* * *
Да, что я все грущу,
О прошлом сожалея,
Оно давным-давно
Прошло как детский сон.
Впадает город мой
В зеленые аллеи
И этим будет он
От старости спасен.
Привычен станет вид
Цветных многоэтажек.
И новой детворе
Покажется родным
Подсвеченный фонтан
И супермаркет даже,
И оперный театр
Под небом голубым
Иные времена…
В них нет причин для скуки.
Наполнен до краев
Буквально каждый день.
В них впишут имена
Уже и наши внуки,
А дряхлость старины
Исчезнет словно тень.
И, затуманив взгляд,
Как нищая стою я.
Огнями залит весь
Бульвар на берегу…
Не город виноват,
А собственная юность,
Следы которой, здесь
Найти я не могу.
Осень в городе
Выспевает в небе солнце,
Никуда не торопясь.
И сияньем отзовется
Парков лиственная вязь.
Выхожу в густую осень
Пошуршать ее листвой.
Небеса на мир набросив,
День сегодня сам не свой.
Он устал, в бетон одетый,
От насупленности лиц,
Он себя наполнил светом
Без времен и без границ.
Он вплетает в пыль асфальта
Разноцветье прошлых дней,
Листьев пламенное сальто
В бесконечной вышине…
И ведет дорогой странствий,
С бытом разведя мосты,
Параллельное пространство
Осиянной красоты…
Ложь
Когда мы выучились лгать,
Все краски заменив местами?
Фонарь не сможет солнцем стать
И не заменит сердце камень…
Но все обманывают всех
Буквально каждое мгновенье,
Чтоб приукрасить чей-то грех,
Чтоб не обидеть откровеньем.
Цель обозначив наперед —
Кто состраданье, кто наживу,
В сообщники любой берет
Предохранительную лживость.
И выдавая ложь за факт,
Собой довольны… но при этом
На полках в собственных шкафах
Лелеем мы свои скелеты.
И мать лукавит и отец,
И муж с женой играют в прятки
Во тьме неискренних сердец
Не наблюдается порядка…
Я пью волшебное вино
Речей твоих, от счастья тая.
Такое сладкое оно…
Но ложь в осадок выпадает!
* * *
Вот и еще один день за порогом,
Вечер натруженный медленно тает.
Мало еще впереди или много
Дней предстоящих? Да, кто ж его знает!
Морок тоскует за запертой дверью…
Звезды манят выходить на дорогу,
Ночь рассыпает жар-птицины перья,
Месяц котенком катится под ноги.
Видишь ли сказочность в каждом мгновенье?
Или усталость наполнила плечи?
Новый рассвет, словно Божье творенье,
Нежно вливается в мир человечий…
Рис. А. Петелина
Виктор Перепечкин
Абрикосы
Солнца, в полдень, глаз раскосый
Красоту земную пьет.
Источают абрикосы
Запах сытости и мед.
Истонченный, нежный лучик
Вдруг пробудит интерес
Ко всему тому, что учит
И возносит до небес.
Золотятся в неге сливы,
Ровно входят в колею…
Я сегодня вновь счастливый,
Вместе с солнцем воздух пью.
Абрикосы манят с веток,
Переспелость входит в раж.
И душой я как-то светел,
Снова бодр, юн, оранж…
По ранжиру мир разложен,
Всех объять не хватит рук.
Приступ гнева невозможен,
Если в радость сладкий фрукт.
Позабуду сердца слякоть —
Мы отходчивый народ;
Брызжет рыжим соком мякоть
И сама ныряет в рот.
Приземленный редким вкусом
Златоранжевых плодов,
Я теперь за Иисусом
До звезды идти готов.
Милосердней что ли социум
Или все мне по плечу?
Поклонюсь я в пояс солнцу
И – спасибо! – прошепчу.
Астрахань (Поэтический променаж)
Сверху все те же парады.
Тополь в «хрущевку» влюбленный.
Астрахань, как бы я рад был
Видеть тебя окрыленной.
Солнце – пчелиное жало…
Видно, характер твой истый.
Астрахань, ты обожала
Воздух свой рыбный, смолистый.
Давит на сердце причала
Неба бездушного крыша.
Астрахань, ты же кричала,
Только никто не услышал.
Не существующее – хлипкий,
Я – заключенный – аммоний…
Тянутся скептики к скрипке,
Голый романтик – к гармони.
Уху ушкуйников чуждо
Слышать, что воля – жеманна.
Астрахань в шрамах – жемчужна.
Астрахань в шарме – желанна.
Вновь поэтический номер,
В город влюбленного барда,
Вы не ищите – он помер,
Живы портреты и парта.
Все о грибах, да о рыбе
Шепчутся белые волки.
Если ты, вдруг, на Карибах,
Разве не вспомнишь о Волге?
Или, накинув за ворот
Соточку, – пьяный и гордый,
Разве не вспомнишь про город —
Точку спасительной хорды?
Здесь я, как добренький Разин:
Не утоплю – пожалею…
Есть ли прекраснее разве —
Славить шагами аллею?
Нет ни медуз и ни устриц.
Песни батрачат кумира.
Там, на знакомой из улиц,
Солнце взошло Велимира.
И отыграло хрустально
В Рио – лучами, в Париже…
Город мой нежно-усталый,
Нету дороже и ближе!
Безбожник
Он часто в жизни порицал
Все то, что недоступно глазу,
Но пред иконою ни разу
Не чтил ни память, ни отца.
В душе он был непримирим,
Ни перед кем не тер колени.
Кляня себя и поколенье,
Плевать хотел на всякий Рим.
Он все почти что отрицал,
Что так непостижимо, сложно.
Ему и слышать было тошно
Про Суд, какого-то Отца.
Про путь, что выбрал он – не тот,
Где три насущные молитвы:
Тяжелый рок, шептанье бритвы
И на дорогу анекдот.
Про свет замоленной души,
Где градус веры так изменчив,
Где неизвестно, кто застенчив —
Любовь иль чудо – шалаши.
И вот с кости сорвали бровь…
Он носом рыл чужую пашню,
В последней, может, рукопашной,
Мешая с грязью пот и кровь.
Он славу ратную постиг
И кое-что в тоске по милой…
Но прошептал: «Отец, прости!
И сына грешного… помилуй.»
Болезнь правдолюбца
Выпиши мне, док, лекарства.
Выпаши мне, плуг, всю боль.
Всем плевать на наше царство,
На царя, на цирк … на голь.
Подпись есть – айда к июлю!
Пропасть там всего – держись!
Док, ну дай хотя б пилюлю
На оставшуюся жизнь.
Вон, весна – быком трехлеткой —
Сносит головы – скирды.
Нет, случайно, полтаблетки,
Чтоб не думать про кирдык?
Чтоб не вспомнить черный пепел
Невостребованных слез,
Чтоб не слышать дикий лепет
Неисповедимых звезд.
Съем пилюлю полнолунья —
Наплюю на вас, чертей.
Здравствуй, ночь моя, колдунья!
Кто я? где я? с кем? – и чей?
Если врут – вооружайся
Жалом слова против лжи.
Дай совет, не обижайся,
Док, как в царстве этом жить?
Ну, хотя бы, полтаблетки,
Чтоб не тер бока Тибет.
Помню мифы пятилетки,
Злые рифмы о тебе.
Нахимичу тазик браги…
Тертый я, к тому ж – хитер.
Не враги страшны – овраги,
Друг, кто подло нос утер.
Одобряю груши – дули,
Удобряю землю, баб…
Знаю: пули не пилюли,
Но и я тебе не раб.
Если я пропил пол-царства —
Значит кто-то на коне…
Я – народ, не чья-то цаца.
Помни, доктор, обо мне!
Пересечение параллелей
«Я – яд на вашем белом блюдце,
Я – тень зловещих революций…»
Л. Губанов
Я – часть хромого тротура,
Я – длинной очереди зов.
Кулак я, пьяный от удара,
И траур диких тормозов.
Я – прах и порох под ногами.
Я – пыль, что из сосудов льют.
Как раб я, битый батогами,
И бар, где в долг не подают.
Я весь – гримаса того шика,
По ком уж плачет чья-то шпага.
Я снова верная ошибка
Назад проделанного шага.
Ну, что смотрю я ошалело,
Как рана рваная на йод?
Судьба ведь только пожалела,
Себя спасал я сам, как йог.
И сохранилось мое знамя,
И заложилась чья-то брошь…
Теперь я вилкой целюсь в знанье,
А ложкой выгребаю ложь.
Вы мне задали восемь грядок.
Я сорок сук своих спилю,
Где ваш топорщится порядок
И чье-то мнение – в петлю.
Я – ваше имя на заборе,
Но вам не валко и не шатко…
Посадим белых на соборе,
Поставим черных на лошадку.
А после кто-то примет постриг,
А кто-то – соточку на грудь.
Я – из мультфильма – добрый ослик,
Так кто посмел меня «обуть»?
Пусть на сервиз души плюются
Все те, кто верит в меч добра.
Я запущу последним блюдцем
В луну хрустальную, как бра.
Я ей припомню все тарелки
И все доносы хлипких звезд.
Я тот, кто водит зА нос стрелки,
Я тот, кто видит зА сто верст.
Ну, а с хромым что – тротуаром?
Чтоб не обидеть дух Артюра,
Возьмем, по-нашему, задаром —
Два подзатыльника с бордюра.
А там и завтракать пора бы,
По морю сердца ром скучал.
Я пьяный, видите, корабль,
И я не знаю, где причал.
Подстраховка
Бездвижно небо, как покойник,
И туч рукав безвольно свис…
Шагнула ты на подоконник,
Свой взгляд ребенка бросив вниз.
Какая пропасть между окон?!
Вот жизнь – лодка среди скал…
Здесь ветерок девчачий локон
В смертельной паузе ласкал.
Луна ли слаще лимонада?
Тебя, что, – сглазили в пути?
Не прыгай, девочка, не надо…
Как ты, – такую не найти.
Не повстречать на целом свете…
А знаешь, в общем, ты права.
Вот помню: в детстве, на рассвете
Росою плакала трава.
И солнца луч, как белый бивень,
Нас гнал – слонят – к родной реке.
И непременно летний ливень,
Ромашки белые в руке.
Такая девственная нега
Вкусней домашнего борща.
Ну, – убеги, не бойся бега,
Иль подлецу отвесь леща.
Да крикни, крикни, – ради бога!
Или рассмейся в темноту…
Ты расскажи мне, недотрога,
Про жизнь эту и про ту.
Ну, хочешь, молча скрасим время,
Ускорь сознания процесс.
Какой петух вдруг клюнул в темя
Одной из подданных принцесс?
Луна ли слаще лимонада?
Еще одну попытку – взвесь!
Не прыгай, девочка, не надо…
Жизнь хороша – сейчас … и здесь.