Вскоре мы стали спускаться вниз, к сердцу планеты. Жар, которым дышали недра, обволакивал и проступал на теле каплями пота. Было невероятно душно. Спёртый воздух сжимал грудь, не давая сделать полноценный вдох. Мы спускались в ад.
Здесь, в невероятно раскалённой природной печи, я видела только одно – родное, ярко-голубое небо. Сейчас оно звало меня, обещая покой и безмятежность – то, к чему так долго стремилась душа.
Как часто мы смотрим на небо? Признаюсь, я смотрела редко. Постоянная суета в прошлой жизни не давала возможности оторвать взгляд от грешной земли. Были редки те мгновения, когда я поднимала к небу глаза, рассматривая белые, пушистые облака или яркие, далёкие звёзды. Я не была романтичной. Нет, была, только очень давно – в детстве и беззаботной юности. Но жизнь жестоко сорвала розовые очки, когда мне было семнадцать. Мой любимый человек предал меня. Его звали Генри. Наверное, с тех самых пор я перестала смотреть на небо. Оно мне стало ненавистным. Пустым. Равнодушным. Оно никогда не отвечало на мои отчаянные мольбы, словно насмехаясь над проблемами. И я больше не пускала его в свою жизнь. Оно молчало. Я ненавидела. Но вот, сейчас, впервые за долгое время, я услышала тихий зов. Еле слышный, но настойчивый, он пронизывал душу, заполняя каждую клетку несчастного тела. Он призывал встрепенуться, очнуться от безысходности и что-то предпринять. Сделать рывок. Пусть последний, но попытаться его совершить. Рискнуть всем, оказаться между жизнью и смертью, и будь, что будет… Наверное, именно в этот момент в сознании впервые мелькнула мысль о побеге.
– Чего стала? Заходи!!!
Я отрешённо посмотрела на стражников. Они застыли, злобно уставившись на меня. Я же стояла перед входом в шахту, не делая последнего шага.
Меня втолкнули с такой силой, что пролетев два метра, я упала лицом вниз. Но тело не ощутило боли от падения. В сознании продолжала пульсировать цель – та, ради которой надо жить. Я должна бежать отсюда. Должна вернуться домой. На Землю. И ради этого я сделаю всё.
Дверь с неприятным лязганьем закрылась, и громкое эхо прокатилось в пустоте. Такой странный звук. Словно начало отсчёта.
Я медленно встала. Внизу, среди огня и жара, кипела работа. Десятки землян ковыряли мотыгами крепкий грунт, откалывая куски руды и погружая их в вагонетки. Чёрная сажа, перемешанная с едкой глиной, покрывала полуобнажённые тела. В тусклом свете они казались призраками – нереальными, мрачными, с отблесками пламени на грязной коже. И только тихий стон, срывающийся с пересохших губ, когда тяжёлая плеть надзирателя опускалась на чью-нибудь сгорбленную спину, напоминал, что здесь ещё есть жизнь.
Кто-то схватил меня сзади, бесцеремонно толкая вниз. Через минуту я оказалась рядом с другими рабами. Никто из них даже не посмотрел на меня, опасаясь наказания, и только Шон задержал на мне пристальный взгляд.
Подняв тяжёлую мотыгу, я встала в один ряд со своими товарищами по несчастью. Это были все те, с кем я бок о бок трудилась вот уже два года… Только стало их намного меньше.
– Думал, ты умерла – тихо прошептал Шон, осторожно подвинувшись и усердно откалывая руду рядом со мной.
Это был высокий парень моего возраста, худощавый, но жилистый и крепкий. Его некогда короткие тёмные волосы грязными клочьями свисали ниже плеч, а симпатичное прежде лицо покрывала густая борода и толстый слой копоти. Я познакомилась с Шоном ещё на Земле. Мы вместе учились в школе – я, он и Генри, а потом сражались в последнем бою. И нас с ним, в числе прочих выживших, взяли в плен. Шон был одним из немногих, кому я доверяла.
– Почти умерла – под стать ему тихо вымолвила я – Что с Заром?
Мысль о том, кого жестоко избивали в клетке надзиратели до того, как меня нашёл Мэйр, мучила каждый день. Но раньше я не могла узнать о судьбе несчастного. И только здесь был шанс выяснить правду.
Шон с такой силой сжал в руках мотыгу, что ещё до ответа я всё поняла.
– Не выжил. Эти твари убили его.
Перед глазами возникла пелена, скрывая яркие вспышки ненавистного огня. Сердце больно сжалось, глухо отдаваясь в висках. До последнего я надеялась, что Зар выжил. Он был замечательным человеком – добрым, честным, справедливым… Он был хорошим другом. А теперь его нет…
– Они за всё ответят – прошептала я, сжав зубы до хруста – За всё…
Резкий свист прорезал душный воздух. Плеть надсмотрщика взвилась, подобно змее, опустившись на мою спину. Не ожидая удара, я упала на одно колено.
– Вставай!!! – заорал один из свертов, подходя ближе – Давай работать!!! Молча!!!
Руки конвульсивно сжали мотыгу. Сознание пылало, шепча о самоубийственном порыве. На миг я представила, как сейчас развернусь и наотмашь ударю тяжёлым инструментом врага. Я смогу вонзить острое железо ему в горло. Смогу убить его прямо сейчас. И пусть для меня уже ничего не будет, и жизнь оборвётся с невероятной скоростью, смерть ненавистного существа успокоит бунтующую душу.
– Не надо – еле слышно прошептал рядом Шон. Он словно прочитал мои мысли, вернув к реальности.
Я перевела на него затуманенный взгляд, тихо вздохнув. Инстинкт самосохранения перевесил на этот раз. Я медленно выпрямилась, пытаясь выбросить из головы недавний порыв. Руки начали привычно, словно на автомате, разбивать твёрдый грунт, выполняя прямое предназначение раба. Попытка бунта стала затихать в мятежном мозгу. Но я верила, что скоро не нужно будет её сдерживать.
Глава 6
Три следующих дня ничем не отличались друг от друга. Мы работали по двадцать два часа в сутки, а затем возвращались в тесные клетки. У каждого она была своя – изолированная тюрьма на время короткого сна. Это очень осложняло общение между нами. Вернее, его практически не было. Разговаривать во время работы нам не разрешалось. Единственное время, когда мы могли немного пообщаться – моменты приёма пищи. Нас кормили два раза в день, загоняя в большую комнату. Она была грязной и обшарпанной, да и находилась недалеко от спуска в шахту. Но именно там у нас было пятнадцать минут на обед и ужин. Именно там мы могли обмениваться короткой информацией, пока надсмотрщики ослабляли своё пристальное внимание.
Конечно, попытка организовать побег в таких условиях была приближена к нулю. Только меня это не останавливало. Я твёрдо решила, что должна попытаться. Даже, если потерплю поражение. Другого выхода для себя я не видела.
Я не знала, как смогу бежать. Конечно, в одиночку было не справиться. У меня были друзья, но я не уверена, что у них хватит сил. Они сломлены, измотаны, почти уничтожены. Но иногда в их глазах – уставших и потухших – я видела искры борьбы. И тогда я понимала – вот оно. Вот то, что ещё осталось в каждом из нас – жажда свободы.
В нашей шахте, одной из многих на этой планете, было двадцать восемь человек – девять женщин и девятнадцать мужчин. Надо переговорить с каждым, чтобы выяснить настроения и страхи. Узнать у всех, что они думают по поводу моей безумной затеи. Только действовать предстояло очень осторожно. Во-первых, чтобы ни о чём не догадались сверты, а во-вторых – чтобы никто не захотел мне помешать. Дело в том, что среди землян были такие, кто мог предать ради лучшего отношения к себе или за возможность более лёгкой работы. И именно они были моей главной проблемой.
Сегодня я сообщила Шону о своём плане. За обедом мы сели есть рядом, но чуть подальше от остальных. Шон был первым, кому я решила довериться.
– Это невозможно! – выпалил он, замерев. Его рука, в которой он держал ложку, застыла над отвратительной похлёбкой – Ты понимаешь, что говоришь?
– Конечно. Я ещё не сошла с ума – обиженно прошептала я.
– Извини, но как раз наоборот. Это самоубийство!
– Я так не думаю. Если всё правильно рассчитать, у нас получится. Сверты думают, что мы на это неспособны. Они относятся к нам, как к малоразвитой расе, подавляя нашу волю жестокостью. Они уверены, что мы смирились. Но это не так.
Шон не сдавался, пытаясь меня отрезвить.
– Они не настолько глупы, чтобы позволить нам сбежать. Пребывание у сверта, который тебе помог, лишило тебя рассудка.
Я покачала головой. Если мне не удасться убедить Шона – единственного настоящего друга, всё будет напрасно.
– Именно из-за этого сверта я поняла, что сбежать можно. Он мне кое-что рассказал. Посмотри, тут нет датчиков слежения, всяких камер наблюдения и прочей ерунды. Но ведь мы оба знаем, что этого добра у них много. Почему же не использовать его здесь?
Казалось, уверенность Шона в моей чокнутости пошатнулась.
– Не знаю… Может, мы их просто не видим.
– Нет. Их просто здесь нет. Нас считают стадом баранов, для контроля над которым достаточно пастухов. Что может сделать этот баран, если он в надёжном загоне? Ничего. Только то, ради чего его держат. О каком побеге могут думать земляне? Вот как считают сверты. Вспомни, как мы относились к рабам на Земле. То же самое происходит и здесь. Достаточно решёток и надсмотрщиков.
Шон поморщился, отодвинув от себя тарелку.
– Твоё сравнение с рабами на Земле очень кстати…
– Да. Мне о нём сказал Мэйр – тот сверт, который меня лечил. Но дело не в этом. Именно потому, что от нас никто не ждёт сопротивления, у нас всё получится.
Шон молча уставился на стол. Его аппетит пропал из-за зажженной глубоко внутри искры света.
– Всё равно это невозможно. Даже, если у нас получится поднять бунт и перебить этих тварей, и допустим, мы сможем сломать замки и оказаться наверху, что дальше? Как мы сбежим с этой планеты? Нас убьют раньше, чем мы вдохнём чистый воздух.
Так, всё так. Он верно говорил, но я не собиралась сдаваться.
– Я думала об этом. Ты всё правильно говоришь, только у меня есть идея. Помнишь, когда сверты впервые прилетели на Землю? Мы приняли их, как друзей. Мы обменивались информацией относительно развития наших рас и достижений.
– Конечно, помню. Я ведь тогда учился в университете космических технологий. Помню, как с преподавателями разбирали устройство их кораблей.
– Вот именно! Ты же лётчик! Ты сам говорил, что летал на их кораблях ещё до войны! Значит, ты сможешь управлять одним из них!
Я понизила голос. Моё возбуждённое дыхание срывалось, а губы невероятно дрожали.
– Я знаю, где стоит корабль – заговорщицки прошептала я.
Шон несколько секунд пристально смотрел на меня. Я видела в его взгляде вспыхнувшую надежду, сомнения и что-то ещё. Но внезапно он сник, опустив голову.
– Дэйри, это не совсем так. Да, я летал на кораблях свертов, и по-правде сказать, их устройство немногим отличается от земных. Но это было на Земле. На её орбите. Не за пределами и не в космосе. Я не уверен, что смог бы справиться с их кораблём в этих условиях.
Да, я подозревала, что он может ответить такое. Но другого выхода у нас не было. Я порывисто взяла Шона за руку, не сводя с него глаз.
– Ты – наша единственная надежда. Только ты. Никто здесь не сможет даже попытаться взлететь. Никто, кроме тебя. Но… если ты боишься не справиться, тогда забудь всё, что я говорила. Без тебя никакой план не сработает, потому что улететь с этой планеты можно только с тобой.
Карие глаза Шона вспыхнули негодованием.
– Я не боюсь! – выдернув руку, поспешно прошипел он – Никогда не смей обвинять меня в трусости! Только одно дело рисковать своей жизнью, и совсем иное – жизнью других. А что, если твоя вера в мои силы окажется напрасной? Что, если я не смогу взлететь? Ты понимаешь, что нас всех убьют немедленно! Думаешь, все эти люди готовы пожертвовать будущим ради нелепого шанса?
Шон обвёл присутствующих быстрым взглядом. Они наспех заканчивали есть, поспешно проглатывая последние крохи.
– У них здесь нет будущего – тихо вздохнув, пробормотала я – Как и у нас. Ты сам это прекрасно знаешь. Мы всё равно умрём, рано или поздно. Но я предпочитаю умереть с надеждой на успех, в попытке к бегству, а не оказаться забитой до смерти кнутом во время работы.
Шон молчал. Я не знала, достучалась ли до его сердца, или моя отчаянная идея обречена на поражение уже сейчас. Но я очень надеялась на первое.
– На выход!!! – заорал один из свертов, громко стукнув по железной доске.
Все, как один, быстро встали, поспешно направившись к двери. Задерживаться нельзя. Иначе кнут снова пройдётся по чьей-то спине.
*******
До вечера я напряжённо ждала ответа Шона. Во время работы я старалась держаться от него подальше, понимая, что решение он должен принять сам. Всё, что от меня зависело, я сделала. Если он откажется, буду действовать в одиночку. Да, тогда шансов на успех у меня почти не останется, но я всё равно не сдамся. Теперь нет. Ни за что.
Когда смена закончилась и мы, измученные и уставшие, побрели к клеткам, Шон сам подошёл ко мне. Я напряжённо ждала, одновременно чувствуя вкус страха, надежды и отчаянья на запёкшихся губах.
– Хорошо – тихо прошептал он, чтобы надзиратели нас не услышали – Я согласен. Попробую собрать команду таких же сумасшедших, как мы. Или сбежим, или умрём вместе. Третьего не дано.
С души свалился огромный камень. Стало настолько легко, что я готова была вернуться к работе. За спиной будто выросли крылья, поднимая меня к облакам.
– Спасибо – вырвалось у меня – Я надеялась на твоё согласие.
Шон угрюмо кивнул, предусмотрительно отходя в сторону. Один из надсмотрщиков внимательно рассматривал нас, угрожающе потянувшись к кнуту. Но мы уже оказались возле клеток, и поспешно зашли в них, услышав лязганье тяжёлых замков на дверях.
Я вымученно села на пол. Шон согласился – это главное. Теперь предстояло самое сложное – разработать план побега и собрать команду тех, кто готов рискнуть жизнью ради свободы. Я чувствовала, что и первое, и второе у нас получится, потому что если есть слепая вера в успех, всё остальное преодолимо. Возможно выполнить всё, когда ты веришь. Вселенная снисходительна к смелым. Так учил меня отец. Учила мать. И эта убеждённость сейчас была у меня. Я дышала ею, жила, ощущая в каждой клетке измученного организма.
*******
На протяжении следующих четырёх дней я взволнованно ждала, когда Шон всё разузнает. Я знала, что всем предстоит испытать эту панику – смесь сладкой, призрачной надежды и липкого страха смерти. Шон категорически запретил мне вести разговоры о побеге с другими, обещая выведать всё самостоятельно. Говорил, что риск слишком велик, чтобы вдвоём одновременно тормошить людей. Я не сопротивлялась, полностью ему доверяя. Сама же я пыталась придумать план, который помог бы нам совершить невозможное. Отчаянный, безумный замысел, открывающий путь к свободе.
– Слушай – на пятый день тихо произнёс Шон, усаживаясь поближе ко мне в столовой – Я всё узнал. Вот только… новости не радостные.
Я напряжённо ловила каждое слово, сцепив от волнения зубы.
– С нами пойдёт только восемь человек. Увы, больше никто рисковать не хочет.
Моё сердце упало.
– Только восемь? А как же остальные?
Шон покачал головой, уставившись перед собой в одну точку.
– Боятся. Одни уверены в поражении, другие якобы слышали, что сверты собираются перевести всех на более лёгкий труд. Скоро прибудет новая партия рабов с Земли. Мы уже вымучены, плохо работаем. Нас хотят заменить.
– Что за бред? Какой лёгкий труд? Если нас и заменят, то просто убьют. Сверты никогда не сделают нашу жизнь легче.
– Я тоже так думаю. Но убедить в этом остальных не смог. Так что – всего нас десять. И надо поторопиться, пока не передумали и эти.
Я лихорадочно соображала. Всё это было неправильно. Я до последнего надеялась, что у нас будет большое численное преимущество перед врагом. Ведь надзирателей немного, около пяти. Если бы все объединились и напали на них, всё могло получиться. Но всего десять человек… Это так мало…
– Ну что же… – задумчиво сказала я, проведя рукой по вспотевшему лбу – Значит десять. Наверное, так угодно судьбе.
Шон вздохнул.
– Хотел бы и я так верить в судьбу, Дэйри. Но боюсь, мы не справимся.