Бездействующий зимой шлюз Староладожского канала превратили в своеобразный сухой док: в него вводили суда, а затем воду выкачивали, и они оказывались на суше. Идея эта исходила от путейцев Приладожского технического участка В. Н. Шурпицкого и Н. Г. Горина. Ее горячо поддержали флагманский инженер-механик нашего отряда транспортов З. Г. Русаков и заместитель начальника технического отделения Н. Н. Шерман. Необходимые работы произвела инженерная служба флотилии под руководством военного инженера 3 ранга В. С. Мельницкого. И теперь небольшие корабли и суда проходили здесь ремонт корпусов, дейдвудных труб, смену винтов.
Как и в прошлом году, главными энтузиастами на ремонте были наши инженер-механики, особенно флагманский механик флотилии инженер-капитан 2 ранга П. С. Касьянчук, флагманский механик охраны водного района инженер-капитан 3 ранга И. И. Карнаух, инженер-механик отряда тендеров инженер-капитан-лейтенант С. И. Стеблянко.
Хорошо помогал нам технический отдел флота, возглавлявшийся в это время инженер-капитаном 1 ранга Николаем Николаевичем Кудиновым.
На кораблях широко развернулось социалистическое соревнование за темпы и качество ремонта. В те дни флотильская газета много писала о матросах В. Н. Григорьеве, А. Н. Соколове, В. Г. Прокофьеве, В. П. Котове, которые внесли ценные рационализаторские предложения и в полтора-два раза перевыполняли норму, о матросе А. В. Шустове, через чьи руки прошли десятки моторов катеров и тендеров, о главном старшине И. В. Панасюке, много труда вложившем в восстановление трофейной десантной баржи, которая вошла в строй наших кораблей под наименованием «ДБ-51».
Наряду с ремонтом шло и перевооружение кораблей. На канонерских лодках устанавливались орудия более крупных калибров, более дальнобойные и скорострельные, на многих других кораблях ставились новые зенитные автоматы. На канонерских лодках «Нора» и «Бурея» взамен снятых 76,2-миллиметровых установок, а на «Селемдже» взамен 100-миллиметровых орудий установили по две 130-миллиметровые пушки, зенитные средства пополнили двумя 37-миллиметровыми автоматами. На канлодке «Бира» ее две «сотки» переставили на новые, более надежные фундаменты, добавили третью. На всех канонерских лодках появились новые приборы управления стрельбой, были переоборудованы артиллерийские погреба и системы подачи боеприпасов к орудиям. Перевооружение кораблей усиливало их огневую мощь, что очень важно при выполнении основной задачи канонерских лодок — стрельбы по берегу. Работами по перевооружению кораблей непосредственно руководили флагманский артиллерист флотилии капитан 2 ранга Г. Н. Слизкой, дивизионный артиллерист канонерских лодок Н. И. Яркий и начальник артиллерийских мастерских Н. И. Новиков. Неоценимую помощь оказали нам наши верные друзья — рабочие Балтийского завода имени Серго Орджоникидзе во главе с инженером А. М. Косачом.
Корабли были усилены и средствами связи, на многих из них установили более совершенные радиостанции. Хватало хлопот и со старыми рациями. Начальник радиомастерских лейтенант Валериан Осипов и его подчиненные работали без отдыха, пока не привели в порядок всю радиоаппаратуру, что было непросто, если учесть постоянную нехватку запасных частей.
Значительно облегчила зимний судоремонт щедрость энергетиков. ВолховГЭС выделила нам дополнительно электроэнергию. Это позволило отказаться от многих прожорливых и ненадежных движков, которыми мы раньше пользовались.
Одним словом, в эту зиму ремонт не выматывал моряков, как в прошлом году. У нас оставалось время для учебы, для налаживания всей боевой службы.
Мы смогли значительно больше внимания уделить тактической и оперативной подготовке офицеров, изучению боевого опыта, анализу наших успехов и промахов. Детально рассмотрели вопросы взаимодействия — в масштабе соединений, разнородных тактических групп, флотилии в целом, а также взаимодействия ее сил с войсками приозерных армий и военно-воздушными силами флота. С учетом накопленного опыта заново проверили, как укреплены наши военно-морские базы Новая Ладога и Осиновец, делая упор на противодесантную оборону побережья.
Между прочим, этой зимой мы применили новшество — при охране водного района главной базы сформировали аэросанную роту. В нее входило шесть боевых и трое транспортных аэросаней. Они успешно несли подвижный дозор на льду, перебрасывали бойцов для усиления отдельных пунктов обороны. Кроме того, аэросани часто использовались для высадки разведчиков на берегу, занятом противником. Применение аэросаней полностью себя оправдало.
В 1943 году весна началась рано. В конце марта рейд Осиновца уже очистился ото льда. На кораблях подняли пары.
30 марта прекратила действовать ледовая трасса. А еще раньше — 26 марта — канонерская лодка «Шексна» под командованием старшего лейтенанта И. Т. Евдокимова взяла курс на Кобону. И хотя трудный был рейс — у Кобоны путь пришлось прокладывать взрывчаткой, — но «Шексна» прошла. 28 марта сквозь льды на чистую воду пробилась канонерская лодка «Бира». Перед ней стояла задача опробовать после ремонта механизмы, отстрелять новые пушки и проверить артиллерийские прибюры. Вслед за ней 31 марта выбралась на чистую воду «Бурея».
А 4 апреля в Осиновец была доставлена первая баржа с грузом. Ранняя весна не застала нас врасплох.
Командование флотилии обратилось с призывом ко всему личному составу флотилии и пароходства. «Блокада Ленинграда прорвана, — говорилось в этом обращении, — но не снята. Родина снова возлагает на нас почетную, ответственную и благородную задачу — снабжение Ленинграда, фронта и флота всем необходимым для борьбы. Образцово проведем кампанию 1943 года! Поможем Красной Армии и Краснознаменному Балтийскому флоту разгромить врага под Ленинградом!»
Первые дни кораблям и судам приходилось плавать в довольно тяжелых условиях — на озере происходило сжатие и торошение льдов. В это время усилила активность вражеская авиация. Усложняло положение и отсутствие навигационного ограждения — пока лед не сошел, его не поставишь. Выручал опыт, приобретенный за трудные военные навигации. Командиры кораблей и капитаны судов прекрасно изучили район плавания и привыкли к самым сложным условиям.
А испытания начались сразу же. 3 апреля два вражеских бомбардировщика атаковали транспорт «Чапаев», совершавший переход по малой трассе. Лед затруднял маневрирование. Командир транспорта старший лейтенант И. В. Дудников в рупор крикнул артиллеристам:
— Все зависит от вас!
И те старались изо всех сил. Своими сорокапятками они помешали прицельному бомбометанию. Сброшенные «юнкерсами» бомбы взорвались на льду. Осколками ранило пять человек из верхней команды, корабль получил десятки пробоин, но благополучно дошел в Кобону. После этого случая мы перестали выпускать в озеро одиночные транспорты без прикрытия с воздуха.
В апреле и мае над малой трассой неоднократно разыгрывались воздушные бои. В ночь на 28 мая летчик-истребитель Александр Андреевич Трошин, прикрывая суда, сбил два вражеских самолета. Я поспешил к нашим крылатым друзьям и прямо на аэродроме вручил отважному летчику орден Красного Знамени.
В апреле решением Наркома ВМФ дивизионы канлодок были расформированы, и корабли объединялись в отдельный отряд канонерских лодок в составе «Шексны», «Виры», «Бурей», «Норы», «Селемджи» и «Лахты». Командиром отряда назначили Николая Юрьевича Озаровского. К сожалению, в июле мы расстались с ним в связи с переводом его на работу в Москву. Его должность занял капитан 1 ранга Владимир Нестерович Лежава. Это был старый моряк — на флот он пришел еще в 1921 году. По национальности грузин, вырос в Кутаиси. Вот тогда, еще юношами, мы с ним и познакомились. Владимир был немного старше меня, исключительно подвижный, задорный. Своей кипучей энергией он заражал окружающих.
Заместителем командира отряда по политической части был назначен капитан-лейтенант Василий Георгиевич Яковлев. Еще в конце 1942 года политработники получили командные звания, а в марте 1943 года на плечах у всех нас появились погоны. И к тому и к другому моряки привыкли быстро.
Яковлев успел уже показать себя отличным политработником. С первых дней войны он служил на канонерской лодке «Селемджа». Человек это разносторонний: дипломированный судомеханик, инженер-машиностроитель, а перед самой войной окончил Военно-политическую академию. Образованный, думающий, он легко находил дорогу к сердцам людей.
Когда Яковлев представился мне в связи с назначением на новую должность, я ему сказал:
— Василий Георгиевич, командиром отряда к вам назначается Владимир Нестерович Лежава. Это боевой офицер. Он горяч и вспыльчив, но головы не теряет, в бою рассудителен и находчив. Помогите ему.
— Я вас понял, — последовал ответ. — Все, что от меня зависит, постараюсь сделать.
И действительно, новый командир и его заместитель сработались прекрасно.
Военный совет Ленинградского фронта своим постановлением от 26 марта уточнил план перевозок по озеру. Он действительно был выше прошлогоднего. Для обеспечения необходимого маневра нам предлагалось использовать три линии коммуникаций: большую трассу Новая Ладога — Морье, малую Кобона — Осиновец и по Новоладожскому каналу Новая Ладога — Шлиссельбург.
Ранняя весна оказалась коварной. Погода на озере менялась внезапно. Тихо, спокойно, и вдруг поднимается треск и грохот, льдины громоздятся одна на другую.
Нам приказали срочно переправить на восточный берег войска. Сажаем сотни людей на канонерскую лодку «Шексна» и транспорт «Вилсанди» — корабли, испытанные в ледовых плаваниях. Последний вел новый командир капитан-лейтенант Георгий Апостолович Мавула. В качестве обеспечивающего с ним шел офицер штаба отряда транспортов старший лейтенант Б. А. Вайнер, имевший хорошую штурманскую подготовку и опыт плавания во льдах в прошлых навигациях. Вначале все получалось хорошо. «Шексиа» своим прочным корпусом разбивала лед, «Вилсанди» уверенно следовал за ней. И вдруг уже на подходе к Кобоне «Вилсанди» сжало льдом, как тисками. Команда пыталась скалывать лед, взрывать его толом — не помогло. Транспорт сжимало все сильнее, с левого борта на палубу громоздились льдины. Корпус корабля трещал. Появились трещины и разрывы, в них хлынула вода. Вырвало руль. Корабль на глазах сплющивался и медленно кренился на правый борт. Позже Вайнер рассказывал мне:
— Слышно было, как трещал корпус, стонали шпангоуты и созданное добавочное крепление. Корабль весь содрогался, а льды наступали.
«Шексна» пыталась развернуться и оказать помощь транспорту, но и ее затерло льдинами. Стало ясно, что «Вилсанди» — не спасти. Старшему из находившихся на борту транспорта 350 пехотинцев была объяснена обстановка и предложено вывести людей на лед. В сопровождении офицера и матросов с корабля они отправились в Кобону. Сняв ценные грузы и оборудование, сошел на лед и перешел на «Шексну» экипаж «Вилсанди». Последним покинул гибнущий корабль командир транспорта капитан-лейтенант И. И. Магула. И почти тотчас раздался оглушительный треск: громадная льдина продавила борт и втиснулась внутрь корабля. Транспорт стал быстро заполняться водой. Выравнивая крен, он погружался, пока не сел на грунт. Над водой виднелась лишь верхняя палуба.
Канонерская лодка «Шексна», дождавшись перемены ветра и отжима льдов, продолжала путь и благополучно подошла к причалам Кобоны. Резко изменившаяся гидрометеорологическая обстановка на озере явилась причиной гибели транспорта «Вилсанди».
Как правило, метеослужба не подводила нас. Ее прогнозы были довольно точными. Операторы, диспетчеры, командиры кораблей радовались голосу синоптика Голенищевой по радио: «Штормовое предупреждение отменяется!» и огорчались, когда тот же приятный голос оповещал об ухудшении погоды. На этот раз синоптики тоже предупреждали, что погода ненадежная. Но срочность задания вынудила идти на риск.
Потеря «Вилсанди» была для нас очень чувствительной. Это был наш самый крупный транспорт водоизмещением около 600 тонн. Правда, он был старый — постройки 1905 года, с очень слабым корпусом, и уж никак не приспособлен для плавания во льдах. Но на войне не приходится считаться с этим. К счастью, на «Вилсанди» никто из команды и пассажиров не пострадал. Да и сам корабль недолго пробыл на дне. 23 августа 1943 года аварийно-спасательный отряд флотилии под руководством его нового начальника капитана 3 ранга А. М. Субботина поднял транспорт. Моряки корабля, рабочие ремонтных мастерских под руководством технического отделения флотилии быстро его восстановили, и весной 1944 года «Вилсанди» снова поднял Военно-морской флаг. Много инициативы в ремонт корабля вложил флагманский механик отряда транспортов З. Г. Русаков.
Хуже получилось с тральщиком «ТЩ-126». Он погиб в Волховской губе. Погиб со всем личным составом и находившимся на борту командиром охраны водного района главной базы флотилии капитаном 3 ранга П. А. Куриатом (к этому времени он был кавалером уже двух орденов Красного Знамени). На нем же погиб и флагманский минер флотилии капитан 2 ранга Е. Д. Пехарев.
Тральщик под командой старшего лейтенанта Михаила Евстигнеевича Колобова-Подшивалова вышел на Волховский рейд, чтобы уничтожить немецкие противотанковые мины, вмерзшие в лед. Видимо, противник применял их в системе противодесантной обороны. Весной льдины с этими опасными деревянными ящиками вынесло к нашему берегу.
«ТЩ-126» должен был найти и обезвредить вражеские «подарки». И вдруг взрыв — тральщик исчезает вместе со всем личным составом. Что же произошло с «ТЩ-126»? Этот вопрос немного прояснился, когда мы подняли затонувший корабль. У него была пробоина в корпусе, — по-видимому, взрыв произошел, когда командир, заметив мину на льдине, пытался подойти к ней и высадить минеров. Но тральщик какое-то время еще держался на воде. Моряки пытались спасти свой корабль — об этом свидетельствует обнаруженный на верхней палубе тральщика развернутый аварийный пластырь. Вода поступала все быстрее, и корабль затонул. Люди оказались в ледяной воде. Они погибли от переохлаждения.
Когда 15 мая «ТЩ-126» подняли со дна, на его палубе кроме брезентового пластыря увидели толовые шашки весом по 200 граммов с надписями на немецком языке. Значит, наши моряки по крайней мере одну мину успели разоружить.
После соответствующего ремонта «ТЩ-126», как и «Вилсанди», поднял флаг и вновь встал в строй боевых кораблей. Поэтому у меня язык не поворачивается говорить о таких кораблях «погибли». Да, они были затоплены, да, на время они выключились из нашей боевой работы. Так бывает с тяжело раненным бойцом. Но потом, залатав раны, корабли снова встали на боевую вахту, сохранив свое славное имя и свои славные традиции. Корабли наши бессмертны, как наше дело, как труд и подвиги наших людей!
Едва озеро очистилось ото льда, перевозки по нему приняли такой интенсивный характер, какого и в прошлом году не было. Хотя на южном берегу действовала железная дорога, но она находилась под постоянным вражеским огнем, поезда по ней пускали только ночью. К тому же почти после каждого обстрела дорогу приходилось ремонтировать. Ясно, в таких условиях железнодорожникам трудно было обеспечить город и фронт всем необходимым, поэтому перевозки через озеро сохраняли свое значение. Только в апреле, когда озеро еще не совсем очистилось ото льда, ладожцы переправили в Ленинград 54 643 тонны грузов, 18 017 пассажиров, 223 груженых железнодорожных вагона и 98 цистерн.
По большой трассе первый конвой был отправлен из Новой Ладоги в Осиновец только 28 мая. С первого же рейса взял хорошие темпы личный состав транспорта «Стензо». Это было небольшое судно специальной постройки, с одним трюмом, занимающим его носовую и центральную часть. Весной 1943 года в командование транспортом вступил лейтенант Алексей Николаевич Суханов, воспитанник флотилии. В 1941 году, когда он был еще старшиной, мы послали его на курсы младших лейтенантов. Окончив их, он плавал помощником командира «Ханси». А теперь вот стал командиром корабля. На «Стензо» он сразу оказался на месте. Волевой, решительный, строгий и внимательный к подчиненным, он быстро завоевал авторитет. (Воспользуюсь случаем и, забегая вперед, скажу, что в 1948 году А. Н. Суханов по состоянию здоровья демобилизовался. Сначала работал капитаном флота рыбно-промысловой станции, а с 1960 года — бессменный председатель крупного рыболовецкого колхоза имени М. И. Калинина в Новой Ладоге. Алексей Николаевич пользуется большим уважением в городе. Под его руководством колхоз создал собственную верфь, с нее сходят рыболовецкие суда, которые можно встретить не только на Ладоге.)