В то же время мы продолжали пользоваться водной дорогой. Наибольшая тяжесть плавания в ледовых условиях легла на канонерскую лодку «Шексна» и тральщик «ТЩ-100». Маневренная двухвинтовая «сотка», раскалывая тяжелый лед берегового припая, проводила за собой суда через волховский бар. Часто они вместе с «Шексной» спешили на помощь судам, застрявшим на трассе. Вообще-то, «Шексна» только числилась канонерской лодкой; не случайно мы ее позже приписали к отряду транспортов. Это был обычный буксир ледокольного типа, только вооруженный пушками. Командовал «Шексной» старший лейтенант Иван Тимофеевич Евдокимов. Ему уже было за пятьдесят, голову посеребрила седина. Моряки корабля уважали и любили своего командира, в прошлом штурмана дальнего плавания. За плечами Ивана Тимофеевича были тысячемильные рейсы по Атлантическому океану и полярным морям. Его опыт плавания во льдах очень пригодился на Ладоге. Не один корабль он вывел из ледового плена. И в эту зиму он совершил, казалось бы, невозможное — вырвал из заторов полузатонувшую, раздавленную льдами баржу, груженную свежими овощами, и дотащил ее в Осиновец. Спустя несколько дней «Шексна» через сплошной лед отбуксировала баржу с полушубками и валенками для бойцов Ленинградского фронта. Рейс этот осложнялся тем, что корабль давно плавал без профилактического ремонта; на переходе потекли водогрейные трубы котла, пар не держался на марке. Но сознание, что зимнее обмундирование необходимо бойцам фронта, побуждало команду «Шексны» не жалеть сил и идти на любой риск. Всего в 1942 году канонерская лодка «Шексна» провела 262 судна и отбуксировала 62 баржи.
20 января всем кораблям и судам флотилии был дай приказ приступить к зимнему ремонту.
Подводим итоги второй военной навигации. За всю свою историю Ладога еще не знала столь интенсивного судоходства. За эти 194 дня озеро пересекло 21 700 судов. Они перевезли 1 099 700 тонн различных грузов. В Ленинград доставлено 776 600 тонн продовольствия, топлива, боеприпасов и сверх того 16 800 голов скота, более 200 тысяч кубометров леса. Баржи-паромы перевезли 809 груженых вагонов и платформ с танками, орудиями, автомашинами. Ленинградский фронт и Краснознаменный Балтийский флот получили более 300 тысяч человек пополнения. Обратными рейсами из Ленинграда эвакуировано более полумиллиона женщин, детей, стариков, больных и раненых, вывезено 300 тысяч тонн различных грузов, главным образом заводского оборудования и продукции ленинградской промышленности, 271 паровоз, 1620 вагонов и платформ, отбуксировано по воде 98 железнодорожных цистерн.
План перевозок, установленный Государственным Комитетом Обороны, выполнен на 104 процента, план эвакуации населения — на 143 процента.
Ведущее место в перевозках пассажиров заняли транспорт «Вилсанди» (командир капитан 2 ранга М. О. Котельников), совершивший за навигацию 238 рейсов и перевезший 106 481 человека и 6400 тонн грузов; пароход Северо-Западного речного пароходства «Форель» (капитан Н. А. Кузнецов) — 329 рейсов, 66 тысяч пассажиров, 1834 тонны грузов; транспорт «Чапаев» (командир старший лейтенант И. В. Дудников) — 317 рейсов, 59 930 пассажиров и 1378 тонн грузов. Эти транспорты особенно настойчиво преследовала немецко-фашистская авиация. Команды несли потери. Корабли получали серьезные повреждения. Но моряки самоотверженно боролись за их живучесть, за жизнь пассажиров. Мастерски маневрируя, они уклонялись от ударов с воздуха и приводили корабли к месту назначения.
Среди тральщиков почетное первое место завоевал «ТЩ-75» (командир старший лейтенант Ф. Л. Ходов, заместитель командира по политической части старший политрук С. И. Исаев). Он совершил 278 рейсов, перевез 52 тысячи тонн грузов и более 12 тысяч пассажиров. За навигацию тральщик отразил 40 атак вражеских бомбардировщиков. «ТЩ-175» был удостоен переходящего Красного знамени Военного совета КБФ и переходящего Красного знамени Управления Октябрьской железной дороги. Кстати, эта вторая награда тоже не была случайной: тральщик очень часто буксировал паромы с паровозами и вагонами.
За успешное выполнение плана перевозок переходящее Красное знамя Военного совета флота получил и тральщик «ТЩ-176» (командир старший лейтенант С. В. Ефимов, заместитель по политической части Н. Я. Байчиков), который 275 раз пересек озеро, перевез несколько тысяч тонн грузов на своем борту и 18 тысяч тонн на буксируемых баржах, а также более 13 тысяч пассажиров. Этот тральщик неоднократно принимал участие в конвоировании судов.
Такой же награды удостоился экипаж буксира «Буй» (капитан А. Е. Патрашкин), который совершил больше 100 рейсов и отбуксировал сотни барж, доставивших более 55 тысяч тонн грузов.
За навигацию тендеры и мотоботы по малой трассе осуществили 13117 рейсов, перевезли 294244 пассажира и 245 800 тонн грузов.
В этих успехах важная роль принадлежала политотделу и всем политработникам флотилии, партийным и комсомольским организациям соединений и кораблей. Они мобилизовали моряков на выполнение главной задачи. Политотдел флотилии работал рука об руку с политотделом Северо-Западного речного пароходства. Моряки и речники трудились в едином строю, всемерно помогая друг другу.
В своих мемуарах «Утерянные победы» генерал-фельдмаршал Э. Манштейн с грустью писал: «Гитлер надеялся на возможность вынудить Ленинград и его население к сдаче голодной блокадой. Но Советы перечеркнули его планы, организовав снабжение города… — летом с помощью судов, зимой по построенной по льду дороге». В этом с ним нельзя не согласиться.
Ладожцы боролись с врагом огнем своих орудий и тоннами перевезенного топлива и боеприпасов. Поистине титанические усилия требовались от них, чтобы в шторм, стужу, во льдах, под разрывами бомб и снарядов выполнить свою задачу.
За образцовое выполнение задания правительства по снабжению Ленинграда и Ленинградского фронта более 700 ладожцев были награждены орденами и медалями.
Адмирал Флота Советского Союза Иван Степанович Исаков как-то отметил: «На Ладожском озере, чтобы хладнокровно выдержать атаки неприятельских самолетов на тихоходных и медлительных кораблях и сохранить ясную голову для расчетов и управления, надо было иметь какие-то особые нервы и необычайное мужество». И такими качествами ладожцы обладали.
Мы были горды сознанием, что за эту, самую тяжелую для нас, военную навигацию военные моряки, речники, железнодорожники и все те, кто был связан с ладожской Дорогой жизни, не только вырвали Ленинград из тисков голода, но и сумели создать продовольственные запасы и обеспечить Ленинградский фронт и Краснознаменный Балтийский флот всем необходимым для прорыва вражеской блокады.
И вот долгожданный момент наступил. 12 января 1943 года по решению Верховного Главнокомандования в районе шлиссельбургско-синявинского выступа началась наступательная операция войск Ленинградского и Волховского фронтов под условным наименованием «Искра». В 9 часов 30 минут артиллерия двух фронтов во взаимодействии с артиллерией Краснознаменного Балтийского флота и Ладожской военной флотилии начали мощную артиллерийскую подготовку. Сразу после нее при поддержке авиации 13-й и 14-й воздушных армий и военно-воздушных сил флота войска 67-й армии Ленинградского фронта под командованием генерал-майора М. П. Духанова и 2-й ударной армии Волховского фронта под командованием генерал-лейтенанта В. З. Романовского перешли в наступление.
С радостью и волнением следили мы за ходом боевых действий. Войска обеих армий, пробиваясь навстречу друг другу, взламывали вражескую оборону. Вместе с красноармейцами шли в атаку краснофлотцы морской пехоты и морские отряды, выделенные флотилией. Участвовали в прорыве блокады и батареи нашего 302-го отдельного артиллерийского дивизиона. Я уже говорил, что они непрерывно вели борьбу с вражескими батареями, пытавшимися обстреливать малую трассу и наше побережье. Мы к этому так привыкли, что я приказал оперативной службе не докладывать мне об открытии огня, а сообщать лишь его результаты. Но на этот раз я сам приехал на наблюдательный пункт командира дивизиона майора Г. В. Коптева в поселок Морозовка. Наши артиллеристы своим огнем поддерживали наступление войск 67-й армии. Батареи разрушали вражеские объекты в Шлиссельбурге и расчищали путь атакующим при форсировании Невы. Огонь корректировался с наблюдательного пункта 409-й батареи на Орешке. Со стен крепости все поле боя прекрасно просматривалось.
302-й артиллерийский дивизион провел в эти дни 140 стрельб, израсходовав 5239 снарядов. Только орудия 380-й батареи старшего лейтенанта В. И. Шалаева в первый час боя произвели 330 выстрелов. Интенсивный и меткий огонь вела 440-я батарея старшего лейтенанта И. М. Смагаринского.
Наши войска уже в Шлиссельбурге, а батарейцы все получают заявки: бьют по вражеским частям, пытающимся контратаковать, и по огневым точкам в глубине вражеской обороны в Марьино, Дубровке.
Через два часа после освобождения Шлиссельбурга я с группой офицеров отправился в город. Шли по маршруту, которым наши войска форсировали Неву. Полыньи, пробитые снарядами и бомбами, еще не затянуло льдом, в них рябит черная вода. Перешли на левый берег. Хотелось осмотреть город, порт, проверить их состояние, а главное, увидеть результаты стрельбы наших артиллеристов.
Город не узнать. Большинство зданий взорвано гитлеровцами. Улицы завалены щебнем. Среди пожарищ торчат обгорелые трубы — все, что осталось от деревянных домов. Вокруг валяются еще не убранные трупы гитлеровцев. Из подвалов со слезами радости выбираются уцелевшие горожане. Оборванные, истощенные, они обнимают, целуют наших солдат. Коптев уверенно ведет нас по улице: во время стрельб он изучил город как свои пять пальцев. Показывает нам доты и дзоты, наблюдательные пункты, траншеи, ходы сообщения и другие объекты вражеской обороны. Они разбиты, распаханы снарядами. Хорошо поработали артиллеристы! В разрушенном доте на берегу канала наши бойцы нашли неоконченное письмо. Автор его эсэсовец обер-ефрейтор Август Вормбехер писал: «Я не могу дальше переносить этот кошмар. Уже неделю бушует над нами ураган огня и стали. Мы совсем потеряли голову… Из крепости (видимо, имеется в виду Орешек. — В. Ч.) они бьют прямой наводкой, как из винтовок. По озеру к ним все время подходят подкрепления, а мы не в силах помешать им. Они, а не мы хозяева положения… Какое ужасное слово — Ладога!..»
18 января наступающие части наших фронтов встретились в районе поселков № 5 и № 1 юго-восточнее Шлиссельбурга. К концу дня от врага было освобождено все южное побережье Ладожского озера. Блокада прорвана!
Город-герой Ленинград никогда не был одинок, он постоянно чувствовал заботу партии и правительства, всего народа. Теперь он еще теснее будет связан со страной, широко расправит свои могучие плечи.
На кораблях, в частях и подразделениях идут митинги. Ладожцы бурно выражают свою радость, клянутся сражаться и трудиться еще лучше.
Прорыв блокады привел к большим переменам на озере.
Еще в ноябре наши боевые друзья — военные строители и железнодорожники поистине фронтовыми темпами начали возводить невиданное доселе сооружение: свайно-ледовую железную дорогу, которая своими двумя колеями, широкой и узкой, должна была соединить оба берега озера. В этих работах участвовали инженерные и железнодорожные войска Ленинградского и Волховского фронтов, метростроевцы Ленинграда и Москвы, тысячи ленинградцев и жителей окрестных сел и городов. Свою лепту вложили и наши гидрографы во главе со старшим лейтенантом X. Н. Мамяном и лейтенантом Е. П. Чуровым. Они исследовали будущую трассу, выбирая наиболее короткий путь, причем с глубинами, не превышающими 5 метров.
Работы на озере велись круглые сутки под воздействием почти ежедневных авиационных налетов. К 18 января было забито 25 тысяч свай, на которые уложено почти 15 километров железнодорожного полотна — половину общего протяжения пути.
С освобождением Шлиссельбурга Государственный Комитет Обороны вынес решение прекратить строительство свайно-ледовой железнодорожной линии через озеро и потребовал приступить к созданию новой железнодорожной ветки Шлиссельбург — Поляна с мостовым железнодорожным переходом через Неву. Эта задача была возложена на 2-е управление военно-восстановительных работ во главе с его начальником генералом И. Г. Зубковым. В узкой полосе прорыва вдоль южного берега Ладожского озера выделенные части немедленно приступили к работе.
Линия фронта проходила всего в 8 километрах. Строили под вражеским огнем. Часто уже сделанное оказывалось разрушенным и все приходилось начинать заново. И все же в небывало короткий срок — за семнадцать дней — были построены железнодорожная линия протяженностью 33 километра, 6 километров станционных путей, временный 1300-метровый свайно-ледовый железнодорожный мост через Неву и мосты через реки Назия и Черная. На правом берегу мост соединялся железнодорожной веткой, идущей от Черной речки к поселку Морозовка. Ширина Невы в этом месте достигает 1000 метров, глубина до 7 метров, скороеть течения — 3 метра в секунду. Все это учитывалось при строительстве.
И вот первый сквозной поезд с продовольствием прошел по новому мосту. Вели его машинист Иван Пироженко, его помощник Виктор Дятлов, кочегар Иван Антонов. На паровозе находились начальник управления военно-строительных работ И. Г. Зубков и уполномоченный Наркомата путей сообщения по Волховскому железнодорожному узлу, заместитель начальника Северной железной дороги В. М. Виролайнен. Мы успели крепко подружиться с ним, встречаясь в Смольном, в Волхове и Кобоне. Когда-то Вольдемар Матвеевич сам был машинистом. Каждый железнодорожник знал его, и он, похоже, знал всех. Во всяком случае, сколько мне ни приходилось видеть его в кругу машинистов и путейцев, он каждого называл по имени.
Бывший машинист стал крупным государственным деятелем — в конце сороковых годов он возглавил Совет Министров Карело-Финской ССР.
7 февраля поезд, украшенный еловыми ветками и громадным алым полотном со словами «Боевой привет шлет Родина героическому Ленинграду!», прибыл на Финляндский вокзал Ленинграда. Тысячи ленинградцев во главе с председателем Ленсовета П. С. Попковым встречали его громогласным «ура» и музыкой оркестров.
Восстановление регулярного железнодорожного сообщения с Большой землей значительно улучшило положение Ленинграда, фронта и флота.
Параллельно с железной дорогой была проложена шоссейная. Она также имела важное значение. Большая часть грузов теперь шла прямо в Ленинград путем более коротким и более надежным, чем лед Ладожского озера.
Враг неистово бомбил и обстреливал новую коммуникацию. На выручку строителям и железнодорожникам снова поспешили моряки. Под руководством флагманского химика флотилии майора Г. И. Ковановского использовались морские дымовые шашки. Дымзавесы ставились с учетом направления и силы ветра. После этого противник уже не мог вести прицельный огонь. Сначала шашки жгли на льду, а когда он сошел, прикрывать мосты стали катера-дымзавесчики.
Над всеми трассами, связывавшими Ленинград со страной, почти ежедневно происходили ожесточенные воздушные бои. Нередко подбитые «юнкерсы» и «мессеры», оставляя дымные хвосты, из последних сил тянули к своим аэродромам, но далеко не всем это удавалось, и они врезались в лед. Несла потери и наша авиация. За зиму 1942/43 года моряки поста наблюдения и связи на маяке Кареджи под командой старшины П. П. Белова подобрали двадцать человек из экипажей восьми наших самолетов, подбитых над ледовой трассой.
18 марта вступил в строй второй железнодорожный мост через Неву длиной 800 метров и высотой 8 метров. Он вырос в 600 метрах от первого, ниже по течению.
Это был свайно-ряжевый мост с дополнительным деревянным настилом для автотранспорта. Первый мост сохранялся как дублирующий и принимал поезда лишь в случаях, когда противнику удавалось вывести из строя новый. Вскоре через Неву пролег еще и автодорожный мост. А когда река очистилась ото льда, навели два понтонных моста южнее Орешка. Все эти мосты действовали до полного снятия блокады города. К сожалению, их пропускная способность все же не могла полностью удовлетворить потребности города-фронта. Поэтому по-прежнему напряженно действовала ледовая трасса, а нас предупредили, чтобы мы готовились к новой навигации.
Третья военная навигация
Зимой 1942/43 года главной задачей флотилии снова был своевременный и высококачественный ремонт кораблей и судов. Трудностей было меньше, чем в прошлом году: и опыт кое-какой накопился, и техническая база стала лучше, а главное — удалось более организованно подготовиться к зиме. Все мелкие суда и корабли, включая катера, мы еще до ледостава подняли на стенку или вытащили на берег. Да и крупные корабли, хотя они и плавали до последней возможности, ни один не оставили зимовать во льдах. Прибавилось у нас мастерских. Одну открыли в поселке Морье. Пусть в неприспособленном, но большом каменном здании, теплом и достаточно светлом. Установили здесь необходимые станки. Новоладожские судоремонтные мастерские развернули свой филиал в деревне Подол вверх по реке Волхов. По сравнению с Новой Ладогой место было сравнительно тихое, вражеская авиация заглядывала сюда редко.