– Доктор! – мама подбежала к нему ближе.
– Вы родители Камиллы Бариновой?
Мама лихорадочно закивала.
– Я Владимир Гордеев. Я бы хотел поговорить с вами в своём кабинете.
Мама всхлипнула, а папа приобнял её и спросил:
– Что с нашей дочкой?
– На данный момент её состояние стабильное. Но мне хотелось бы поговорить с вами. – Доктор указал рукой в сторону, куда они должны последовать за ним. Войдя в небольшой кабинет, Гордеев сел на своё кресло за столом, а мои родители расположились напротив. А я так и замерла на месте, не в состоянии отвести глаз от родных.
– Насколько я понял по отчёту, – начал доктор, скрещивая пальцы на столе, – в момент ухудшения её состояния, она принимала ванную.
– Да, – твердо подтвердил папа.
– Какой промежуток времени она там находилась?
– К чему эти непонятные вопросы? Не это сейчас важно. Я хочу увидеть свою дочь! – Нахмурилась мама. – Объясните, что с ней!
Я покосилась на доктора. И вправду, к чему этот вопрос?
– Ответьте, пожалуйста, – спокойно сказал, седоволосый мужчина, в белом халате. И мама, устало покачав головой и немного подумав, сказала:
– Думаю не больше четверти часа.
– То есть вот, что получается. Она принимала ванну, с запертой дверью. Что значит, рядом с ней больше никого не было. И простите за грубость, утопить её никто не мог. Однако вы нашли её наполовину погруженной в воду. А её жизненные показатели критически снизились. Нам пришлось её реанимировать. А сделав общее обследование, никаких тревожных симптомов мы не нашли. Никаких образований, никаких опухолей, что могли объяснить, почему она впала в кому.
– В кому? – Ахнула мама.
– В кому? – Вторила я ей, и посмотрела на дядю. – Так я и вправду жива? И в чертовой коме?
– Я уже какое-то время пытаюсь тебе это сказать, – выдохнул он.
– Наблюдали ли вы за своей дочерью, какие либо изменения в последнее время?
– О чём этот доктор теперь говорит? – прокомментировала я
– Ты можешь, молча послушать? – проворчал Роман.
Мама и папа переглянулись.
– Мы не совсем поняли вопрос, – сказал мой папа.
– Видишь, не одна я не понимаю!
Владимир Гордеев печально вздохнул, а указательным и большим пальцем правой руки, прижал на секунду виски.
– Вам ещё не приходило в голову, что она сама причастна к этому?
Я?
– То есть вы имеете в виду, – отец громко сглотнул и не смог договорить.
– Что она хотела покончить с собой, – закончил за него доктор. Впервые мне не нашлось, что сказать.
Я посмотрела на дядю, уверена, что выражая тот ещё потерянный взгляд.
– Это правда?
Он приподнял бровь.
– Ты мне это скажи.
Боковым зрением я видела, как мама вскочила с места и хлопнула ладонями по столу.
– Это не правда! Она бы так не поступила!
Но на Гордеева это не подействовало, он оставался, также спокоен.
– Так или иначе, мы имеем только результат и не знаем, что к этому привело. Это лишь догадка того, что могло быть. Вы удивитесь, узнав, как часто подростки прибегают к суициду. Но этот случай действительно необычен. Если бы она только захлебнулась водой, а вы, как я понял, обнаружили её быстро, то она давно бы уже очнулась.
– И долго она пробудет в коме? – Спросила мама.
– В лучшем случае несколько дней. В худшем это может продлиться до нескольких месяцев. Но будем надеяться на лучшее, поскольку она уже может дышать самостоятельно.
Я была в глубоком шоке от всего услышанного.
– Я бы не сделала этого. Я бы не стала. – Прошептала я.
– Но ты невероятно много об этом думала, – послышался рядом голос дяди.
– Я всего лишь хотела, чтобы всё закончилось, – тише прежнего прошептала я.
Глава 5
Кто-то нам делает больно, и мы страдаем. И не желая страдать в одиночестве, мы причиняем боль другим. Эта цепь бесконечна. Боль порождает боль.
Из дневника Камиллы.
Я опустилась вниз, ощутив некое опустошение, и не совсем уверенная в причине этого. Скрестив ноги, я устало вздохнула.
– И что теперь? Полагаю я не могу вернуться к жизни, от чего, заметь, я не особо страдаю. Но, что теперь? Мне сидеть и ждать, пока моё тело испустит последний вздох?
Роман наградил меня гневным взглядом и махнул на небесный телевизор, от чего тот, после соприкосновения с его рукой, развеялся как дым. Я разинула рот.
– Обалдеть! Ты должен научить меня этим трюкам!
Он подошёл ближе и с высоты своего роста пристально посмотрел на меня вниз. Мне пришлось задрать голову, чтобы видеть его.
– Вставай.
Я склонила голову.
– Зачем?
– Ты же не думала, что я так просто буду стоять и смотреть, как ты несправедливо расстаешься с жизнью.
– Ну, что ж, – пожала я плечами, – очевидно, это моя судьба.
– Ты глубоко ошибаешься.
Отчего-то я разозлилась. Я скучала по нему. Я невероятно скучала по нему! И была бы не прочь провести с ним время. И раз уж всё так сложилось, я несказанно рада, что здесь я с ним. А он даже слова мне приятного не сказал, за всё то время, что я здесь! Что за семейка у меня такая! Чёрт, хоть кто-нибудь рад будет меня видеть!?
Я неуклюже поднялась на ноги и, стиснув зубы, проговорила:
– Да что ты хочешь от меня?
Совершенно невозмутимо, он пальцами постучал по моему виску.
– Всё здесь. У тебя в голове. Медицина здесь беспомощна. Лишь сила твоего духа и желание жить смогут помочь тебе вернуться.
– Твои слова звучат, как наставления сэнсэя.
– Я серьёзно.
– Я тоже.
– Очевидно, ты загорелась желанием остаться здесь. Но я попробую изменить твоё решение.
Я закатила глаза. Почему все хотят принимать за меня решения? Неужели я выгляжу настолько глупой и беспомощной?
– А разве ты не нарушишь этим какие-нибудь законы здешнего мира?
– Нет.
– И часто вы тут таким занимаетесь?
– Реже, чем ты думаешь.
– Черт! Да ну нафиг! – Я засияла. – Это означает, что я какая-то особенная?
– Ой, – я прикрыла рот рукой, осознав, что только что сказала. Дядя покачал головой и, посмотрев наверх, пробормотал: "Боже, за что?". А потом резко двинул вперёд. Я быстро сравняла с ним шаг.
– Так, ничего, что я выругалась? Это деяние не преследуется здесь никакими законами?
Он кинул на меня раздраженный взгляд.
– Нет? Ну, хорошо. А ничего, что я черта упоминала?
Уверена, что мне не послышалось, рычание, издававшееся от него. Сам виноват! Если решил "помочь" мне, пусть терпит. Мне даже интересно, что он собирается делать. А в процессе, я могу наслаждаться его компанией.
И так мы шли и шли вперёд какое-то время. Но даже если мы и свернули, я бы этого не поняла. Понятие не имею, как он тут ориентируется. Вокруг один белый свет. Пытаясь успевать за его большими шагами, я поняла, что устала и выдохлась. По-моему, я какой-то неправильный призрак. И эта тишина меня убивала.
Я откашлялась.
– Так значит, рай существует.
– Небеса. Как видишь, существуют. – Роман продолжал уверенно идти и даже не взглянул на меня.
– А есть разница?
– Нет. Но чаще мы называем это место Элизиум.
– Ммм, я плохо в этом разбираюсь, но разве Элизиум это не должно быть местом вечной весны? А здесь, знаешь ли, даже не пахнет весной.
– Это место вечного счастья, – сказал он с улыбкой на лице. Я фыркнула.
– Белые стены могут показаться счастьем только для психа.
– Потому что ты смотришь, но не видишь.
Ладно. Вы никогда не сможете переубедить религиозного фанатика, что он не прав.
– Кстати, а что с Богом?
– А что с ним? – Скучающе посмотрел он на меня.
– Я имею в виду, где он?
– Без понятия, – пожал он плечами. У меня рот открылся от удивления.
– Разве умерев, я не должна была попасть сразу к нему?
– Ты ещё не мертва.
– А когда умру, паду к его ногам?
Он искоса посмотрел на меня.
– Нет.
– А когда случится наша встреча?
Он застонал.
– А когда ты успела стать такой болтливой?
– Мне интересно!
– Все попавшие сюда, невероятно счастливы и безгранично свободны.
– Мне это ничего не объясняет.
Он выжидающе посмотрел на меня.
– Подожди, неужели ты хочешь сказать, что его никто и не видел?
– Большая часть душ попавших сюда, нет. Но все же есть те, кто слышал его голос. Те, кто видел его лик. И единицы тех, кто преклонил пред ним колени. Лишь немногие избранные, и только.
– А ты?
Он помедлил, перед тем как ответить.
– Не уверен, но думаю, слышал его голос.
– Знаешь, все это звучит так, будто он выбирает себе в любимчики, только отличников и тех, кто спас мир. А как же обычный народ? Да уж! – возмутилась я. – И здесь дискриминация.
– Я не был отличником и не спасал мир. Но я слышал его голос. А я самый, что ни на есть обычный.
– Ну-ка, – кивнула я, – процитируй мне то, что он сказал.
– Мы пришли.
– И это то, что он сказал? – ахнула я. – Это какое-то зашифрованное послание?
– Нет. Мы пришли к выходу из этого мира. Или к входу в мир живых. Выбирай сама.
Всё что я видела перед собой, это все те же белые "стены". Но когда Роман протянул руку, перед нами образовалась вертикальная щель, из которой просачивался голубой свет. И снова я с открытым ртом, наблюдала за происходящим. Щель стала увеличиваться и уже две разные стороны раздвинулись, как двери в лифте. И какого было моё удивление, когда я поняла, что эта штука и есть точная копия лифта.
– Лифт, – ахнула я. – Это действительно лифт?
– В один конец. – Он рукой указал на лифт, – проходи.
Вытянув голову, я заглянула внутрь. Очень странный лифт. И выглядит не очень то и надежным. Наверное, потому что он прозрачный. Весь. Но от этого я ещё больше пришла в восторг. Офигеть, как много здесь классных штук. И явно это ещё не всё.
Я откашлялась.
– У меня есть условие. Я войду в этот сомнительный лифт. Пойду туда, куда ты хочешь. Позволю тебе читать мне нотации, о том, как хороша жизнь и что я не должна её покидать. И так далее и тому подобное. Но ты в свою очередь тоже будешь должен мне кое-что.
Он молчаливо приподнял бровь, продолжая слушать меня дальше. А я широко заулыбалась и продолжила.
– Хочу экскурсию по здешним местам. Хочу научиться тем трюкам, которые ты вытворял недавно. Это моё условие.
Дядя смотрел на меня, прищурившись.
– И если я соглашусь, ты попробуешь изменить свое мнение?
– Я попробую, – не раздумывая, ответила я. Попробовать, ведь не значит давать согласие.
Решив на этом, мы вошли в, за неимением другого слова, лифт.
– Сначала нас потрясет, потом полет вниз будет мягким, но лифт начнет набирать скорость и будет казаться, что мы падаем. Не волнуйся так и должно быть.
– Падать? Мы будем падать?
Пока я думала, а не выйти ли мне отсюда, двери лифта сомкнулись, и я проморгала единственный шанс передумать.
И вот лифт тронулся с места. И, как и было обещано, нас затрясло. Глубоко дыша, я встала более устойчиво. Я не боюсь высоты, просто, когда едешь в стеклянном лифте, к стенкам которым боишься прижаться, дабы не выпасть, а за стеклом всё белым белом, как в бездонной пропасти, страх может ненароком и появиться. Ты будешь утверждать, что не боишься высоты, пока не окажешься в угрозе от падения.
Я была напряжена до того момента, пока тряска не закончилась. Серьёзно, выглядела я, наверное, глупо, замерев на месте, держа руки по сторонам для равновесия, будто иду по канату. Да я даже не моргала!
– Все в порядке?
Роман, смотрел на меня, склонив голову. Он совершенно спокоен и разве что не зевает от скуки. Я все понимаю, это не первый раз для него кататься на этом небесном лифте. Но, черт побери, это мой первый раз!
Я откашлялась и встала в более расслабленную позу.
– Да. Пф, все отлично!
Но он не смог скрыть свою улыбку. Хорошо, что не захохотал. Спасибо и на этом.
– Итак, если я правильно поняла, то сейчас мы с небес прямиком направляемся на бренную землю.
Он кивнул.
– Но каким чудом мы попадем именно туда куда нужно? Не получится ли, что мы окажемся, ну не знаю, в Китае?
– Нет.
И это все? Так легко он от меня не отделается. Я выразительно посмотрела на него, на что он закатил глаза.
– Небеса охватывают всю землю. И есть еще множество лифтов, кроме этого. Именно поэтому мы какое-то время шли в поисках одного конкретного.
– То есть, так я могу попасть в любую точку мира, за короткое время!? – Пришла я в восторг.
– А сколько, кстати, нам еще падать?
– Осталось немного. – Он кивнул вперед. – А пока насладись открывающейся панорамой, – и, усмехнувшись, добавил, – если успеешь.
Но пейзаж снаружи все еще оставался белым. И когда собралась спросить, о чем это он, через мгновение от удивления я застыла с открытым ртом. Белый свет сменился невероятными невиданными ранее мной красками. Да у меня даже нужных слов не хватает, которыми можно правильно описать это место. Единственное о чем я могла думать – это космос, мать твою!
Под моими ногами я чувствовала вибрацию. Мы набирали скорость, как чертова ракета. И прекрасный вид за стеклом, становился размытым. Прибывая в шоке, я даже не обратила внимания на бешеную скорость, с которой мы падали. Я стояла, прижавшись ладонями и лбом к стеклу, печально вздыхая и пытаясь хоть немного еще разглядеть самое потрясающее явление, которое мне доводилось только видеть.
Глава 6
Все хотят изменить мир, но никто не хочет измениться сам.
Толстой Лев Николаевич.
Я не почувствовала, как мы приземлились, но поняла это когда двери нашего небесного лифта разомкнулись. И выйдя из него, мы оказались в знакомом мне переулке. Дул весенний ветерок и на секунду я пожалела, что не чувствую его на своей коже.
– Это просто невероятно! – Восторженно, сказала я. Невероятно быстро. Точно. Но не сказать, что надёжно. Лифт то без всяких тросов. Но какая разница, если ты уже мёртв! И обернувшись назад, я больше не застала лифт на своём месте.
– Эээ, надеюсь, ты знаешь, как вернуться обратно?
Меня открыто проигнорировали. Я посмотрела вверх, туда, откуда мы недавно спустились, и меня ослепил яркий солнечный свет. Я зажмурилась, откинула руки в стороны и застыла на месте, ложно греясь теплом солнца.
– Весна, – пропела я. – Но знаешь, люблю я больше осень.
– Идём.
Я закатила глаза. Он серьёзно делает вид, что не слышит меня? Он и раньше при жизни был таким?
Подпрыгивая, я попыталась поспевать за его длинными шагами.
– Космос. Чёрт побери! Я только что видела самый, что ни на есть настоящий космос! А обратно мы возвращаемся тем же путём? Хочу все получше разглядеть.
Дядя оставался, все так же тих. Что это с ним?
– Так какие у нас планы? Пройдемся по воспоминаниям моей потерянной жизни?
– Дай мне свою руку.
Я склонила голову, молча спрашивая "зачем?". От его ответного взгляда мне снова захотелось закатить глаза, но пожав плечами, я вложила свою руку в его ладонь. Но то, что произошло дальше, было крайне странно. В один момент я стояла на дороге, а потом словно щелкнул фотоаппарат, и меня ослепила вспышка. И снова "щелк" и я уже стою в совершенно другом месте. О нет. Нет. Нет! Не здесь мне хотелось оказаться больше всего на свете!
– Моя школа? Издеваешься? Здесь нет ни одного воспоминания, из-за которого я хотела бы жить. Уходим. Сейчас.
Я уверено направилась в сторону выхода, но Роман дернул меня назад, все еще держа меня за руку.
– Нет уж, останься.
Безнадёжно вздыхая, я взглянула на светло зелёные стены школьного коридора. А дядя целеустремленно куда-то повёл меня. И когда я увидела, куда именно мы идём, я затормозила. Но мои тормоза никак не действовали на удивительно сильного призрака, и потому мы все ближе приближались к чертовой двери.