— Виктор Сергеевич, я пошел в народ, а с тобой мы и после увидимся.
Каждая встреча с ним обогащала: с заражающим оптимизмом рассказывал, где и что видел, с какими замечательными людьми имел дело, советовал, что нужно учесть и поправить, ссылаясь на опыт других соединений флота.
Маленькие маневренные тендеры плавали без охранения, если не считать самолетов, барражировавших над трассой, и кораблей дозора.
На некоторых тендерах мы установили крупнокалиберный пулемет ДШК, но на многих единственной защитой от вражеских самолетов оставалось личное оружие моряков — винтовки. Безопасность корабля, пассажиров и грузов всецело зависела от мужества и мастерства моряков, от умения старшины вовремя уклониться от ударов врага.
Тендеры без передышки сновали между западным и восточным берегами. Команды их стремились к одному: поменьше стоять в порту. Как-то, когда я был в Осиновце, заштормило. Малым судам был дан запрет на выход. И вдруг вижу — на рейде показался тендер. Когда он ошвартовался у пирса, я спросил старшину А. Я. Рыбакова, почему он нарушил запрет.
— А до нас он не дошел, — ответил он, отводя глаза. — К тому же погоды мы не боимся. Куда страшнее простаивать с грузом у пирса, ждать, когда бомбу на тебя сбросят. Да и не выполним взятые на себя обязательства…
Я сурово отчитал Рыбакова, а в душе восхищался им и его людьми.
— Сколько рейсов сегодня сделали?
— Три, — ответил старшина. — Если выпустят, и четвертый одолеем!
Служба на тендерах была несладкой. Люди работали сутками, отдыхая урывками лишь во время стоянки, да и то по очереди — в погрузке они тоже участвовали. В озере их постоянно поджидала опасность. На переходе в Кобону вражеский самолет атаковал тендер старшины Н. Я. Миронова. Старшина получил тяжелое ранение, но штурвала не бросил и довел судно до причала. После госпиталя ему предложили комиссоваться или хотя бы поехать в отпуск долечиться. Миронов категорически отказался и всеми правдами и неправдами вернулся на свой тендер.
Внезапным штормом застигло в озере тендер, на котором находились женщины и дети. Двигатель залило водой, и он заглох. Ветром и течением судно несло к Шлиссельбургу. Враг открыл огонь по беззащитному суденышку. Моряки отдали якорь, укрыли пассажиров в трюме. У борта, обращенного к противнику, сложили мешки и чемоданы, чтоб хотя бы ими защитить людей от пуль и осколков. На спасение тендера мы направили два малых охотника под командованием старших лейтенантов И. И. Воронина и Н. П. Епихина. Малые глубины не позволили им подойти к тендеру. Послали разъездной катер типа «ЗИС» с малой осадкой. Он под огнем подошел к тендеру, завел буксирный конец и передал его на охотник. Оттащив тендер за пределы дальности вражеского огня, моряки с МО приняли людей на борт, разместили в своих маленьких кубриках, обогрели и накормили. Все 46 пассажиров были спасены.
На пути в Кобону тендер комсомольца Владимира Малофеевского атаковали четыре «мессершмитта». Экипаж тендера отстреливался из винтовок. Старшина беспрерывно маневрировал, пытаясь отвернуть от ударов. Все члены экипажа были ранены. Несколько ранений получил и старшина. Как только «мессершмитты» улетели, он, собрав последние силы, спустился в трюм, заделал пробоины в борту, оказал помощь товарищам. И упал без сознания. Моряки все-таки привели тендер в Кобону. В госпитале Владимир Иванович Малофеевский умер — раны оказались смертельными.
Геройски вел себя в другом рейсе командир группы тендеров младший лейтенант Василий Семенович Макаров. Будучи раненным, он ободрял товарищей, помогал старшине маневрировать под вражеским огнем.
Моряки тендеров любили своих командиров и комиссаров, которые сами постоянно выходили в рейсы, обучали своих подчиненных, увлекали их своей самоотверженностью. Среди таких офицеров были командиры и военкомы групп тендеров и мотоботов В. П. Степаненко, А. В. Воскобойников, П. Ф. Мазепин, А. Ф. Маркелов, В. И. Быков, П. Н. Вяткин, П. М. Соболев, Б. М. Белков, Г. Г. Виноградский, А. Н. Петунии, Ф. М. Орлов, Н. Т. Шульга, Т. И. Ведняков, А. В. Сбитнев — всех и не перечислишь.
Задачу по эвакуации населения решали и наши транспорты. Только за июнь транспорт «Вилсанди» под командованием капитана 2 ранга Михаила Осиповича Котельникова перевез из Осиновца 26 тысяч ребят из ленинградских детских учреждений. Штурман отряда транспортов Б. А. Вайнер вспоминает:
«Чтобы ускорить погрузку, пока не налетели вражеские бомбардировщики, все свободные от вахт офицеры и матросы переносили ребятишек на руках. Каждый раз принимали их более тысячи. Самых маленьких просто клали поперек банок (скамеек) вплотную друг к другу, детей постарше усаживали плотными рядами на полу кают и всех верхних помещений. Во время перехода ребят обязательно кормили, укрывали чем только могли — одеялами, шинелями, бушлатами, полушубками».
О настроении моряков в этих ответственных рейсах писал наш поэт командир шхуны капитан-лейтенант А. А. Матавкин:
У всех ладожцев мужество сочеталось с человечностью, с чувством долга перед народом. Ведь они везли на восточный берег самое дорогое — будущее страны, ее детей.
Гитлеровское командование прекрасно знало, что на восток через Ладогу мы переправляем главным образом гражданское население. Но с присущей фашистам жестокостью немецкая авиация особенно рьяно охотилась за этими судами. Позже нам попал документ немецкого генерального штаба: «Фюрер приказал всеми средствами, особенно воздушными налетами на Ладожский район судоходства, подавлять эвакуацию из Ленинграда, чтобы не дать противнику возможности вывозом гражданского населения достичь улучшения продовольственного положения и тем самым увеличить обороноспособность Ленинграда».
Сколько раз уже враг пытался перервать ладожскую Дорогу жизни. Не получилось! Не получится и сейчас. Неистовствует фашистская авиация. Воздушные бои, грохот зениток почти не стихают. А корабли и суда все идут и идут. Никому не сломить героизма наших людей!
Исполнявший обязанности начальника штаба отряда транспортов Владимир Семенович Лупач доложил мне об очередном рейсе транспорта «Ханси». На переходе из Осиновца в Кобону судно атаковала группа вражеских бомбардировщиков. Моряки отбивались от них огнем единственной сорокапятки и двух «максимов». Командир транспорта старший лейтенант Глеб Петрович Коркин умелым маневрированием уклонился от прямого попадания бомб. Но четыре 250-килограммовые бомбы разорвались вблизи судна. Почти вся верхняя команда была поражена осколками. Погибли командир транспорта, его помощник старший лейтенант А. Н. Спорышев, получил тяжелое ранение комиссар техник-интендант 2 ранга И. М. Богданов. Но уцелевшие моряки продолжали вести бой. Рулевой старшина 2-й статьи А. В. Седов с залитым кровью лицом стоял у штурвала и подавал команды машинистам. Он довел судно в Кобону, руководил швартовкой. Транспорт потерял семь человек убитыми и многих ранеными. Но две сотни ленинградских детей без единой царапины были доставлены на восточный берег озера.
Несколько слов о военкоме судна Иване Михайловиче Богданове. Человек большой души, решительный и смелый, он в бою был на ходовом мостике, подавая пример самоотверженности и стойкости. После ранения Богданов долго лечился, его признали непригодным к военной службе. Но он упросил военного комиссара флотилии Л. В. Серебрянникова, чтобы его оставили на Ладоге, пусть на берегу. Богданов стал работать у нас в политотделе. По-прежнему Иван Михайлович был полон жизни и энергии. Однажды он один на шлюпке отправился на отдаленную зенитную батарею, чтобы вручить партийные билеты молодым коммунистам. В это время в воздухе появился вражеский самолет. Сделав несколько заходов над одинокой шлюпкой, фашист прошил ее пулеметными очередями. Так мы потеряли чудесного человека, одного из лучших наших политработников.
А транспорт «Ханси» неутомимо бороздил воды озера под бомбами и снарядами. Вскоре он снова выдержал тяжелый бой с пятью «юнкерсами», напавшими на него на середине малой трассы, вне досягаемости наших береговых зенитных батарей. Снова до последней возможности били по врагу артиллеристы и пулеметчики, сбивая самолеты с боевого курса, и снова бомбы рвались поблизости и осколки пробивали борт и надстройки. Транспорт опять понес тяжелые потери. В том числе мы лишились нового командира корабля старшего лейтенанта Ивана Сильвестровича Михайловского. В командование вступил его помощник лейтенант Алексей Николаевич Суханов, получивший несколько ранений. Он привел транспорт в Кобону.
Редкий день у нас обходился без потерь. В Осиновце нам на каждом из шести причалов пришлось развернуть фельдшерские пункты, которые принимали раненых с прибывших кораблей, немедленно оказывали им первую помощь и эвакуировали в госпиталь. Медико-санитарное отделение Осиновецкой военно-морской базы возглавлял военврач 2 ранга Л. М. Заборский — хороший организатор. Ему и его подчиненным всегда было много работы.
В конце июля для нас выдался, пожалуй, самый тяжелый день. В бухте Новая при выгрузке боеприпасов произошел взрыв. Мы сразу потеряли девять тендеров и три мотобота, снесло настил причала и все расположенные поблизости строения. Было много раненых и убитых. Первыми к месту взрыва прибежали наши медики. Они не думали о том, что на пирсе все горит, что в любой момент могут произойти новые взрывы. Медики оказывали помощь раненым, тушили пожар. Вслед за ними прибыли офицеры и матросы аварийно-спасательной группы, подразделений базы, бойцы рабочего батальона. Прежде всего стали оттаскивать ящики с боеприпасами и пакеты с взрывчаткой подальше от пламени. Среди завалов и горящих строений провели санитарные машины водители В. И. Бурдасов, М. И. Рябьянец и И. Н. Корнюхин. Погрузив раненых, они отвезли их в Ириновский госпиталь.
Л. М. Заборский припомнил такой эпизод. К разрушенному пирсу буксир подвел горящий тендер. С буксира кричали, что тендер не только горит, но и тонет. Раздумывать было некогда, медики спрыгнули на палубу. От жары нечем было дышать. Сбрасывали горящие ящики за борт, остальные подавали на причал. Когда пришла помощь, занялись ранеными и обожженными.
— Управились с ними быстро. Но одного из раненых оторванный кусок борта накрыл, как одеялом. Извлечь его можно было только отогнув стальной лист. За него уцепились несколько человек — чуть-чуть подался. К счастью, ноги пострадавшего были открыты. Тянули изо всех сил. Знали, что причиняем человеку страшные мучения, но другого выхода нет — тендер все больше наполняется водой. Все-таки успели спасти матроса.
Успешно преодолевать тяжелые испытания ладожцам помогала всесторонняя и непрерывная партийно-политическая работа, которую вели политорганы, партийные и комсомольские организации.
В составе флотилии было очень много малых судов с малочисленными экипажами. Командовали тендерами, мотоботами старшины, а то и краснофлотцы. Важно было у каждого из них развить чувство личной ответственности за корабль, за успех каждого рейса, за воспитание подчиненных. Суда почти все время находились в плавании. Сотрудники политотделов флотилии и баз, политработники соединений и подразделений тоже редко бывали на берегу. Они постоянно находились на кораблях, беседуя с матросами, изучая и распространяя передовой опыт.
Хотя партийные и комсомольские собрания в таких условиях созвать было трудно, все же они проводились систематически. Протекали собрания по-деловому, на них решались актуальные и конкретные вопросы, связанные прежде всего с перевозками грузов.
На соединениях, кораблях и в частях были созданы агитколлективы из коммунистов и комсомольцев. Агитаторы разъясняли морякам обстановку на фронтах, рассказывали о положении в Ленинграде, читали сообщения Совинформбюро, увязывая все это с задачами флотилии, корабля. Они беседовали на боевых постах, в кубриках, на палубах, на пирсе. Их не смущало, что слушателей подчас было всего двое или трое. Широко практиковались индивидуальные беседы, и, как мы убедились, это был действенный метод агитации в таких условиях. В бою агитаторы действовали личным примером. Все они были отважными и мужественными бойцами.
Исключительное значение приобрела печатная пропаганда. Наша флотильская газета «За Родину» поступала на каждый корабль, в каждое подразделение. Страницы ее были заполнены материалами о героях сегодняшнего дня — об экипажах, перевыполняющих план перевозок, о матросах и старшинах, отлично овладевших специальностью и обеспечивающих бесперебойную работу техники, о зенитчиках, надежно прикрывающих корабли с воздуха. Коллективом редакции руководил талантливый журналист капитан П. В. Бочкарев, умевший сделать газету интересной и злободневной. Работники редакции участвовали в издании многочисленных листовок и плакатов.
Большой популярностью на флотилии пользовался агиткатер. Здесь была хорошо оформлена наглядная агитация, пропагандировавшая не только традиции, но и нынешние героические дела моряков флотилии. На катере имелся свой агитколлектив, члены которого выступали с лекциями и беседами на кораблях, батареях, на отдаленных постах наблюдения и связи. Снабдили мы агиткатер и кинопередвижкой. Моряки могли посмотреть последнюю кинохронику, кинофильмы. Впрочем, катер обслуживал не только моряков и речников, но и армейские части, дислоцированные вдоль рек и каналов.
С каждым месяцем темп перевозок нарастал. Большую роль сыграли баржи-паромы, переоборудованные из нескольких железных барж. На их палубах проложили рельсы, куда прямо с пирса заходили паровозы и груженые железнодорожные вагоны. В порту назначения вагоны выкатывались на железнодорожную ветку, а на паром загружались новые вагоны. Это делало ненужной перевалку грузов с железной дороги на суда и обратно. За навигацию паромы совершили более 400 рейсов, переправляя каждый раз в среднем десять вагонов.
Начальник Осиновецкого порта А. Я. Макарьев предложил и осуществил смелое новшество — переправлять через озеро железнодорожные цистерны на буксире пароходов. С этой целью в бухте Гольсмана и в Кобоне были сооружены специальные слипы с рельсами, уходящими в воду. Цистерны по ним спускались в озеро, сцеплялись по 8–9 штук, и буксир тянул их на противоположный берег. Запас плавучести позволял порожним цистернам хорошо держаться на воде. Таким способом мы перебросили через Ладогу десятки цистерн, в которых тогда очень нуждался наш железнодорожный транспорт. О том, какое значение придавалось паромной переправе и переброске по воде железнодорожных цистерн, можно судить хотя бы по тому, что за этими необычными рейсами внимательно следил А. А. Жданов.
Военный совет Ленинградского фронта дополнительно к плану перевозок обязал нас отбуксировать для Ленинграда 200 тысяч кубометров леса, поступавшего в устья рек Паша, Сясь и Свирь. Дело это было очень трудное. Сначала бревна буксировали в плотах, Но в штормы нередко плоты разбивало. Пришлось лес перевозить в баржах. И только когда в строй вступил Кобонский канал, соединивший Шлиссельбургскую губу с Новоладожским каналом, плоты стали выводиться по нему на малую трассу, что позволило нам не только выполнить, но и перевыполнить задание.
В бухте Морье был организован специальный приемный пункт. В любое время суток, независимо от состояния погоды, как только поступал лес, его немедленно выгружали на берег. Это делали ленинградцы, в большинстве своем женщины. Они же работали и на разгрузке барж с углем. Здесь были представители ленинградских заводов и фабрик, студентки, служащие, домашние хозяйки. Работали они с величайшим энтузиазмом. А на восточном берегу озера и по берегам рек Паша, Свирь, Сясь столь же самоотверженно трудились на заготовке и погрузке леса девушки и женщины окрестных сел и поселков.
С особым чувством ладожцы перевозили через озеро подарки ленинградцам, а они поступали со всех концов страны. Союзные республики и некоторые области посылали их целыми эшелонами. В качестве подарков присылали и живой скот: лошадей, коров, овец. Ох, и беспокойный был это груз! Всего за навигацию мы переправили более 16 тысяч голов скота.