– Но ты должна продолжать дышать.
– Даже если больно?
– Особенно, когда больно.
Из разговоров Романа и Камиллы.
По окончанию уроков, я попрощалась с Лолой, сказав, что загляну к сестре на работу. Ложь. Она предложила подвезти, но я сказала, что хочу прогуляться. Ложь. В последнее время я вообще что-то слишком часто прибегала ко лжи. Сев в такси, я поехала в место, куда очень часто приходила в последнее время.
В получасе езды от нашего маленького городка. В небольшом пригороде. Держа в руке несколько гвоздик, которые купила по пути, я вошла в кладбище, через главный вход. Пройдя уже по запомнившейся тропинке, я достигла нужного места.
Я провела рукой по фотографии на надгробии, вытерев с нее пыль. И на меня уставились улыбающиеся глаза молодого парня. Сегодня, 3-го апреля день рождения Романа, моего дяди. Брата моей матери. Он покинул нас за год до того, как я впервые пошла в школу. Но я отчётливо помнила его и всё ещё скучала. Но, чёрт побери, я ненавижу его за то, что он бросил нас! Меня! Это не было самоубийством. Нет, это было беспечностью с его стороны! Никогда его не прощу! Но мне его так не хватает.
Не уверена сколько прошло времени, после того как я опустилась на колени возле памятника, не сводя глаз от фотографии и беззвучно ранняя слезы. Из оцепенения меня вывели звуки доносившиеся неподалёку. Покрутив головой я увидела справа в нескольких метрах от меня женщину, стоявшую перед памятной плитой. Ещё не успело стемнеть, и я прекрасно могла разглядеть её в чёрном одеянии. Женщину сильно трясло от рыданий и, не сумев удержаться, она рухнула на колени. Её горе изливалось из неё невероятно громко. Возможно, она потеряла мужа, или ребёнка, а может родителя. Но вот в чём во всём этом загвоздка. Разговаривая, она смотрела в небо.
– Ну почему, – кричала она. – Почему ты ушёл!? Почему ты оставил меня!
Она много что говорила, обращаясь к облакам, но из-за её рыданий, я мало что поняла. Есть действительно странные люди. Они хоронят человека глубоко под землёй, а потом смотрят в небо, обращаясь к покойному. Будьте добры, смотрите вниз. Ибо они там, где вы их и оставили. Не думаю, что они как-то могли убежать оттуда, чтобы попрыгать в небе на облаках. Ну, знаете, это всё же труп.
***
Домой пришла я после кладбища, где-то к пяти часам. И выслушивала от мамы бурную речь о том, что я должна отвечать на звонки и предупреждать, что задержусь. Я протяжно вздохнула и подошла к ней.
– Прости мама. Вылетело из головы. Я стала какая-то рассеянная.
Она подозрительно на меня посмотрела. А я направилась к себе в комнату и рухнула на кровать, уставившись в потолок. Апатия составляет мне компанию в последнее время. То есть последние несколько лет. Думаю, из меня вышла бы хорошая актриса, потому что данный факт никому не был известен. В школе меня видят как саркастическую стерву с тяжёлым характером; дома, как эгоистичную непослушную дочь, не желающую воплощать мечты родителей; даже с друзьями я не раскрываюсь полностью, с ними я само веселье. И я уже сама не знаю, какая я на самом деле.
Я чертовски устала от всего. Я буквально не знаю, куда себя деть. Чем я буду заниматься, когда закончу школу? Я даже не знаю, к чему у меня есть перспективы. Ну, по словам мамы, всё, что мне нужно, это найти мужа и родить ребёнка. По её мнению, видимо, на что-то большее я не способна. Да что там, у меня ни разу не поинтересовались о моих предпочтениях, о том чего хочу я. Никому не интересны мои желания, и никто не собирается помогать мне в их достижении! Но и тут всё печально, у меня нет желаний. И так же нет желания, подчиняться их прихотям, о том, как мне следует жить.
С мрачными мыслями в голове и с полотенцем в руке, я пошла в ванную комнату, заперев за собой дверь. Ожидая пока ванна наполнится водой, я уставилась в зеркало. Невзрачные светло-русые волосы ниже плеч запутаны, а большие карие глаза смотрят на меня, будто выражая всю печаль мира. Я пожала плечами, молча говоря отражению: “терпи”. Когда ванна наполнилась горячей водой почти до краев, я погрузилась в неё, оставив на поверхности лишь лицо. Из плеера звучала грустная песня, под стать моему настроению. Проклятье! Я чувствую себя такой жалкой! Вот она я, без желаний, без сил, без чувств. К чему такая жизнь? Не знаю, существует ли там кто-нибудь наверху, который всем здесь заправляет, потому что если да, то он дурак. На кой чёрт поддерживать такую бессмысленную жизнь, как мою? Почему бы просто не прервать эту нить и освободить меня? К сожалению, я не настолько сильная, чтобы сделать это самой. Не буду врать, мысли о суициде часто посещают мою голову. Чаще чем следовало. Но я же чёртова слабачка.
Мои глаза зажмурились и из уголков потекли слёзы, беззвучно капая в воду. Мне больше не хотелось открывать глаза. Хотелось провалиться в темноту. И исчезнуть.
***
Держа корзину с грязным бельём, мама Камиллы подошла к двери ванной комнаты.
– Камилла, ты еще не закончила? Не собираешься выходить?
Когда ответа не последовало, она постучала в дверь. А за дверью лишь слышалась громко включенная музыка.
– Камилла, – стук-стук. – Если еще не закончила, хотя бы открой дверь, я оставлю белье, – стук-стук. – Камилла!
Милана, осознав, что её дочь не отзывается уже почти минуту, бросила корзину из рук и начала колотить в дверь.
– Камилла, почему ты мне не отвечаешь? Камилла!
Милана всё обеспокоенно продолжала звать свою дочь.
– О, боже мой! Ответь же мне, Камилла! – Она продолжала кричать и стучать кулаками.
– Гордей! – Звала Милана от отчаяния, не зная, что делать.
Отец Камиллы был в гараже на тот момент, но бросил все, услышав крик жены, и помчался в дом. Увидев её в слезах возле ванной комнаты, он не мог понять, что случилось.
– Она там, – махала Милана руками. – Камилла там, но она не отвечает, а дверь закрыта!
Гордей, быстро среагировав, выбежал из дома, обратно в гараж, и схватил нужный ему инструмент, который поможет ему открыть дверь. Если не поможет, то он выломает эту дверь, чего бы ему это не стоило.
Ушло пару минут, пока отец Камиллы возился с дверью. Милана не находя себе покоя, стояла рядом, заламывая себе руки. Когда дверь наконец поддалась и открылась, прозвучал крик полный ужаса. Мама Камиллы не могла перестать кричать. И всхлипывая, она закрыла рот рукой. Гордея же увиденное погрузило в секундный шок, но стряхнув боль от представленной картины, он стал действовать. Подбежав к неподвижной дочери, лежащей в ванной и погруженной в воду, он сразу приподнял её голову, проверяя дыхание и пульс. И он с облегчением выдохнул, всё же прощупав еле уловимый намёк на пульс.
– Камилла, – Гордей похлопал её по щекам, но она не подавала никакой реакции. – Камилла, давай же, очнись!
– О боже, о боже, – Милана мотала головой, не веря в происходящее. – Что с ней? Гордей, что с ней?!
– Вызывай скорую!
Милана кивнула и, понимая, что нужно быстрее действовать, не могла сдвинуться с места, всё продолжая смотреть на дочь.
– Скорая! Ну же, быстрее! – Крик мужа вывел её из ступора, и она побежала к телефону. Гордей аккуратно взял дочь на руки и, пройдя в гостиную, уложил её на диван. Прикрыв её полотенцем, который прихватил с собой из ванной, он положил руки на её грудную клетку, делая непрямой массаж сердца.
– «С-скорая» выехала, – запинаясь, сказала Милана.
Из-за действий Гордея, изо рта Камиллы стала вытекать вода. Но она оставалась, совершенно неподвижна. Её губы посинели, а цвет кожи неестественно побледнел. А рядом Милана не могла унять дрожь и всё продолжала плакать.
Отец Камиллы, держался изо всех сил, чтобы хотя бы ему оставаться рациональным и способным помочь своей дочери. Он снова подхватил её на руки, попутно поправляя на ней полотенце, и вывел её из дома. Милана бежала следом.
– Гордей, куда ты её несешь?
– Я сам отвезу её!
Когда он собирался устроить её на заднем сидении своей машины, к дому подъехала машина скорой помощи. Из открывшихся дверей выпрыгнули двое парней, подкатывая носилки. Уложив туда свою дочь, Гордей подтолкнул Милану.
– Езжай с ней, я буду ехать следом!
Как только двери были закрыты, «скорая» рванула с места.
Двое в белых одеждах кружили вокруг Камиллы, проверяя её состояние, а третий быстро задавал вопросы Милане, ответы которые записывал в свой блокнот. Что случилось? Когда её обнаружили? Имя. Возраст. И так далее. Милане было сложно отвечать на какие-либо вопросы, все, что она могла, это смотреть на свою мертвенно бледную дочь. Кое-как она дала всю нужную информацию и весь оставшийся путь, держала за руку своего ребёнка.
Глава 4
– Что ты думаешь о суициде?
Дядя нахмурил свои брови.
– Слабость.
– Не правильно! Слабый человек никогда на это не пойдет. Потому что боится. И я боялась. Ты не представляешь, какая борьба происходит внутри тебя. И это длится вовсе не мгновение, а месяцы и годы. И думаю, в тот момент, когда ты устаешь бороться, и у тебя опускаются руки, это вовсе не означает, что ты ослаб и сдался и поддался своим страхам. Нет. Это значит, что ты потерял интерес и всякую чувствительность к этому миру. Поэтому и повода для борьбы больше не остается, раз нет чувств. И когда ты перестаешь бороться, ты перестаешь и жить.
– Не переставай бороться, – прошептал он.
– Я пытаюсь.
Из разговоров Романа и Камиллы.
Просыпаясь, мне показалось, что я пробуждаюсь от глубокого сна. Сколько же часов я проспала? Чёрт. Минуточку! Здесь что-то не сходится. Я. Не. Спала. Значит, и не могла проснуться. Но, что же я делала…
Я поднялась и села. Может я и не спала, но лежала я на самой удобной кровати в мире. Но стоило мне открыть глаза и у меня появились ещё больше вопросов, нежели ответов. Во-первых, я чуть не ослепла от яркого белого света, но когда глаза привыкли, то поняла что это всего лишь белые стены. И потолок. И пол. И то, на чем я лежала, тоже белое. Не знаю с чего я взяла, что эта была кровать. На вид, будто каменная плита. И, во-вторых, я не имею ни малейшего понятия, где нахожусь.
Я потерла виски.
– Чёрт! Нужно вспомнить и расставить все по полочкам. Помню утро. Школа. Очередной обычный день. Потом я пришла домой и приняла ванную. А после… Стоп! Что было после?
– Белые стены. Я что в больнице? – Я осмотрелась вокруг. Если это и больница, то без окон и дверей.
Я застыла, пытаясь осмыслить очевидное.
– Умерла? Я умерла?
– Именно этого ты и хотела, не так ли?
От неожиданно прозвучавшего голоса я вздрогнула. Я думала, что меня окружают стены, но вот силуэт человека надвигался в мою сторону, и будто шел он по бесконечному коридору. И если это возможно, он казался белее, чем вся здешняя обстановка. Он двигался неспешно, грациозно, уверенный, что всё время принадлежит только ему. Из-за исходящего от него яркого света, я не могла его хорошо разглядеть. Ладонью, создав крышу над глазами, я попыталась его рассмотреть. Но он стоял уже рядом. На худой высокой фигуре был белый костюм, без единой складочки, и который отлично на нём сидел. Белые туфли. Накрахмаленная рубашка, с двумя не застегнутыми пуговицами. И никакого галстука. Никогда. Он всегда их не любил.
Моя рука взлетела ко рту, приглушая всхлип. А вторая рука была занята, прижавшись к сердцу. Я не могла поверить своим глазам. Не могла перестать смотреть на него. Роман собственной персоной, черт меня возьми! Так долго я его не видела. Я всхлипнула, от нахлынувших на меня чувств.
– Ты, т-ты здесь. И если ты здесь, значит, я и вправду умерла.
Он нахмурился.
– Поубавь немного радость в своём голосе.
Я и сама не поняла, что сказала это восторженно.
– Но как? Я ничего не помню!
Мой дядя подошёл ближе. Его глаза гневно смотрели на меня. Отчего мне стало немного неудобно. Он никогда не смотрел так на меня.
– Нужно быть аккуратнее со своими желаниями.
– О чём ты говоришь? И вообще, где я? – Я обвела вокруг взглядом. Но всё оставалось прежним. То есть белым. Чёрт, я даже не могу разглядеть, где заканчивается пол и начинается потолок! – Это и есть рай?
Достаточно скудно. Ну да ладно. Я-то думала, что он и вовсе не существует.
Факт номер 1: призраки и загробная жизнь существуют.
Я начала ходить, осматриваясь, и вытягивая руки, чтобы нащупать стены.
– Так это мой конечный пункт? Здесь я и останусь? А могу я перекрасить стены? – Очередной раз, махнув рукой, я наткнулась на пустоту, – если конечно найду их. Чёрт. Белый совсем не мой цвет.
Меня дернули за локоть, и я удивилась тому, что мне больно.
– Ни за что на свете ты здесь не останешься! Ты поняла меня?
Роман казался по-настоящему зол. На меня? Да что я сделала?
– Ну, знаешь ли, смерть это билет в один конец, – пробормотала я, отворачиваясь.
– Не в этом случае, – выдохнул он.
– Что? – снова посмотрела я на него. Но в ответ он сильнее сжал руку на моём локте, отчего я вскрикнула.
– Какого черта мне до сих пор больно?
– В мире живых твоё тело все еще дышит, вот какого. Или точнее пытается продолжать дышать.
– Мое тело все еще дышит, – прошептала я, пытаясь понять сказанное. Я затрясла головой. – Но почему тогда я здесь? И что вообще со мной произошло? Я ничего не помню!
– Что последним ты помнишь отчётливо?
– Ну, достаточно отчётливо я помню, как принимала ванную, а потом…
– А потом очнулась здесь, – продолжил он.
Я замотала головой.
– Возможно. Я не помню.
Дядя вздохнул и посмотрел на своё запястье. Там оказались часы. Знаете такие маленькие невзрачные цифровые часы. С прошлого столетия. И вдруг они пикнули, о чём-то оповещая. Я усмехнулась.
– Ты ставишь себе напоминания? Позагорать на облачке? Послушать хор ангелов? Или что-то вроде этого?
Ничего не ответив и никак не отреагировав на мой комментарий, он сделал несколько шагов вправо, протянул руку и ладонью прижался к стене. К стене, представляете! Пару минут назад никакой долбаной стены там не было! Под его ладонью загорелись волны синего света, а вскоре свет увеличился в размерах и в том месте начало искриться и, не веря своим глазам, я наблюдала как на уровне моих глаз, появляется картинка и она становится всё отчетливее. И с каждой секундой, то на что я пялилась, становилось всё больше похожим на жидкокристаллический экран гребанного телевизора. А размером где-то с тридцати дюймовым монитором. Моя челюсть затерялась где-то возле ног. Роман начал проводить пальцем по "экрану" и тот среагировал точно тачскрин. Я присвистнула, точнее попыталась. Никогда не умела это делать.
– Поверить не могу своим глазам! Неужели это то, что я вижу?
Я обошла это чудо небесное и поняла, что никакой стены таковой и не было. Эта штука просто проявилась в воздухе.
– Да у вас тут как в фильмах про будущее! – Восторженно выдохнула я. – Что ещё есть?
– Просто помолчи и посмотри.
Ну, так я и сделала. И удивилась вдвойне.
– Ты смотришь сериалы про докторов? Удивляешь.
То, что я видела, нельзя было спутать ни с чем. Больничный коридор.
– Говоря на современном языке, эти действия происходят онлайн. То есть сейчас.
Я нахмурилась, посмотрев на него.
– Что ты хочешь этим сказать?
Скрестив руки на груди, он кивнул на экран. Я фыркнула, скопировала его позу и уставилась на небесный телевизор. Но вскоре, от увиденного мои плечи поникли и, у меня безвольно опустились руки. Двое сидели на лавочке. Женщина плакала, даже не делая попытки остановить слёзы, а мужчина рядом был похож на статую, просто сидя и не двигаясь, лишь крепко сжимая кулаки.
– Мама, – вздохнула я, – папа.
Создавалось впечатление, что сидели они так не малое количество времени. Неожиданно ближайшие двери раздвинулись, пропуская высокого седовласого мужчину. Увидев его, мои родители тут же ожили и встали.