— Чё так мало-то? Стоило так жопу рвать!
— Слышал, что этот придурок сказал? Бизнес толком не успел начать, а тут мы!..
— А, ну да, забыл уже, чёрт…
Выйдя обратно на улицу, мы направились к своей машине – там уже вовсю творилось нечто невообразимое. Наш дружище Трэй, неловко подволакивая раненую ногу и против обыкновения больше взъерошенный и возбуждённый, что-то увлечённо говорил освобождённым девушкам и махал руками, по всей видимости, пытаясь их успокоить, но вместо этого больше устрашал их своим растрёпанным видом и резкими движениями.
— Эй, dog, что тут у вас?
— Да не понимают! — воскликнул Трэй с отчаянием в голосе. — Я им говорю – в фургон идите, а они столпились тут, и ни с места!
— Мы мёртвых боимся! — пропищала Мэри. — Особенно Джия.
— Да чё их бояться?! Они же не кусаются, мать их…
Заслышав это, девушки так и завыли от ужаса, а одна, по виду похожая на немку, перекрестилась и вознесла короткую молитву к небу.
— Так, хватит! — рассердился я. — Мэри, что вы там решили?
— Нам надо в посольство. Джия из Индии, Василика…
— Стэбби, — я обернулся к товарищу. — Отвезёшь? А я давай Трэя к доктору…
— Вот ещё! — недовольно запротестовал тот. — Я тоже хочу в посольство, к девчонкам!..
— Да брось, тебе там явно будут не рады!
— Девочки старине Трэю всегда рады, а, крошки? — с этими словами мой белобрысый кореш напоследок подмигнул компании ещё разок и, горестно вздохнув, с явной неохотой полез в машину.
Стэб отвёл девушек к фургону, и рядом со мной осталась лишь одна Мэри – она зябко поёживалась под сырым осенним ветром, но никуда не уходила, лишь нерешительно переминалась с ноги на ногу.
Я встревожился:
— Ты чего? Почему не идёшь за остальными?..
— Некуда идти, — тихо ответила Мэри.
— Ах да, я ведь забыл, что ты местная… Прости…
Глядя на неё – озябшую, вздрагивающую от холода, я почувствовал себя ужасно виноватым. Не мог я её так оставить!..
— Слушай… — меня вдруг осенило. — А поехали ко мне? У меня всё равно в квартире комната пустует, можешь там пожить какое-то время…
Девушка подняла голову и с каким-то странным выражением поглядела мне прямо в глаза. Чуть заметная усмешка тронула её губы:
— Ну, если ты не против…
— Конечно, не против! — горячо возразил я, почему-то чувствуя вдобавок к своему смущению ещё и стыд, будто я ляпнул что-то плохое. — Ты ничего не подумай… Просто как же так? Не по-человечески…
— …Чё вы там застряли? — донеслось возмущённое из машины сзади. — Гасто! Сам говорил, что меня надо скорее к доктору, а теперь, видимо, хочешь, чтобы я тут кровью истёк!
— Пошли, — сказал я и тронул Мэри за руку.
…Ехали мы молча. Ведущий по радио объявил девять вечера, а затем заиграла музыка – спокойный, мелодичный блюз. Трэй, сидящий на пассажирском месте сбоку от меня, мрачно взирал на то, как на горизонте кроваво-красной полоской догорал закат, а мимо проносились знакомые окрестности Хобокена, Чайна-тауна и Спарклтона. На перекрёстке, ведущем в Локэш, наши пути со Стэбби, который управлял фургоном и вёз освобождённых девушек в посольство, разминулись, и я прибавил скорости – надо было скорее доставить раненого Трэя к доктору Рэну. Покончив с этим, я впервые за весь вечер наконец-то решился заговорить со своей спутницей – при Трэе я как-то стеснялся это сделать.
— Поверить не могу, — я кашлянул, пытаясь скрыть неловкость от явно затянувшейся паузы. — Что ты, Мэри, из Локэша. Вот ведь судьба занесла, да?..
— Да, — эхом отозвалась девушка.
— Ты говорила, что переехала отсюда?..
— Да, мне было два года, когда отец принял это решение, — Мэри помолчала, собираясь с мыслями. — У него был бизнес, причём довольно прибыльный. Он держал табачную лавку.
— Вот как…
— Да. Это бесило наших менее преуспевающих белых конкурентов. Как мне потом рассказывал папа, эти люди всячески пытались ставить палки ему в колёса, а потом и вовсе обвинили его – мол, и лавку незаконно держит, и алкоголем барыжит в обход закона... А один мудак и вовсе сказал, что папа извращенец – якобы показывал непристойные вещи малолетней дочке покупателя, когда тот зачем-то отвернулся. В общем, плюнул отец на всё это дело, собрал нас с мамой и эмигрировал во Францию – в провинцию Шампань, устроился разнорабочим на виноградниках…
Чем больше говорила Мэри, тем горестнее и мрачнее делалось её лицо:
— Отец тогда даже и представить себе не мог, какую страшную ошибку совершил. В тридцать девятом пришли нацисты, а уже через год наша страна позорно капитулировала. Всех евреев, цыган и негров – словом, всех «недолюдей» немцы начали арестовывать и ссылать в концлагеря. Моих родителей тоже арестовали – прямо посреди ночи пришли… Не знаю, каким Божьим чудом мне удалось сбежать. Меня приютили соседи, французская семья, которые потеряли в войне обоих своих сыновей. О жизни в те годы даже вспоминать страшно. Есть было нечего, траву варили, чтобы не помереть с голоду. Уже под конец войны приёмные мои родители погибли – отца убило снарядом в поле, мать надорвалась на заводе… Дядя выгнал из дому, полгода пришлось жить, где придётся. Но это ещё ладно, куда ни шло – не успела война закончиться, а для меня наступила новая беда – поймал какой-то урод, продал за границу за большие деньги… Стала я кочевать по борделям – в Турции, в Иране, в Китае… Потом меня выкупили Триады. Посадили к остальным девушкам, таким же несчастным, как я, и на корабле отправили в США – наверняка к очередной похотливой твари, у которого денег куры не клюют.
Сердце моё обливалось кровью. Третий круг я уже наворачивал по кварталу, но даже не замечал этого – в глазах моих стояли слёзы, и страшные картины войны, которые довелось когда-то видеть и мне самому, обрывками проносились в памяти.
— Знаешь… — мой голос раздался неожиданно хрипло. — Ты не переживай. Главное, что всё это позади…
— Если бы не ты, Гус, — тихо отозвалась Мэри. — Не видать бы мне больше свободы.
Я стиснул зубы.
Машина наша мягко притормозила, и я глухо бросил:
— Ну, вот мы и дома…
…Наскоро состряпав кой-какой ужин, я извинился перед Мэри, а сам отлучился в чулан – мне позарез нужно было срочно успокоиться, к тому же, я хотел порадовать свою гостью бутылкой доброго виски двадцатилетней выдержки, которую я припрятал на особенный случай. Сегодня как раз был такой.
Вернувшись на кухню, я застал Мэри с абсолютно чистой тарелкой – вся еда, что была выложена на ней, была съедена до последней крошки.
— Прости, нас почти не кормили все эти дни…
— Ты что, не надо извиняться! У меня ещё сэндвичи… вот… — я неловко хлопотал у холодильника, выгребая всё, что было внутри – сыр, яйца, пару подсохших корок хлеба и даже сухари к пиву.
Накормив и напоив до отвала Мэри, я решил выпить сам. Виски ударило мне в голову после первого же шота – реальность поплыла, стала приглушённой и неявной, словно мутная вода. Разговаривая, мы с Мэри переместились в район дивана – девушка потом ещё долго плакала, уронив голову мне на грудь и пьяно вытирая слёзы, делясь такими подробностями из своей жизни, которые ни один человек на ясную голову не осмелился бы произнести вслух. Она что-то лепетала о благодарности, о награде, и вдруг я ощутил на своих губах её поцелуй – солёный и влажный от слёз.
Мы занимались с Мэри любовью – долго, исступлённо, после чего обессиленно рухнули на диван и сразу же отключились. Я сам не заметил, как веки мои смежились, сознание провалилось в небытие, и я уснул.
====== Глава XVI “Мэри” ======
Глава XVI. Мэри
Я лежал на диване в гостиной и ловил себя на мысли, что сейчас, в эту самую минуту я абсолютно счастлив. Это было странно, ведь, казалось бы, совсем недавно я потерял семью и лучшего товарища, а последнее время вёл войну с целой бандой, и меня нередко терзали угрызения совести, что я сам ничем не лучше тех бандитов, с которыми воюю. Однако врать я себе не умел, да и не мог отрицать того факта, что было на самом деле – я был счастлив. Более того, мне казалось, будто вместо семьи, которую я потерял, я обрёл новую. Заново обрёл родного человека.
Мэри.
Она лежала рядом со мной на диване, доверчиво уткнувшись в моё плечо худеньким личиком с пухлыми губами, чуть вздёрнутым носиком и копной пышных кучеряшек. Мы вместе, не отрываясь и молча, смотрели телевизор.
Это было невероятно. У меня в жизни никогда не было не то что телевизора – многих вещей, куда более дешёвых и необходимых в хозяйстве! Но я купил его в одночасье, сам не зная, зачем – наверное для того, чтобы порадовать Мэри. Телевизор был дорогой. Он стоил целое баснословное состояние – добротный автомобиль новейшей сборки и то обошёлся бы мне дешевле, чем это чудо техники со здоровенным корпусом и маленьким кинескопом. Конечно, он был не настолько крут, как личный кинозал, который я мельком как-то раз увидал у Эльвирреза, но тоже ничего.
По экрану мелькали картины времён Первой Мировой. Мозг на автомате отметил, что всего полчаса назад в эфире показывали балет, но тут же эта мысль ушла, уступив место другой, более захватывающей меня.
Чувство, испытываемое мною в эту самую минуту, было столь ново, столь непривычно, что я пребывал в растерянности, и в то же время в каком-то томительном и необычайно приятном состоянии. С одной стороны, я, пожалуй, сглупил. Странно было пускать к себе незнакомую бабу чуть ли не с улицы и показывать ей нычку с деньгами. Правда, я всё же потом перестраховался и поспрашивал старожилов с района. И действительно, оказалось, что лет шестнадцать назад был такой негр, которого преследовали, и он свалил из Штатов куда-то в Европу. Словами не передать, какую радость и облегчение я испытал – получается, Мэри меня и впрямь не обманула!..
— Гус!..
Я вздрогнул, разом возвращаясь из всех своих дум к реальности, и столкнулся взглядом с Мэри. Она улыбалась, глядя на меня своими большими и чистыми глазами, и в глубине их я как будто разглядел игривую, лукавую искорку.
— Знаешь, я тут тебя спросить хотела…
— О чём?
— Только не сердись! — тут она заливисто, колокольчиком рассмеялась, и сердце моё вновь сладко и томительно сжалось. Вот ведь хитрая! Как я вообще могу на неё сердиться?..
— Ты научишь меня обращаться с пистолетом?
Услышав это, я аж ушам своим не поверил. Вот уж никак не ожидал подобного вопроса!
— Зачем?..
— Разве ты не хочешь, чтоб я могла постоять за себя?
— Но зачем, если рядом всегда есть я?
— Ты прав, Гус, — Мэри глядела на меня по-прежнему мягко и ласково, но я чувствовал – так просто она не сдастся. — И не прав. Ты со мной рядом не всегда, это во-первых. Даже не думай отпираться! А во-вторых, что будет, если ты попадёшь в беду сам? Кто защитит тебя?
— Вот ещё, глупости!
— И вовсе не глупости!
— Баба – и с оружием!
Мэри неподдельно удивилась:
— А почему тебя это удивляет? Между прочим, на войне, в которой ты участвовал, сражались лётчицы и снайперши!
— Враки это всё! Такие байки говорили про советскую армию, и то – ни одного бойца-женщину я среди них не видел, сколько служил!
— Раз ты их не видел, это не значит, что их не было совсем! — парировала Мэри. — Моим соседом, когда я жила во Франции, был советский эмигрант, и я знала его сестру. Так вот, когда началась война, она ушла на фронт, записалась в ряды снайперов и убила полтора десятка фрицев!
— Похоже, мне придётся тебе уступить! — я со смехом поднял ладони. — Переубедила!
Глаза у Мэри так и заблестели:
— Правда?
— Конечно! Сейчас поедем, что ли?
— Прям так сразу?!
— А чего тянуть? Есть тут один склад неподалёку, там можно пострелять.
— Оу-е! — девушка довольно завизжала и бросилась мне на шею. — Спасибо, Гус! Это будет круто!..
…Наскоро одевшись, я задержался в прихожей у зеркала и невольно залюбовался – в отражении было видно, как Мэри подхватила кремового цвета пальто и кокетливо поправила на себе изящную дамскую шляпку с блёсткой. И то, и другое я купил ей на днях. Я сам тоже приоделся, Мэри под стать – красный свитер, чёрная куртка, небрежно накинутая поверх, и серые отутюженные брюки. Куртку я специально застёгивать не стал – чтобы был виден цвет, определяющий нашу банду.
Покинув квартиру и заперев за собою дверь на ключ, мы с Мэри вышли на лестничную площадку и там столкнулись с десятилетним пацаном, сынишкой моих соседей. Приветливо помахав ему, мы зашагали дальше, по лестнице вниз.
— Так чисто здесь у вас! — вдруг неожиданно заметила Мэри, глядя себе под ноги.
— Да, — подтвердил я. — Недавно распорядился, чтобы подмели немного в подъезде. Терпеть ненавижу бардак!
— А что, у вас городская служба не убирает разве?
— Нет, перестали.
— Почему?
— Несколько месяцев назад в новостях писали, что у нас в штате приняли какой-то долбанутый закон, который отменил уборку за счёт государства в ниггерских гетто.
— Совсем? — изумилась Мэри.
Я кивнул.
— Да. Теперь жильцы должны оплачивать уборку отдельно.
— Вот скоты!
— Не то слово! Чёртова сегрегация!
…Было два часа пополудни, и на улице стояла удивительно тёплая и солнечная погода. Нехарактерно для середины октября!
Пребывая в прекрасном расположении духа и весело подтрунивая над Мэри, которая шла со мной рядом, обвивая своей худенькой ручкой мою мускулистую и крепкую лапищу, я свернул с тротуара в широкий проулок, прошёл мимо мусорных баков и вдруг заметил у гаражно-складского комплекса моего старинного армейского товарища Педро, который, видимо, тоже радуясь погожему деньку, вышел на крылечко покурить свою излюбленную трубку. Ещё издалека я почуял, что у Педро забит хороший самосад.
— Здорово, амиго! — окликнул я его. — Как жизнь?..
— О, какие люди! — Педро добродушно прищурился, пуская облачко дыма, кивнул, приветствуя меня, и с интересом воззрился на мою спутницу.
Я поспешил представить её:
— Знакомься, амиго, это Мэри!
— Здравствуйте!
Несколько смущаясь, девушка утопила свою ладошку в смуглой жилистой руке моего приятеля. Педро улыбнулся:
— Приятно познакомиться, сеньорита! Разрешите украсть вашего кавалера на пару минут?
— Конечно, о чём речь?..
Отойдя со мной за угол, в тень склада, подальше от посторонних глаз, Педро придвинулся ко мне почти вплотную и тихо заговорил, не меняя, впрочем, при этом ни интонации голоса, ни невозмутимого выражения на лице:
— Гус, плохие новости. Ко мне приходили копы, спрашивали про тебя…
— Вот чёрт!
— Спокойно, пока рано паниковать. Ты же меня знаешь – я нем, как могила.
— Рано или поздно, это должно было случиться.
— Ты прав, — Педро вновь затянулся трубочкой и какое-то время помолчал, пуская кольца дыма и глубоко задумавшись. — Кингз не сидит сложа руки. Но прижать они нас пока не могут, как видишь. Они даже склад не стали обшаривать, прикинь?
Я зло поиграл желваками и сквозь зубы процедил:
— Ничего, пускай… Всё равно я скоро с ними со всеми поквитаюсь!
— Не сомневаюсь в этом, амиго. Ты, кстати, зачем на склад?
— А сам как думаешь? — усмехнулся я.
— Я тебя понял. Давай тогда через чёрный вход, что ли, а то, знаешь ли, не ровен час…
Отперев неприметную металлическую дверь и перешагнув порожек, я оказался внутри складского помещения, по самый потолок захламленного всякого рода всячиной — здесь были и ненужные в хозяйстве автозапчасти, старая деревянная мебель, какие-то тряпки и всё в таком духе. Пушек было мало, всего пять ящиков. Большинство стволов были на руках у homies, на складе хранился лишь «резерв», запас на чёрный день.
Немного покопавшись, я наконец нашёл то, что искал – отличный Вальтер ППК под двадцать второй калибр «Лонг Райфл». Патрон у этого пистолета маленький и относительно слабый, за счёт этого низкая отдача. Для начинающего новичка вроде Мэри – идеальное первое оружие. К Вальтеру прилагалось два магазина и целая сотня патронов в небольшом коробе. Захватив всё это, я вышел со склада и, тепло распрощавшись с Педро, вместе с Мэри сел в новёхонький, только что с конвейера «Бьюик Сенчури» цвета морской волны (его я приобрёл примерно в то же время, что и телевизор), и мы покатили прямиком за город – в небольшую рощицу, что располагалась к востоку от озера Лоу и болота Кэш.