С хорошими людьми случается только хорошее – это отличный девиз, пока реальность поддерживает эту иллюзию.
– Я умираю?
Этот вопрос я задал примерно полгода назад своему лечащему врачу, когда во время очередного визита он стал изъясняться слишком уж завуалированными фразами. Это было похоже на:
– Свет Венеры попал в болотный газ на двенадцатые сутки от Рождества Христова…
На грамотную научную информацию его слова совершенно точно не были похоже. А я все-таки сам врач и понимаю о чем говорю.
От моего заявления Александр Дмитриевич опешил. Левый глаз стал дергаться, нижняя губа – дрожать.
– Я бы так не сказал…
– А что бы вы сказали?
Я смотрел ему в глаза и ждал правды.
– Вы можете решить мою проблему?
– Нет.
Я ждал правды. Я ее получил. Мышцы в спине немного расслабились.
– Тогда зачем был весь это миллион анализов, как за страховые, так и за наличные средства?
– Я хотел понять…
– То, что у меня отказывает печень и нарастает проблема в поджелудочной, я знал и без ваших анализов.
– В вашем случае все сложно… непонятно…
– Вы Кириллу это тоже сказали?
К тому моменту я устал ходить по коридорам и сидеть под дверьми кабинетов. Я был обозлён. И злость моя била точно в цель, при чем не целясь.
– Что вы себе позволяете?
Александр Дмитриевич подскочил со стула как самая настоящая истеричка. Его руки завертелись в пространстве как неприкаянные рукава огородного пугала. Лоб покрылся обильной испариной.
– Я буду жаловаться вашему начальству!
– Жалуйтесь. Но лучше на себя.
Меня внезапно осенило, что мне больше нечего искать в приемной этого великого специалиста. Его последний совет лечь в больницу и неподвижно ждать прихода смерти не лез ни в какие ворота.
– Вы лучше сами обратитесь к психиатру, – сказал я, вставая со стула и уходя прочь.
Доктор пытался меня остановить. Он кричал мне вслед:
– За последствия вашего отказа от лечения мы не отвечаем. У нас есть все подписи…
– Сходите с ними в туалет.
О, я не вышел. Я вылетел в двери.
Жить!!!
Вот чего я хотел, а не анализов, процедур, информированных согласий…
С другой стороны, что я тогда понимал под этим словом?
Нечто совсем другое, чем сейчас. Аморфное, беспорядочное и неосознанное.
Я не знал как по-другому. Но вся моя внутренняя суть искала этот новый путь. И я помню, как в тот момент сказал себе:
«У меня хотя бы есть немного времени. У Кирилла не было и этого».
Кирилл.
Я снова возвращаюсь к личности этого человека. Мой коллега, друг, спортсмен, душа компании и самый лучший человек в мире однажды ушёл домой с работы, да там и остался. Его нашли мертвым беспокойные друзья, не привыкшие мирится с его долгим отсутствием. А ведь анализы его ежегодной диспансеризации были куда лучше моих.
Это была большая потеря для всех, в том числе и для меня. Он был младше меня на неделю. И именно это сподвигло меня с возросшей настойчивостью начать разбираться в своём длительном плохом самочувствии и не слушать чужие реплики:
– Ты просто устал.
Я не устал.
– Что вы сказали?
Мое тело рефлекторно развернуло в ответ на оклик.
– Что случилось? Вы плачете?
Тень воспоминаний медленно отступила и ощущения в теле вернулись. Среди них оказались влажные потеки на щеках.
– Так ерунда, – сказал я, не желая перекладывать свою боль на такого прекрасного человека, – Аллергия.
Я улыбнулся как смог.
– Не на чеснок? – уточнил мастер шаурмы.
– Нет.
– Тогда мой чеснок выбьет из вас все хвори и болезни.
Он передал мне пакет, а сам снова воспроизвёл свой коронный жест, дающий несокрушимое убеждение, что море по колено, что коры по колено, а мир как колыбель – удобный и безопасный.
– Сколько с меня? – спросил я, принимая пакет.
Теперь я улыбался искренне, по-настоящему.
– Шестьсот рублей, дорогой.
Я потянул тысячу.
– Сдачи не надо.
– Спасибо, дорогой. Удачи и счастья. Заходи ещё, дорогой.
– Обязательно.
Мы расстались. Я пошёл домой. Мастер шаурмы остался продолжать радовать людей.
Мой дом на этот раз остался прежним. Очередная спонтанная смена локации не произошла. Это был своеобразный плюс.
– Слава богу, – прошептал я, оставляя ключи и бумажник в прихожей.
Раздевшись и умывшись, я выложил еду на большое блюдо, отнёс ее в комнату и сел напротив телевизора.
– Хулио, мы в опасности!
– Что нам делать?
– Прыгаем в окно…
Кино продолжилось с того места, где я его в прошлый раз оставил. Много взрывов, погони, стрельба…
Я жил этим многие годы. Ещё вчера мне было невыносимо без этого даже на уровне предположения. И вот сегодня все стало иначе. Я не чувствовал прежнего удовольствия.
– Бежим, Хулио!
– Бросай гранату!..
Глупая, бездарная, жестко ограниченная фантазия. Другого описания сегодня у меня для этого действа не было. Я взял в руку пульт и резко оборвал свое мучение. Экран телевизора потух. Вокруг меня воцарилась тишина.
Впрочем, у меня для счастья ещё была шаурма. Точнее целых четыре.
«Приятного мне аппетита», – подумал я.
С этим внутренним напутствием мои руки развернули первую порцию и отправили ее одним концом в рот.
«Странно».
Я ждал одного результата. Но снова что-то пошло не так. Долгожданный фокус-покус вышел боком.
«Че-то не то…».
Моя челюсть услужливо сместилась вбок, попыталась пережевать жадно откусанный кусок как-то иначе. Так тоже не получилось. Некогда любимый продукт теперь воспринимался отвратительно горьким и чрезмерно соленым.
«Так не пойдёт».
Я вернул еду на тарелку и задумался. В мыслях проступило ценное указание от Капитана не жевать мясо и пшеницу. Я также вспомнил и свой скепсис по этому поводу. Сыр-бор про мясо мне был понятен. В последнее время все поголовно стремились стать вегетарианцами. Я считал это внеочередным заскоком на ниве разложения общественного интеллекта. А вот про пшеницу возник вопрос:
– С фига ли?
– Это генетический яд, созданный пришельцами, – пояснил мне Капитан во время того разговора.
– Из космоса?
– Это как тебе больше нравится.
– Мне нравятся булочки и пирожки.
– Ты предупреждён.
Наркота постепенно выветривалась из моей головы. И я все рациональнее воспринимал окружающую реальность. В ней не было места шуточкам-прибауточкам про анальное зондирование и НЛО.
«Фигня!» – подумал я тогда.
«Фигня!» – подумал я сейчас.
Передо мной лежала отличная еда (так она выглядела внешне). Я потратил на неё деньги (большие деньги). Животное умерло, чтобы меня накормить (плевать, что им был мутант, напичканный гормонами). Мастер шаурмы (а вот его действительно жалко) так усердно старался приготовить этот субпродукт.
«Жалко выкидывать», – таким было мое стандартное резюме.
И, следуя велению этой жалости, я сделал невероятное: мои руки снова потянулись к тарелке.
Каким был результат?
Я жевал около получаса. Медленно, но верно. Морщился, кривился, но не отступал с выбранного пути. В конце концов все, что лежало на тарелке, оказалось у меня в животе. И животу это очень не понравилось.
«Что-то мне нехорошо… интересно почему?»